Кстати, среди выпускников Литературного института, где я преподаю, немало граждан Украины и Белоруссии. Пока в "верхах" шумят бури геополитических разногласий, литераторы изо всех сил стараются сохранить добрососедские отношения наших стран на культурно-личностном фронте.
- Нет ли тут для вас риска поступиться принципами?
- Наоборот, национальная самоизоляция чревата всевозможными рисками и даже катаклизмами. Единство славянских государств не раз доказывало свою силу. Правда, неизвестно ещё, в какую сторону повернёт колесница мировой истории. Надеюсь, устремится туда, где будем ближе друг к другу - и в литературе, и в искусстве. Ростки такой интеграции надо поддерживать. И поддерживаем: издали уже четыре номера "Нашего современника", посвящённые Белоруссии. Нечто подобное хочется сделать хотя бы до 2009 года для Украины. Думаю, и у вас нашлись бы писатели, которым не чужда эта идея. Скажем, Борис Олейник.
- А как соотносится всё это с тиражной политикой?
- По сравнению с "перестроечными" показателями мы "упали" всего-навсего в 45 раз, а "Новый мир" - в 300! А если говорить серьёзно, то мы начиная с середины 90-х годов прочно занимаем первое место среди "толстых" литературных журналов России.
- Интересно, а сколько ваших подписчиков в Белоруссии и Украине сейчас?
- В Белоруссии, с которой мы целенаправленно работаем, 500; каждая область охвачена. А в Украине 150. Незасеянное поле. Или изрядно подзаросшее. Ему нужна вспашка - хотя бы неглубокая.
- Но после неё напрасно ждать дружных всходов, если не будет семян адекватной идеологии. Какова она у "Нашего современника"?
- Думаю, вполне приемлемая для всех (или для многих) людей доброй воли, живущих на территории бывшего СССР: права человека - ценность относительная, а вера и нравственность - это абсолют. Ведь в нас,
простых смертных, всякого намешано. Причём и такого, что вступает в противоречие с Божьим замыслом. Согласитесь, греховная тьма терроризма, наркомании, педофилии не должна прикрываться и тем более освящаться модным в мире словосочетанием "права человека". Не так давно у нас состоялся XI Всемирный русский народный собор, где довелось выступить и мне. Я размышлял о диалектике национально-самобытного и интернационально-объединяющего. Кажется, никого не оставило равнодушным слово старообрядческого митрополита Московского и всея Руси Корнилия. Позвольте процитировать: "Каково бы ни было уготовано будущее России, давайте не забывать, о чём всегда помнили наши благочестивые предки: что близ есть, при дверех Христос Спас, имеющий строго спросить с каждого из нас отчёта о содеянном. Рано или поздно наступит время окончательного суждения о наших мыслях и делах". В рубрике "Свет разума" журнал готовит серию публикаций о том, как преодолеть раскол - и в лоне церкви, и в ложе политики.
- Но сами же политики зачастую и сеют ядовитые зёрна раскола, бросают в толпу экстремистские лозунги типа "От жидов спасай Россию!" или "Россия для русских!"
- Ни я, ни Василий Белов, ни Валентин Распутин, ни другие уважаемые россияне, входящие в общественный совет "Нашего современника", никогда не поддерживали и не будут поддерживать межнациональную рознь, славянский радикализм, ксеноненависть. Россия - для всех коренных народов России. Понятно, украинцы - кровные братья. А вот китайцы, азербайджанцы, грузины - это гости. Не стоит забывать: великий писатель Тарас Шевченко не чурался идеи славянского единства. Кстати, стихи он писал на украинском, а дневники вёл на русском.
- Тревожит гаснущий интерес к нашей классике. Как-то мы спросили на Арбате первого встречного, что он знает о Шевченко, и услышали: "Жаль, в России нет таких футболистов".
- Бездуховность - явление транснациональное. Надеюсь, это преходящее помрачение. Хватило бы духа не впасть в безвременье. Кажется, мир материального соблазна и телевизионного насилия выхолащивает в молодом поколении всяческий интерес к глубинным процессам жизни, к родной истории. Наше общее дело - противостоять этому.
Беседу вели Геннадий КИРИНДЯСОВ, Василий БАБАНСКИЙ
СЕРГЕЙ ЕСИН Выбранные места из дневников 2005 года
1 января, суббота. Накануне меня назвала дедушкой молодая женщина, едущая в лифте с ребёнком. Потом, разглядев и видя, наверное, мою хмурость, поправилась: "дядя". Всё в прошлом, лишь бы с честью закончить путь, как говорится, полностью выразиться.
