Ведунья поднялась на мост, положила в рот еще одну щепотку листьев и села на бревна.
Убийство Чары Вард было жестоким и диким порождением ненависти и похоти. Расправа над ее убийцами оказалась еще более страшным деянием, преднамеренным и ужасным по исполнению. То, что преступление совершил Сердце Ворона, едва не сломило Ведунью. В нем она надеялась найти все лучшее, что было в ригантах, но, как и его далекий предок Коннавар, юноша нес в себе как самое хорошее, так и самое плохое.
Холодало.
— Приди ко мне, Биндо, — прошептала она.
Над бревнами закружил туман, и Ведунья поежилась. По коже пробежали мурашки — что-то стылое коснулось ее шеи. Женщина не обернулась. Вместо этого она очистила голову от мыслей и в тихом шорохе ветра услышала нарастающий голос:
— Я убью тебя, сука! Убью!
Ледяные, нематериальные пальцы впились в ее кожу.
— Ты умер, Биндо, — спокойно сказала она. — Ты умер и уже никому не причинишь зла.
Пронзительный крик прозвучал в ее голове. Туман заклубился, поплыл и принял очертания худого, словно высеченного топором лица.
— Я покажу тебе, какой я мертвый! — завопил призрак, устремляясь к Ведунье.
Пальцы вцепились в ее лицо подобно когтям зверя, но она почувствовала лишь холодок ночного бриза.
— Тебе пора уйти, оставить это место. Мир обойдется без тебя, Биндо. Ты больше, ему не нужен.
— Мне надо отдохнуть, — произнес вдруг дух убийцы. — Это сон, утром я проснусь и продолжу путь на юг, к Скардайку. Это просто сон.
Она начала напевать древнее заклинание на старом, почти забытом языке горцев. Поднявшийся ветер тронул дрожащую туманную фигуру Биндо.
— Что ты делаешь? Прекрати, ты, сука! Мне больно!
— Тогда не сопротивляйся.
Он кричал, ругался и вопил, но Ведунья прочла заклинание до конца. Голос Биндо стих. Туман рассеялся.
— Куда он ушел? — спросил призрак Лусса Кампиона.
— Туда, куда заслужил своими делами, — ответила Ведунья, — но, думаю, ты не последуешь за ним.
— Я тоже умер?
— Да, — грустно сказала она.
Долгий стон сорвался с губ призрака. Ненадолго наступила тишина.
— Я не хотел, чтобы Чара умирала. Правда.
— Я знаю, Лусс Кампион. Тебя вырастили и воспитали для ненависти, а это опасно и ужасно для ребенка. Ты отправишься к месту назначения без меня. Оно зовет тебя. Прислушайся. Не старайся удержаться, мальчик. Иди.
— И я уже не могу ничего поправить?
— Нет. Мне этого не дано. Но хорошо, что ты сам этого хочешь.
— Мне так одиноко. Так грустно.
Ведунья почувствовала, как исчезла душа Лусса Кампиона.
И заплакала.
Кэлин не вступал в разговор двух мужчин, а лишь слушал и смотрел. Одним из них был Жэм, которого юноша знал и любил. Другим — огромный варлиец, в отношении к которому Кэлин еще не определился. Можно ли так рисковать, доверяясь врагу? Да, конечно, этот громила пощадил Жэма, когда тот был практически беспомощен. Но то решение принял он, Чайн Шада. Благоразумно ли подвергать себя опасности на основании только одного, пусть и благородного, поступка чужака.
Они сидели в пещере Жэма. В углу горел огонь, стоящий на выступе скалы фонарь скупо освещал убежище горца. Жэм оделся так, как одевался всегда, когда собирался в дальний путь: черные штаны и сапоги, темная рубашка и черный плащ. На его спутнике были сапоги для верховой езды с толстыми подошвами и тяжелый плащ из коричневой кожи. Рядом с этими великанами Кэлин чувствовал себя немного неуютно, а потому и сел поодаль, почти у входа в пещеру, где его лица касался прохладный воздух ночи.
После смерти Чары Кэлину плохо спалось. Девушка приходила в снах, живая и счастливая. Он просыпался, и осознание того, что она мертва, что ее больше нет, обрушивалось как удар молота. Все изменилось, все стало по-другому, и уже ни солнце над вершинами гор, ни шепот ветра в ветвях деревьев не давали ощущения радости. Кэлин бесцельно проживал очередной день, ложился вечером в кровать и снова видел ее.
— Так кто же такой этот Охотник? — спросил Чайн
— Южанин. Двадцать лет служил у Мойдарта, — ответил Гримо. — Опытный следопыт. И очень хитер.
— Ты его знаешь? Жэм усмехнулся:
— О да. Наши дорожки пересекались не раз. — Сдвинув повязку, горец потер пустую глазницу. — А теперь скажи мне, зачем могучий и знаменитый чемпион забрался так далеко на север, чтобы принять участие в столь малозначительном турнире?
Чайн Шада пожал плечами:
— Нужны были деньги. Кроме того, я думал, что сражусь с Горайном. Теперь, конечно, жалею, что приехал.
— А зачем вам деньги? — подал голос молчавший до того Кэлин. — Говорят, что вы выиграли все бои, в которых участвовали. И еще говорят, что вы богаты.
Чемпион вздохнул:
— Я совершил ошибку, женившись на женщине из-за ее красоты. Лицо ангела и тело богини. Я был без ума от нее. У нее есть брат, торговец. Она убедила меня вложить большие средства в его предприятие. Когда она ушла, то оказалось, что с ней ушли и мои деньги. — Он пожал плечами. — Нет глупца глупее, чем влюбленный мужчина.
— Но и нет человека благороднее, — возразил Гримо. — Ты пытался их найти?
Чайн Шада покачал головой:
— Они попытались пересечь море и скрыться в Гориазе. Корабль попал в шторм и затонул. Теперь она — и мои денежки — на дне моря. — Он замолчал, уставившись на пламя костра, потом тяжело вздохнул. — Так что мне ничего не оставалось, как вернуться на помост. Лучших бойцов уже побил, теперь выбора нет и приходится довольствоваться тем, что предлагают. А кошельки изрядно похудели. Время шло, и в один прекрасный день я вдруг понял, что силы и реакция не те, что когда-то. — Шада улыбнулся. — Мне еще не доводилось сталкиваться с человеком, которого я не мог бы одолеть. Но никто не может одолеть время.
— Дядя Жэм побил бы вас, — вставил Кэлин, — если бы был посвежее.
— Нет, парень, не побил бы. За три периода я бы разбил ему здоровый глаз. Он плохо защищается от ударов слева. Горайн глуп и не заметил этого.
— Думаю, вы ошибаетесь, — раздраженно сказал Кэлин.
— Нет, не ошибается, — ответил Гримо. — Чайн Шада — кулачный боец. Этим он зарабатывал себе на жизнь. Он не может украсть быка или биться на мечах, как я. Он не так быстро бегает, как ты, и хуже управляется с конем, чем Мулграв. У каждого свой талант, своя сильная сторона. Нет ничего зазорного в том, что тебя победит человек, достигший вершины в своем ремесле. Но от этого никто не становится лучше других в человеческом отношении.
Кэлин ничего не сказал и потянулся за кувшином с водой и глиняной кружкой. Один из заткнутых за пояс серебряных I пистолетов больно врезался под ребра. Он выпрямился и, вытащив оружие, положил на камень.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
