Почти полжизни назад, как сейчас казалось, Дин увидел Грэма в переполненном баре у стойки и занял соседний высокий стул. Прошло несколько секунд, и лицо монстра исказилось узнаванием – они разделяли между собой нечто секретное и извращенное, и как бы Дину ни хотелось отречься от этого общего, их души навсегда оказались связаны. Дин понимал, что теперь он сильнее. Он больше не был жертвой, ничего не боялся. Он сидел рядом с Грэмом и пил, давая подонку пережить несколько часов страха, предоставляя возможность гадать, что случится, как только он выйдет из бара. Он позволил ему сполна познать предчувствие ужаса, когда не знаешь, какие жуткие последствия может принести остаток дня. Именно тогда Дин понял, как легко будет совершить это убийство. Ничуть не похожее на первое, когда он, повинуясь яростному импульсу, поджег человека. Теперь он был готов к хладнокровной расправе. Дин проследил за Грэмом, убедился, что их никто не видит, и положил пальцы на его горло. Близость даже показалась знакомой, но только теперь контролировал ситуацию Дин. Руки его касались чужого тела, пальцы сомкнулись. Он смотрел прямо в исполненные ужаса глаза Грэма, пока их свет не потух.
После убийства Грэма у Дина пропали кошмары. Он даже не вспоминал о нем.
Но теперь, после просмотра видеозаписи, сделанной тринадцатого июля, и выяснения подробностей расследования, которое вела Имоджен, он вспомнил о братьях и сестрах, бывших у него в детстве. О хороших детях и о дурных, выбравших путь насилия в стремлении избежать участи жертв. Дин подумал о мужчинах и женщинах, использовавших детей для развлечения, и понял, что не может просто так все оставить. Сейчас ему даже сбежать некуда. Может, сказывалось влияние Имоджен, но он хотел разыскать виновных и навсегда избавить от них общество.
Глава 44
По пути в камеру после ужина Гэбриел заметил Джонсона, в одиночестве стоявшего у поста охранников. Хайд в это время разбирался с небольшой ссорой, вспыхнувшей у душевой. Гэбриел оглянулся, выискивая глазами Ашера, но не увидел его. Тогда он решил воспользоваться возможностью поговорить с Джонсоном наедине.
– Что у Ашера есть на тебя? – спросил он надзирателя.
– Ты о чем? – Джонсона явно шокировала такая прямота.
– Я же не слепой, Джонсон, и понимаю, что у него есть рычаг давления на тебя. Расскажи какой.
– Оставь такие разговоры. Не лезь куда не надо, или навлечешь беду на свою голову. – Надзиратель нервно осмотрелся вокруг.
– От кого?
– Ашер здесь под защитой.
– Под твоей?
Джонсон снова огляделся, убедился, что их никто не может подслушать, и ответил:
– Да, под моей.
Гэбриел так ничего и не понял. Насколько он мог судить об отношениях Ашера и Джонсона, охраннику заключенный отнюдь не нравился. Должна существовать причина, по которой он позволяет собой манипулировать.
– Ты же ненавидишь его. Так зачем защищаешь? Он угрожает кому-то за стенами тюрьмы?
– Что ты знаешь об этом? – спросил Джонсон с подозрением.
– К моей девушке заходил его брат. Его надо остановить.
– Что же, у меня есть жена и детишки. А ты не понимаешь, с кем имеешь дело.
– А мне плевать. Я не собираюсь играть в его игры.
– Многие говорили так же. Ты не первый, кто пытается остановить его, – откровенно предостерег Джонсон.
– Да он же карлик, полное ничтожество!
– Но он обладает властью на воле, Гэбриел. Не знаю, какая именно, но она у него есть.
– Что он принуждает тебя делать?
– Ничего особенного. Ничего… Связанного с сексом.
– Хорошо, но он все же принуждает тебя. К чему?
Гэбриел тоже еще раз осмотрелся, чтобы убедиться, что за ними не наблюдают. Он знал, что Ашер непременно узнает, если кто-то обратит внимание на их тихий разговор с Джонсоном. Казалось, что все вокруг сосредоточены на своих делах.
– К чему стремится каждый в тюрьме? К власти. А каким образом она здесь приобретается?
