Результаты Семилетней войны показали, что и ее Фридрих Великий выиграл. Антипрусский блок во главе с Австрией ставил перед собой задачу вернуть Силезию, полученную Фридрихом в качестве приза в Силезских войнах 1740-х годов, и вернуть прусского короля, нарушающего традиционное политическое равновесие в Европе, к положению курфюрста Бранденбургского. Однако результатом Семилетней войны стало укрепление Пруссии, которое впоследствии, уже в 1871 году, привело к созданию единой Германии. В «Анти-Макиавелли» молодой Фридрих, еще будучи наследником престола, писал о том, что войны необходимо начинать для того, чтобы избежать угрозы порабощения. Эти слова оказались пророческими. Семь долгих лет кровопролития стали той ценой, которую Пруссия заплатила за свою независимость.
Итак, Фридрих Великий – это солдат от бога, несгибаемый командир-тактик и, наконец, замечательный стратег. Кроме всего прочего, он – просвещенный монарх. Что понимается под этим определением? В XVIII столетии эталоном просвещенности было знание французской культуры и стремление подражать ей. Более того, в это время жил человек, который личной своей дружбой удостоверял принадлежность государей к просвещенному сословию. Мы имеем в виду Вольтера. Друг власть имущих либо перепиской, либо же личным присутствием свидетельствовал в пользу просвещенности того или иного монарха. Фридрих искал дружбы Вольтера, впрочем, здесь он был не оригинален (вспомним переписку с Вольтером Екатерины Великой). Будучи наследником престола, Фридрих увлекался театром, музыкой, французской литературой. Именно это привело его к размолвке с отцом, которая едва не закончилась опалой и лишением Фридриха прав на престол. Фридрих Вильгельм был весьма обеспокоен увлечениями сына, которые отнюдь не свидетельствовали о стремлении наследника постигать воинское искусство, столь необходимое королю молодого, растущего государства. В результате противостояния с отцом просвещенность Фридриха стала не внешним блеском, соответствующим моде своего времени, но результатом свободы, которую он каждодневно должен был отстаивать перед королем Пруссии.
Просвещенность Фридриха основывалась на уверенности в том, что благосостояние жителей государства является благосостоянием государства. Однако приоритет все же оставался за государством. Будучи уверен в истинности принципов меркантилизма, он стремился сделать так, чтобы Пруссия как можно больше продавала и меньше покупала. Обеспокоенный тем, что молодые люди из знатных семей тратят слишком много денег за границей, Фридрих существенно ограничил выезд своих граждан за рубеж. В мирное время промышленность и сельское хозяйство были основным предметом его внимания. Он осушал болота и расширял посевные площади, создавал новые мануфактуры. Его финансовые операции, проводившиеся во время Семилетней войны (правда, при поддержке английского золота), вызывают восхищение своим остроумием. Забота о гражданах государства являлась, по его мнению, первой нравственной обязанностью государя. Маленький наследник престола, раздававший милостыню нищим, превратился в заботливого монарха, в котором образование воспитало понимание того, что составляет основу сильного и процветающего государства.
Каково же значение того типа управления, который связан с именем одного из самых талантливых европейских монархов XVIII века? Государь, исполняющий социальную миссию, берет на себя в какой-то степени ответственность за благосостояние подданных. Мальчик, раздававший милостыню, принадлежал к королевской семье, в которой было еще много от курфюрста – государя, не отождествлявшего своего имущества и благосостояния с благосостоянием всего государства. Собственность такого государя сосредоточена в его дворе, дворце, землях. Она больше, чем у его подданных, но принципиально не отличается от собственности частного лица. Никому из подданных не пришло бы в голову упрекать такого государя в своей бедности. Просвещенная монархия Фридриха – это забота о государстве в целом, равно как и о людях, его населяющих. Фридрих вкладывает государственные деньги в промышленность и сельское хозяйство. Он создает реальное равенство своих подданных перед законом. Его решения в силу реальности результатов торжествуют над нормами формального права. Однажды суд признал правоту землевладельца, который сдал мельницу в аренду, а затем отвел часть воды из канала, обеспечивающего ее работу. В результате мельник не смог уплатить арендную плату и оказался разорен. Фридрих заставил пересмотреть дело. Три раза собирался суд и все же оставил в силе предыдущее решение, поскольку формально правота оставалась за помещиком. Тогда Фридрих принял решение сам, сняв некоторых судейских чиновников с должностей, а некоторых даже посадив в тюрьму. Торжество реальной политики добронамеренного государя одолело, таким образом, право.