9 января, воскресенье. Ехал домой по Шаболовке, мимо Донского монастыря, мимо огромного завода имени Серго Орджоникидзе. Хорошо помню этот завод, один из лучших в Москве, на котором строили громадные конструкции новейших металлообрабатывающих станков; помню, как приезжал туда Горбачёв, я тогда порадовался: наконец-то вспомнили о рабочем классе. Ну, как вспомнили, так и забыли. Вывеска завода ещё некоторое время была над огромным, выходящим на улицу цехом, а потом появилась другая вывеска: цеха уже нет, там - склад. Остановил машину, вышел. Все станки, всё оборудование куда-то подевалось, долго рассматривал интересные штучки, связанные с хозяйством, огородом, сервировкой стола, бытом; цены довольно высокие, народу не очень много. Может быть, России действительно не нужны ни промышленность, ни станки, а только одна политическая жизнь?
10 января, понедельник. Институт выходит на работу только завтра, но сегодня экзамены, на всякий случай поехал посмотреть. Соскучился по кабинету, по институтским коридорам, хотя понимаю, что пора уже от всего отвыкать.
Прошёлся по аудиториям. Первый курс сдаёт литературоведение. Ребята расселись на полу, как цыгане. Лёша Антонов говорит, что в этом году больше хорошо успевающих ребят. По введению в литературоведение у него идут в основном пятёрки и четвёрки, из всего курса только две двойки. Я, наоборот, полон уныния: много званых, но мало избранных. Где те гении, которые так много обещали на первых курсах, где знаменитые писатели, которыми гордилась бы страна? Ребята чувствуют себя малышами и начинающими. Но сколько народу начинало в Литинституте, ввинчиваясь в литературный небосклон "свечкой", ракетой. Трифонов чуть ли не студентом получил Сталинскую премию.
Прочёл свою статью в "Правде", она действительно злая и язвительная. Финал ей я взял из своего письма министру. Это, пожалуй, у меня первый случай повтора.
Ура! Любимая страна
Ну вот и, слава Богу, високосный год уходит. Они, високосные, как известно на Руси, не самые ладные. Но ни слова о Президенте. Он священен, он наш Осирис. Очень легко водрузить на него многое… Но по себе знаю, тоже,
когда стал ректором, в институте ни машины не было, ни компьютера, ни зарплаты. Вообще, это удивительное чувство, которое овладевает хозяином, когда он выходит поутру в разоренный и разграбленный двор. И корову свели со двора, и естественные монополии украли, а шубу твою, которая досталась от папки и мамки, уже примеряет некий олигарх или другой случайный завлаб. Ах, русская жизнь, куда же ты катишься, в какую сторону крутится твоё развесёлое колесо? Тем не менее очень разные у нас итоги. По существу, как человека, Ходорковского жалко - такой замечательный, крепкий и весёлый парень, а вот томится в узилище. Но если перевести сумму, так сказать, уведённую из-под государева догляда, да перемножить её на количество других наших замечательных благотворителей и олигархов, какая бы могла получиться прекрасная жизнь! На всё бы хватило и на всех. Ой! Но боюсь, это не почтенного мужа взвешенная речь, а обывателя. Либеральная общественность меня осудит.
С чувством глубокого удовлетворения наблюдаю я за нашим любимым русским народом. Помню, в начале перестройки добрые русские бабушки, так дружно проголосовавшие за демократию и Ельцина, говаривали, бывало, в телевизор нашим ласковым журналистам: "Я при Советской власти никогда пенсию в тысячу рублей не получала!". Она получала бесплатное медицинское обслуживание, внуки бесплатно учились в престижных московских вузах, доярки зимой, после того как престижные санатории освобождала московская и областная элита, занимали ялтинские и сочинские курорты. Теперь отдельные бабушки пропели, как важны им 200 рублей заместо какой-нибудь льготы, которую они недополучали. А как теперь эти бабушки будут ездить на электричках на свои садовые участки, находящиеся за чертой Московской области, как будут обходиться с городским транспортом и прочим, и прочим? Ах, Зурабов, народный благодетель! Рассказывают анекдот, а может быть и быль, что даже родная мать после всех историй с льготами вроде не пускает его на порог своего дома.
И, опять же не к новогоднему столу будь помянут этот Зурабов, семь "ли-моновцев", со строительным пистолетом в руках, штурмом взяли его министерство, дабы научить взрослого дядю, как заботиться о стариках. Не помогло. Может, мама с папой мало били в детстве? После этого - новая инициатива: в больнице можно лечиться только пять дней, и ни денёчка больше. Если больной хочет эксклюзивных медицинских услуг свыше пяти дней, то пусть ре-шаетсам, за соответствующее, разумеется, вознаграждение. Говорят, что знаменитый доктор Рошаль меланхолично на это заметил: а кто будет решать за недоношенных детей или больных, находящихся в коме? Когда в коме находится парламент и общество, когда расслаблено общественное мнение, а якобы средний класс упивается своим якобы благоденствием, вот тогда и лезут на балконы Минздрава мальчишки со строительными пистолетами.
