– Скорее бы… Я так устал…
Корнелий Икел глотнул в третий раз.
И увидел кроватку – маленькую, выкрашенную в голубой цвет колыбель. А в ней ребёнка с огромной раздутой головой. Ребёнок хныкал, разевая безобразный жабий рот. Вместо глаз у младенца были бугры красного мяса.
Корнелий Икел открыл глаза, отнял флягу от губ. Долго смотрел, как луч солнца горит на золоте. Потом медленно завинтил флягу и отдал её путнику.
– Приходи после заката, – сказал тихо. – Я тебя встречу. Знаю – такое не искупить. – Корнелий Икел помолчал. – Хотел отомстить за своё унижение. Я пытался убить Элия, но никогда не покушался на Александра Цезаря. Меня обвинили ложно. Я был в ярости. Решил, что Трион проучит Руфина, и я буду отмщен. Тысячи людей расплатились за мои обиды. И стало бессмысленно с кем-либо сводить счёты, Логос…
– Я приду.
Едва Логос скрылся, как Корнелий Икел увидел бегущего по тропинке человека. Это был один из многочисленных серов, что работали в лаборатории и на фабриках и непосредственно на сборке «толстяка», как именовали Трионовы люди своё детище.
– Минуция убили! – крикнул сер.
– Кто? – Икел почему-то глянул поверх ворот – во тьму, в которой растворился гость.
– Не знаю. Кто-то ударил его кинжалом.
– Ладно, пошли посмотрим.
Минуций лежал на траве. Казалось, он лёг поспать – рядом скомканный лист бумаги. Чистый лист… Видимо, юноша умер мгновенно, не издав далее стона. «Надо было его спасти, – подумал Икел. – Он бы мог работать в Риме…»
Вокруг убитого столпились человек десять. Трое монголов впереди. Серы и римляне – сзади.
– Верно, кто-то из охранников сошёл с ума, – сказал Икел нависшему над телом нойону. – Такое иногда бывает. В прошлом месяце у нас спятили двое.
«Этот сумасшедший может сорвать все дело», – подумал Икел.
Мерген-нойон не ответил, молча сделал знак двум охранникам, те кинулись к телу и принялись запихивать убитого в мешок. По характеру ран нойон и сам догадался, кто убил Минуция. Но в жёлтых глазах монгола полыхнуло такое, что Икел понял: когда наступит момент, бывшего префекта настигнет смерть вовсе не такая лёгкая, как смерть Минуция.
Последним подошёл Трион. Лицо его было серым и влажным от пота. Он лишь мельком глянул на мешок с телом и спросил, ни к кому не обращаясь:
– Как я теперь успею сделать «толстяка»?!
И вдруг схватился за живот и согнулся. Он кричал, как будто ему всадили в живот нож. Мерген-нойон посмотрел на римлянина свысока.
– Что он делает? – спросил у Корнелия Икела.
– Оплакивает убитого, – отвечал тот вполне серьёзно. – По нашему обряду.
Двое серов осторожно взяли Триона под руки и повели к его домику. Тот едва мог переставлять ноги. Его шатало. При каждом шаге Трион тихонько поскуливал от боли.
ГЛАВА III
Игры в Хорезме
(продолжение)
«Бенит планирует заключить мирный договор с Чингисханом».
«Акта диурна», 5-й день до Календ мая[43]
I
Ночью, когда в камышах на все голоса выли шакалы, Логос подошёл к калитке в сад. Он прислушивался, вглядывался в темноту. Охраны не было… Логос отворил калитку и пошёл по знакомой дорожке. Икел ждал его у дома. В плотной черноте южной ночи плавали необыкновенно огромные, жирные, как кляксы, светляки.
– Где охрана? – шёпотом спросил гость, выныривая из темноты.
– Спят. Никто не проснётся. – Корнелий Икел отступил, пропуская вперёд Логоса. Бог должен идти впереди, человек сзади. Как же иначе? – Трион ничего не подозревает. Вторая дверь направо. Он не удерёт – на окнах решётки. Дверь закрыта изнутри на задвижку, но я сегодня подпилил винты. Чуть-чуть нажать, и ты войдёшь внутрь. Поторопись. Я буду ждать у ограды с лошадьми. И учти: охраны нет только возле этого дома. Возле казармы и завода нукеров полным-полно.
– Не торопи меня. Прежде чем мы уйдём, я должен уничтожить его работу.
– И как ты собираешься её уничтожить? Это же не крошечная лаборатория – это целый город…
– Маленький город.
Икел отдал Логосу связку ключей.
– Надеюсь, ты знаешь, что делать…
Логос не ответил и исчез в темноте.
II
Вновь во сне шагали легионы. Неведомо откуда и куда. А где-то впереди мелькала фигура в пурпуре. Император? Цезарь? Всадник был слишком далеко, чтобы различить его лицо. Трион стоял и ждал, когда пройдут легионы. Но они все шли и шли, печатая шаг, поднимая тучи пыли. Горели на солнце орлы. Люди смеялись и что-то выкрикивали. Трион понял лишь одно слово. Они выкрикивали:
– Пурпур!
