Среди местных жителей было много детей. В каждой семье – минимум по два ребенка. Многие женщины ходили беременными. После Европы это было для нас действительно непривычно: тут детей рожали сколько хотят и когда хотят. Местные противозачаточные препараты в виде отваров из каких-то трав не очень-то спасали женщин от избыточного материнства. А аборты делать просто не принято. Люди гордились своей большой деревней, которая росла и ширилась с каждым годом. Они радовались, что самые тяжелые времена остались позади и надеялись, что Африка возродится. Но у остальной части Земли, как всегда, были другие планы. И эти планы воплощали мы, горстка «добрых врачей с большой земли».
После обследования женщины тут же направлялись в кабинет Феликса. Он лично руководил процедурой. Старейшину удалось убедить в том, что это нужно для здоровья женщин. Он долго сомневался, но все же дал добро, и женщины беспрекословно шли на процедуру. В кабинете работали еще два гинеколога, две лаборантки, иногда подключали меня и Смольскую.
Процедура была несложной. Сначала гинекологи проводили осмотр, затем Феликс и две лаборантки делали женщинам инъекции препарата, который навсегда лишал их возможности материнства. Конечно, стерилизовали не всех. Тех, кто моложе двадцати и у кого еще нет детей, не тронули. Порываев бурчал и уговаривал Феликса сократить детородный возраст до минимума, потому как африканки становились матерями, еще сами будучи детьми, в лет тринадцать-пятнадцать. Он вообще предлагал действовать по другому принципу: оставить нестерилизованными только каждую пятую женщину вне зависимости от возраста. Но Феликс был непреклонен – женщинам надо оставить шанс.
На связь с «большой землей» мы выходили редко. Мне удалось еще раз связаться с мамой. Она выглядела хорошо и улыбалась. Этого мне было достаточно.
Но через две недели все поменялось. Дела пошли из рук вон плохо. Наш приезд в Африку выпал, как оказалось, на самый мягкий период, когда сезон дождей охлаждал пыл местного климата. Через неделю вернулась настоящая жара — сорок пять градусов в тени. Все женщины нашей группы вынуждены были последовать примеру африканок и обрезать волосы покороче. Ира прощалась с великолепной копной в несколько приемов: сначала укоротила волосы до плеч, потом еще чуть-чуть, а затем, махнув рукой на красоту, обкорнала прическу почти под корень. Я же рассталась со своими кудрями без сожаления. Все равно в условиях экспедиции было не до причесок. Даже вымыть голову как следует не получалось. Питьевая вода – на вес золота. Наши небольшие запасы быстро закончились. Пришлось проводить к лаборатории воду из деревенского колодца, подключать насосы и фильтры, беречь энергию аккумуляторов.
Дожди лили все реже и реже. Несмотря на обильные тропические ливни, земля пересыхала за считанные часы. Работать в лаборатории стало невыносимо. Приходилось вставать на рассвете, чтобы успеть сделать хоть что-то, днем прятаться под барахлящие кондиционеры и ближе к закату снова начинать работу. Силы таяли, как мороженое на солнце. Нервы были на пределе. Но, к нашей великой радости, день за днем работа близилась к завершению. Мы уже прикидывали, когда начнем собираться, когда вернемся домой, но никаких распоряжений «сверху» не поступало.
Пятьдесят градусов по Цельсию стали критическими для нашей аппаратуры. Сначала отключились кондиционеры, потом начались сбои с компьютерами и медицинским оборудованием.
В один из дней вышел из строя холодильный аппарат, где содержались почти все вакцины и препараты, которые мы использовали в работе. Условия их хранения не позволяли превышать температуру 20-25 градусов.
Феликс тут же попытался связаться с Центром, но компьютер ответил коротко: «Центр не доступен». Пока наш техник возился с оборудованием и пытались выйти на связь с «большой землей», мы остались не при делах. Спать не хотелось, поэтому я, Ира и младший Порываев отправились бродить по деревне. К нам присоединился один охранник, хотя чуть ли не с первого дня было понятно, что особой нужды в этих крепких молчаливых парнях нет.
В центре поселения, где обычно вечером собирались местные, было много людей. И это несмотря на жару и на то, что в это время все взрослые обычно занимались обычными житейскими делами.
— Что за собрание? – заинтересовался Порываев. – Подойдем, посмотрим?
— О, да там аншлаг! – Ира схватила меня за руку и потащила в толпу. – Может, благотворительный концерт мировой знаменитости?
Когда мы подошли поближе, то убедились, что это, действительно, был концерт. Правда, не мировой знаменитости, а местной. Посреди вытоптанной площадки стояла Дада, та самая женщина, которая напугала меня и Феликса своими откровениями. Она размахивала руками и выкрикивала что-то воинственное. Увидев нас, она закатила глаза и указала пальцев на меня. Дада была явно не в себе. Она топала ногами, тряслась, будто ее било током. В ее голосе смешались все самые ужасные звуки Африки: она рычала, пищала, кричала, шипела…
Кто-то осторожно тронул меня за руку. Я обернулась и увидела Амади. Он, пряча глаза, шепнул:
— Пойдемте отсюда.
— Амади, что здесь случилось? – спросила Ира, с опаской поглядывая на беснующуюся Даду.
— Я все объясню. Сейчас лучше уйти.
В принципе, нам не очень-то и хотелось оставаться среди полусотни настороженных глаз, направленных в нашу сторону. Я успела заметить, как Дада, прошипев что-то нам вслед, свалилась на землю и забилась в конвульсиях. Двое мужчин бросились к ней, схватили за руки и ноги, крепко прижимая к земле. Изо рта женщины валила пена.
— Типичный эпилептический припадок, — с отвращением отметил Порываев.
Когда мы подошли к лаборатории, Амади остановился.
— Лучше вам не гулять пока по деревне, — он нервно теребил свою соломенную шляпу.
— Почему? – удивилась Ира.
— Из-за Дады. Она рассказала всем, будто вы приехали убить наших детей. И еще она сказала, что Бог накажет вас, что в деревню придет «белая чума».
— Ну, пусть говорит! – возмутился Порываев. – Мало ли что этой сумасшедшей демоны нашептали!
— Понимаете, люди верят Даде. Она много раз предсказывала будущее, много людей вылечила. Ее считают предсказательницей и целительницей. Так что, если у нее получится кого-нибудь убедить в том, что вы убьете детей…
— Ну, и что тогда?
— Я не знаю, но… вас могут попытаться убить. Это, конечно, маловероятно, но все же.
— Что такое «белая чума»? – спросила я.
— Не знаю, — пожал плечами Амади. Она сказала, что «белую чуму» принесет Чимекка.
— А это еще что?
— Источник. Его воду мы пьем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