– Не знаю.
Джонсон вновь огляделся, склонился к Гэбриелу и прошептал:
– Наркота.
– Значит, ты проносишь ему наркотики?
– У меня нет выбора. Он угрожал моей семье. Мне прислали фотографии жены в супермаркете, снимки моих детей в школе.
– Почему ты не обратился в полицию?
– Потому что, если они что-то предпримут, один из моих малышей умрет. У Ашера связи на свободе с очень страшными людьми.
Гэбриел заметил, как Сол вышел из своей двери и направился к его камере. Он тут же отошел от Джонсона, но продолжал держаться на дистанции, позволяющей поддерживать разговор.
– Что же, я собираюсь разобраться с Ашером. Не позволю ему больше безнаказанно творить мерзости, будь он проклят. Можешь либо мне помочь, либо не мешать.
– Мне придется ему рассказать. У тебя все равно ничего не выйдет.
– Я уже начал, Джонсон, а потому тебе лучше присоединиться ко мне. А если донесешь ему, я совру, что это твоя идея.
– Значит, теперь еще и ты взялся мне угрожать? Чем ты тогда лучше него?
– Я не могу позволить себе роскошь быть лучше него. Это меня сейчас меньше всего колышет.
Гэбриел вернулся в камеру, готовый к общему закрытию дверей. Джонсон избегал встречаться с ним взглядом, когда задвигал засов. Оставалось только гадать, улучшил Гэбриел свое положение или же намного ухудшил его.
– Что случилось? – спросил Бейли.
Гэбриел проигнорировал вопрос и запрыгнул на койку. Ему надо было подумать. Должен же существовать выход из создавшегося положения.
Глава 45
Эдриан и Имоджен сидели в кабинете старшего инспектора Капур, терпеливо дожидаясь, когда она придет и устроит им разнос за отказ следовать общепринятому протоколу и за неподчинение ее распоряжениям. Если верить тому, что Эдриан уже успел узнать о начальнице, она была жесткой, но справедливой.
– Ты считаешь ее горячей штучкой? – прервала вдруг долгое молчание Имоджен.
– О чем это ты?
– О нашем боссе… Думаешь, она сексуально привлекательна?
– Прости, но я как-то не рассматривал ее с этой точки зрения.
Имоджен посмотрела на него, удивленно вздернув брови. Разумеется, рассматривал, и они оба это знали.
– Да ладно, только не смеши меня.
– В ней проглядывают черты эдакой сильной женщины, какой сейчас модно слыть.
– Просто ответь честно. Я не загоняю тебя в феминистскую ловушку.
– Хорошо. Да, она горячая штучка, и, если бы мне нравились женщины, которые пугают до полусмерти, она определенно попала бы в мой список.
– А я есть в твоем списке?
– Что-что?
– Меня ты считаешь сексуально привлекательной? – Имоджен захлопала ресницами.
– Вот теперь ты точно расставляешь ловушку. Я не стану отвечать, Грей.
В этот момент в кабинет в своей обычной манере ворвалась Мира Капур. Эдриан и Имоджен встали при ее появлении. Она махнула рукой, чтобы они снова сели, и принялась перебирать бумаги на столе, прежде чем поднять на них взгляд.
– Как продвигается расследование?
– Какое именно? – Эдриан не хотел, чтобы вопрос прозвучал легкомысленно, но сам сразу понял, насколько раздражающе бойким он получился.
Он пока не хотел говорить, что, по его мнению, два дела связаны. Необходимо заручиться чем-то весомее подозрения, чтобы начать расследование в этом направлении. Кроме того, Эдриан не желал упоминать о возможной причастности к делу некоторых благотворительных организаций. Он хорошо разбирался в связях с общественностью, потому предположил, что босс была бы только благодарна за такую неосведомленность. Это давало возможность для так называемого «правдоподобного отрицания» при вероятной встрече с прессой.
– Я говорю, детектив-сержант Майлз, о двойном убийстве, совершенном тринадцатого июля. О смерти четы Уоллисов.
– Мы собираемся поближе присмотреться к их сыну Ричарду Уоллису, – сказал Эдриан. – Думаю, он ведет себя странно. Его реакция на сообщение об убийстве родителей выглядела не совсем нормальной.