Трион проснулся. В комнате горел свет. Возле его ложа на стуле сидел человек в чёрном плаще. Золотом светились вокруг головы незваного гостя волосы. Трион не испугался. Он просто понял, что сладить с незнакомцем будет трудно.
– Что тебе надо?
– Одевайся, – приказал незнакомец. – Пойдёшь со мной.
– Кто ты такой, чтобы я тебе подчинялся?
Незнакомец не ответил, схватил Триона за руку и сдёрнул с кровати.
– На помощь! – заорал Трион.
– Тебя никто не услышит.
Однако Логос ошибся – дверь отворилась. И в комнату вбежала тоненькая девочка с чёрными, чуть косо прорезанными глазами. Вбежала, да так и застыла, глядя на чинимое насилие, – она была в соседней комнатушке – обмывалась после Венериных утех.
– Уходи, – сказал Логос. – И подальше. А то завтра нукеры схватят тебя и потешатся вволю.
Девочка шагнула ближе. Ещё ближе. И вдруг кинулась к Логосу и впилась зубами ему в плечо. Он с трудом оторвал её, ухватил за тунику и поднял на вытянутой руке, как котёнка. Она что-то выкрикивала на своём языке. И Логос понимал, что. Она кричала: «Две лепёшки, две лепёшки».
– При чем здесь две лепёшки?
Трион хихикнул:
– Я обещал ей две лепёшки в день. У неё семья подыхает с голоду. Мать и два братика. У тебя есть две лепёшки для них? А я бы мог ей дать и четыре…
Трион замолк. Замолчала и девчонка. И даже прекратила выдираться. Поняла намёк. Логос покачал головой: неужели эти двое думают так легко его обмануть?
– Я могу дать ей кое-что получше. – Он привлёк девчонку к себе и дунул ей в лицо. А потом разжал пальцы. Девчонка вылетела из комнаты пулей.
– Не надейся, она никого не позовёт, – заметил Логос.
Потом он поставил Триона на ноги, как куклу. Тот попытался отбиваться, беспорядочно, по-бабьи махал руками и даже пробовал кусаться. Подзатыльник заставил его притихнуть. Логос закутал Триона в просторный синий чекмень, взвалил на плечо и вынес из спальни.
Ноша для Логоса-Вера была совсем не тяжкой. Вот только от Триона шёл нестерпимый смрад. Икел ждал их у ворот с лошадьми. Городок Триона спал – многочисленные домики среди садов Хорезм-шаха, потеснившие деревья.
– Бери Триона и отъезжай как можно дальше. Я вас нагоню, – сказал Логос. – А мне придётся вернуться.
Икелу не надо было повторять дважды. Он вскочил в седло, схватил за повод лошадь, к которой тюком был приторочен пленник, и помчался. Он не стал оборачиваться и потому не видел, как Логос исчез среди деревьев, не видел, что делал странный его союзник. Но если бы видел, что – удивился бы. Ибо, дойдя до бассейна, Логос обошёл его по кругу, оглядываясь, будто примерялся – подходящее ли выбрано место, и убедившись, что место подходит, медленно опустился на колени прямо на мощёную дорожку. Несколько минут он сидел с закрытыми глазами, не двигаясь. Светляки роились вокруг него, над распахнутыми дверьми в Трионово логово горел матовый шар фонаря. Логос глубоко вдохнул. Вдохнул… но не выдохнул. Шорох пронёсся по саду. Вдруг разом закричали на разные голоса ночные птицы, завыл шакал. И все смолкло. Невероятная, абсолютная тишина повисла над садом. Матовые шары, висящие вдоль дорожек в чёрном кружеве листвы, замигали и стали меркнуть. Потом вновь вспыхнули, но уже новым ледяным синеватым светом. Логос вновь вдохнул. Светляки, что плавали в саду, замельтешили, будто ветерок закрутил их и понёс куда-то, хотя никакого ветра не было – воздух был неподвижен.
После третьего глубокого вдоха в ближайшем домике проснулся человек и заплакал. Заплакал, как плачут новорождённые, – беспомощно и требовательно. Плачут, когда обмочат кроватку. Человек в самом деле обмочился. Его сосед заворочался, заметался и тоже стал хныкать.
После четвёртого вдоха Логос заметил ползущего по тропинке нукера. Тот потерял свою винтовку, сабля в ножнах волочилась по земле. Нукер поднимал с земли камешки, бросал их и весело хихикал. Тем временем лучи двух прожекторов, что освещали по ночам городок Триона, принялись выделывать в чёрном небе удивительную пляску, пока не замерли – один вертикально, второй – освещая крышу завода по обогащению урана.
Логос поднялся и быстрым шагом направился к воротам завода. Его никто не пытался остановить. Двое охранников, что дежурили у входа, плакали навзрыд и выдирали друг у друга саблю. У обоих руки были в крови, но они не понимали – почему.
