– Ты вот что, Макс, давай письмо сюда. Или сам хочешь с Дедом поговорить?
– Да пожалуй и сам. А Геллера отпускать надо.
– Ясен пень отпускать. Какой с него теперь вояка? Нет, лучше дай письмо мне. Сам с комбатом перетру.
– Ну, держи, – Масканин передал конверт и после секундного колебания сообщил: – Мне тут утром по секрету шепнули. Короче, тебя во второй бат хотят перекинуть.
– Ну ты прям вестник несчастий, – мрачно произнёс Арефьев. – Предлагали мне уже во второй. Типа советовались. Начальником штаба предлагали. А у меня тяги к штабам нет, да и роту бросать… А тебе как, по 'большому секрету' натрепали или серьезный дядя?
– Да Муранов обмолвился. Он-то дядя серьёзный, нет?
– Он – да. А я, Макс, всё ждал, когда ж ты сам про него скажешь. Небось в душу лез? Пугал карами небесными?
– Как раз нет. Доброжелательно так рассказал, что всё-то он знает. Посоветовал завязывать.
– Х-хэ! – Арефьев мотнул головой. – Измельчали особисты. Монахини прямо. К чему бы это?.. А что и правда всё знает?
Масканин пожал плечами, прекрасно понимая, что имел в виду ротный, который как раз был в курсе их с Чергинцом налёта на склад. Идея-то родилась, когда они на пару матерились от досады, обсуждая проблемы с амуницией. Вот тогда подпоручик и предложил свой план. Арефьев поначалу был против, упрекал в авантюризме и к здравому смыслу призывал. Со стороны их диалог мог кому-то странным показаться: сидят себе два парня, костерят за бутылкой всю интендантскую братию, а тот что помоложе, взывает к разуму товарища. А после санобработки желудков, Арефьев и сам согласился со своим субалтерном, понимая что проблему видимо по-другому в ближайшее время не решить, махнув рукой, согласился. С условием однако, если Максима повяжут, то чтоб ссылался на его прямой приказ. Даже обещание дать заставил. Другое дело, что Масканин обещание выполнять не собирался, руководствуясь принципом, коль попался, то сам и отвечай, и нечего сюда командира втягивать. Не та ситуация, чтобы печься о данном слове. Даже наоборот совсем, исполни обещание и урон чести, в его представлении, станет несомненным.
Вообще же, Арефьев, да и Танфиев офицеры толковые, не зря в свои годы поручиками ходят. По двадцать два года всего, а авторитет имеют заслуженно, и прожженные унтеры из ветеранов слушают их безропотно. И таких офицеров в войсках много. Войну они застали на старших курсах училища. Да, на войне быстро учатся, если выживешь, но все же чувствовалась разница между Арефьевым и тем же Зимневым. И тут наверно дело вовсе не в сокращенных офицерских курсах, а как раз в возрасте. Зимнев выпустился в девятнадцать лет, тогда как ротный в этом возрасте только поступил в училище. В юности, в отличие от зрелых лет, возрастные грани более существенны, потом только все эти границы постепенно размываются.
– Это ты зря, Дим, так про Муранова, – вмешался в разговор Танфиев. – Ротмистр – мужик что надо. Помнишь, как он в сентябре моих орлов отмазывал? Когда мои бойцы в покинутой деревеньке скарба всякого нагребли. Да ещё успели по домам поотсылать. У меня почти вся батарея так намародёрила. А недавно в третьем бате та же ерунда была…
– Помню. Забудешь такое. – Арефьев посмотрел на Масканина. – Вот скажи мне, Макс, как вольногор, отчего ваш брат на любой войне барахла норовит домой натащить? И при первой же возможности! Да в таких масштабах, что командование потом специальные приказы издает. Ладно бы книги там какие-то, деньги бесхозные, ещё чего-то ценного. А то как посмотришь: шмотки бабские, ковры, абажуры всякие, посуда, какие-то грабли и мотоплуги, даже скотина! И главное, интенданты тут как тут, переправку организовывают… Масканин закашлялся от смеха, заразив и Танфиева.
– А что? Трофеи… – улыбаясь ответил он, глядя на не утратившего серьёзность ротного. – Пошёл вольногор на войну, вернулся домой с подарками. Жонка довольна, а то нахрена ей мужика отпускать?
– Да, блин… – сказал Арефьев и добавил парочку матерных междометий.
У штабного блиндажа собрались все ротные и полуротные командиры, рассеявшись между деревьями – вполне обычными терранскими липами, рябинами и клёнами. Тихо переговаривались, курили, обсуждая текущие дела.
Рощица здесь была не сильно густой, сквозь деревца просматривалась 'Тунна' модели 46-02 – армейский шеститонник, полноприводной грузовичок с хорошей проходимостью. Стояла 'Тунна', тихо урча двигателем, метрах в ста пятидесяти от блиндажа, как раз на границе рощи. Вокруг грузовика копошились санитары, отличавшиеся от прочих бойцов наличием грязно-белых фартуков, сноровисто загружавшие через откинутые борта сегодняшних раненых. Последних на удивление было не много – четыре или пять.
