Минерва молча смотрела на него.
Грей смущенно кашлянул.
– Прости. Я совсем запутал тебя.
– Запутал? Ну уж нет! Я просто обдумывала ответ. И вот что тебе скажу: унаследованная тобой от дяди набожность ничуть меня не радует. Лично я предпочла бы плотские наслаждения библейским цитатам. Какая скука! Разве можно так бездумно тратить время?
Грей приглушенно рассмеялся:
– Мисс, вы неисправимы.
– О, ты меня еще плохо знаешь!
Минерва обняла его под плащом за талию и прошептала:
– Мне пора.
Грей легонько погладил ее по спине.
– И вправду, пора.
– Постараюсь вернуться поскорее. – В этот момент Минерва как бы невзначай нащупала большими пальцами его соски под накрахмаленной рубашкой. Грей вздрогнул. – Ага! Значит, ты чувствуешь то же, что и я!
Тяжесть в чреслах ничуть не удивила Грея: возникнув мгновенно, она теперь настойчиво напоминала о себе.
– И очень многое, – подтвердил он. – Вижу, ты ничего не забыла.
– И никогда не забуду. – Минерва покачала головой так старательно, что капюшон упал ей на плечи. – Грей, мне страшно…
– Не стану тебя уверять, что нам нечего бояться. И тем не менее, пока жив, я готов защищать тебя до последнего вздоха и сделать все возможное, лишь бы с тобой ничего не случилось. Иди, я буду ждать. – Он легонько подтолкнул Минерву.
– Мне еще надо убедиться, что Айона и Фергюс не хватились меня. По вечерам мы частенько обсуждаем мои изобретения.
– А, изобретения!
Поцеловав Грея так стремительно, что ее губы только скользнули по его щеке, Минерва вырвалась. Он не успел удержать ее.
– А это за что? – спросил он.
– За то, что я не сержусь, даже когда ты подтруниваешь надо мной. – Запрокинув голову, она посмотрела ему в глаза.
Грей попытался вновь заключить ее в объятия, но вовремя спохватился.
– Скорее! Не надейся, что я уеду отсюда ни с чем. Придется тогда войти в дом через парадную дверь и забрать тебя с собой.
– В таком случае, – заявила Минерва, оглядываясь через плечо, – мне следует позаботиться о компаньонке.
И она бросилась бежать, увязая в глубоком снегу.
Через несколько минут Грей увидел, как Минерва вошла в дом через боковую дверь. Хорошо бы она остановилась на крыльце и махнула ему рукой… Он тут же спохватился и упрекнул себя за глупость. Минерва просто не могла совершить такую чудовищную ошибку и привлечь к нему внимание домочадцев.
Прошло полчаса.
Свет в окнах дома начал гаснуть.
Где-то среди деревьев заухала сова. Этот звук вызвал у Грея легкую улыбку, напомнив о давней ночи в лесу и свидании с Минервой. В окрестностях Уиллинока, Драмблейда и даже Бэллифога не найдется ни единой рощи, где бы они ни побывали вдвоем.
Грею не терпелось возобновить эти прогулки.
Но вот улыбка на его губах угасла, ноздри раздулись, губы упрямо сжались. А если ему не удастся вызволить Минерву из родительского дома?
Тилли тихонько заржала. Грей подошел к ней, поправил накинутую на спину попону. Лошадь переступила с ноги на ногу.
– Умница, – тихо произнес Грей, – хорошая лошадка.
Тилли почему-то встревоженно оглянулась. Он решил, что даже лошади не терпится оказаться подальше от этого дома.
Наконец Грей решил забраться в двуколку. Отсюда тоже был виден дом, а кожаный верх защищал от пронизывающего ветра.
Среди деревьев послышался треск – наверное, вдоль аллеи рыскали ночные зверьки. Тучи рассеялись, на небе засияла луна, заливая парк призрачным синевато-белым светом.
Грей, напрягая зрение, взглянул на часы. С тех пор как Минерва вошла в дом, прошло больше часа.
Что могло задержать ее?
Тилли фыркнула, заржала и сдвинулась с места. Грей тут же взялся за вожжи, чтобы успокоить лошадь.
Неподалеку от двери, через которую вошла Минерва, открылось тускло освещенное окно. Слышно было, как треснула рама. Кто-то широко распахнул окно, выбрался наружу и тщательно прикрыл за собой створки.
Чертыхнувшись, Грей вскочил в двуколке и вгляделся повнимательнее. Если Минерве пришлось покидать дом таким способом, значит, что-то случилось.
Поначалу темная фигура направлялась в сторону двуколки, но вдруг повернула вправо. Только тогда Грей заметил, что ростом неизвестный гораздо выше Минервы и с ног до головы одет в черное.
Стараясь не шуметь, Грей выбрался из двуколки, подкрался к лошади и стал поглаживать ее по морде в надежде, что Тилли не заржет в самый неподходящий момент.
На полпути к вершине холма беглец оглянулся, а Грею вдруг вспомнился рассказ Минервы о безликом незнакомце в саду Памфри. Кажется, она говорила, что тот человек остановился и посмотрел на дом, на окно комнаты, где они прятались.
Грей вновь перевел взгляд на дом – там, на втором этаже, находилась спальня Минервы, он прекрасно знал ее окна. Теперь в этих окнах вспыхнул свет, по комнате задвигались тени.
Неизвестный, выпрыгнувший в окно, замер в неподвижности, не сводя глаз с тех же самых окон. Внезапно он взмахнул длинными руками, потряс зажатым кулаком и бросился бежать, путаясь в полах длинного плаща. Он проскочил в какой-нибудь сотне ярдов от того места, где стояла двуколка.
Грей мог бы без труда догнать его.
Пригнувшись, он последовал за незнакомцем. Где-то снова заухала сова. Грей остановился и увидел, что беглец тоже застыл на месте, испуганный жуткими звуками.
А затем Грей услышал хруст согнувшихся под тяжестью снега веток. Еще мгновение – и незнакомец тихо запел. Он бормотал бессвязные слова на одной и той же ноте. В этом пении было что-то от монотонной скороговорки священника.
По спине Грея побежали мурашки, волосы встали дыбом.
– Танцуй, танцуй, танцуй! – пел неизвестный. – Тень на стене!
Совсем близко прозвучали конское ржание, звон сбруи. Грей увидел, как беглец вскочил в седло невысокого, но резвого чистокровного жеребца. Неудивительно, что Тилли волновалась! Грей обругал себя за то, что невнимательно прислушивался к ночным звукам. Будь он осмотрительнее, не отправил бы Минерву домой одну.
На миг Грей остановился в нерешительности. Если он последует за незнакомцем, Минерва, вернувшись, не найдет его. Не зная, что с ним случилось, она может натворить бог знает что. К тому же в двуколке, влекомой старой разжиревшей кобылой, он вряд ли догонит скакуна.
Очевидно, не подозревая, что за ним наблюдают, мужчина – а Грей ни секунды в этом не сомневался – потянул поводья жеребца и развернул его на месте. Затем опять уставился на окна Минервы.
– Попляши на стене!
По комнате по-прежнему двигалась тень.
– Моя марионетка… Поклонись, повернись… Отдай самое дорогое… Поклонись, повернись… Поплачь!