Тяжелая дверь блиндажа распахнулась, выпуская капитана Негрескула – начальника штаба батальона. Заметив Арефьева, капитан подозвал его и отошёл с ним в сторону. Несколько минут они переговаривались, причём поручик оживленно жестикулировал, чем вызывал у Негрескула раздражение. Наконец, козырнув, Арефьев быстрым шагом вернулся к товарищам.
– Ну что, господа, расстаюсь я с вами, – объявил он, протягивая в руку.
Офицеры дружно поднялись, отвечая рукопожатиями и похлопывая его по плечу.
– Во второй направляют? – спросил кто-то.
– Да. Вижу, слухи бегут впереди меня, – Арефьев улыбнулся. – Полковник к себе вызывает. Принимать назначение. Так что теперь не скоро увидимся. Да и потом не часто будем. Бывайте.
Развернувшись, он поспешил к 'Тунне', которая, как оказалось, после погрузки раненых ждала только его.
Наблюдая сцену прощания, начштаба курил, часто поглядывая на наручные часы. Непонятно, о чём он в этот момент думал. То ли о пунктуальности, желая лично проконтролировать сбор офицеров в назначенное командиром батальона время, то ли о назначении Арефьева. В отличие от других кадровых офицеров, Негрескул по меркам войны сильно задержался в капитанах, хоть и стоял в свои тридцать лет на майорской должности. То есть двумя ступеньками выше своего звания. Не плохо для мирного времени. И до войны он в званиях со скрипом рос, поговаривали о его конфликтах с жополизами. Имелся где-то наверно среди большезвёздных начальников его старый недоброжелатель, раз уж третье комбатовское выдвижение на очередное звание зависло. Войну он встретил штабс-капитаном, командуя полуротой в этом же батальоне. Через полгода стал начальником штаба, причём не имея в подчинении положенных по штату офицеров, всех как один убитых вместе с прежним начштаба. Так до сих пор и руководит один в виду огромной нехватки офицерского состава. И превосходно справляется.
– Господа офицеры, – обратился Негрескул, – прошу всех за мной.
В довольно просторной комнате вокруг длинного стола собрались вызванные офицеры. Комнату эту между собой с подачи 'вечного лейтенанта', любителя заглянуть в батальон с хорошим коньяком, упорно называли совещательным кубриком. Прибыли и командиры отдельных взводов – связи и сапёрного. Командир разведвзвода отсутствовал, но его по обыкновению всегда где-то носило.
– Господа офицеры! – скомандовал Негрескул при появлении Аршеневского, – Смирно!
– Вольно, садитесь, – подполковник передал капитану карту с собственноручно нанесённой свежей обстановкой. И занял место во главе стола.
Подождав пока Негрескул развернёт и повесит карту на стену и займет место по правую от него руку, подполковник надел очки, придирчиво осмотрел присутствующих, и начал освещать сложившуюся на данный час обстановку на участке полка. Естественно с учётом допуска собравшихся офицеров. Изложил последние разведданные и перешёл к постановке ближайшей боевой задачи батальону.
Завтра, в десять ноль-ноль, после часовой артподготовки, полк в составе дивизии получил приказ атаковать противника.
Взяв указку, Аршеневский подошёл к карте. Поставленным лекторским голосом сперва обозначил общие задачи полка и плавно перешёл к поэтапным задачам своего подразделения.
Батальон получил приказ прорвать полосу обороны противника и занять рубеж: юго-восточная оконечность лесополосы – деревня Дамме. Ближайшей задачей было взятие траншей. Ставя последующие задачи ротам, Аршеневский особо отметил сроки их выполнения. Все это сопровождалось шуршанием разворачиваемых и переворачиваемых на планшетках карт, в которых-то и было всего несколько склеек. Не то что на какой-нибудь дивизионной, где и склеек больше, и масштабы другие, да и масштабность однако. Офицеры быстро, но прилежно наносили цветными карандашами на карты обстановку и задачи. А командир батальона, тем временем, продолжал излагать. Рубежи развертывания и сосредоточения, направления ротных ударов. Организация артиллерийского сопровождения силами миномётной батареи и полкового гаубичного дивизиона, выделенного на первом этапе наступления для действий в интересах батальона. Левофланговой четырнадцатой роте занять рубеж: юго-восточная оконечность лесополосы – кладбище исключительно. Пятнадцатой занять рубеж: кладбище – Дамме исключительно. Тринадцатой роте к обозначенному времени взять деревню в полукольцо, наладить визуальный контакт с левофланговым подразделением пятого батальона и провести разведку сил противника в деревне. А шестнадцатая рота, после захвата вражеских траншей на своём участке, временно выводилась в батальонный резерв, где она должна ждать занятия рубежей другими ротами, после чего ей предписывалось взять Дамме штурмом.