Правда, в 1848 году подданые прусского короля, которые оказались в тяжелых условиях неурожая, продолжавшегося несколько лет, помноженного на экономический кризис, посчитают себя вправе потребовать ответа с государя за недостаточную заботу о них. Однако эта социальная революция, спровоцированная в том числе и идеологией просвещенных властителей Пруссии, едва ли может быть на совести Фридриха II, который правил кораблем своего государства в куда более сложных условиях – но не доводил подданных до социального бунта[142].
Великий немецкий философ Гегель, взиравший на прусскую государственность как на одну из самых совершенных (если не самую совершенную) систем общественного управления, вершиной идеального порядка в государстве считал личность государя. Государь является, по его мнению, носителем нравственности, и именно его нрав выступает основой формального права. Чиновничество, распространяющее власть государя на всю территорию страны, оказывается, по мнению этого философа, носителем образца государственной нравственности. Данная модель управления, ставшая классической и нашедшая свое воплощение в теории рациональной бюрократии М. Вебера, создавалась не только мыслителями. Огромное значение здесь имеет тот удачный опыт, который был осуществлен Фридрихом II Прусским. Истории было угодно, чтобы в одном человеке соединились воин, полководец и просвещенный монарх и чтобы он сумел последовательно проводить политику просвещенной нравственности как политику национального единства.
«Анти-Макиавелли» – сочинение, написанное Фридрихом в 1739 году в замке Рейнсберг, после примирения со своим отцом. До вступления на престол оставался еще год, и книга, созданная будущим великим государем, разумеется, несет на себе отпечаток некоторой наивности.
Тем не менее работа над опровержением «Князя» Макиавелли оказалась очень плодотворна для Фридриха. Ему удалось сформулировать – хотя бы для себя самого – положения той системы, которой он будет следовать во время своего длительного царствования. Несмотря на название и постоянную хулу, возводимую Фридрихом на флорентийского писателя (которым, судя по всему, очень увлекались в Берлине), будущий великий король не может не признать истинности многих тезисов Макиавелли и, что самое важное, сознательно, бессознательно ли, но воспользуется некоторыми из рецептов «итальянской кухни».
«Анти-Макиавелли», несмотря на критический тон этого сочинения, в целом является школой усвоения просвещенным веком тех вечных реалий и проблем, той политической практики, на которые указал автор «Князя».
И. Гончаров
Фридрих Великий
Анти-Макиавелли,
или Опыт возражения на Макиавеллиеву науку об образе государственного правления[143]
Предисловие
Сочинение Макиавелли, касающееся науки об образе государственного правления, по отношению к нравоучению обладает тем же самым свойством, что и сочинение Спинозы, связанное с рассуждением об исповедании веры. Спиноза, учением своим разрушив основание веры, желал упразднить и само исповедание. В отличие от него, Макиавелли, приведя в негодность науку управления, создал такое учение, которое даже здравый нрав превратило в ничто. Заблуждения первого были только заблуждениями его разума, но заблуждения последнего связаны также и с практикой следования тем правилам, которые приводились в его книге. Между тем богословы, приняв вызов Спинозы и направив на него оружие своей учености, опровергли его основательнейшим образом, оградив тем самым учение о Божестве от его нападок. Макиавелли же, напротив, невзирая на то что он проповедовал вредное учение, хотя и был частично некоторыми опровергнут, однако даже до наших времен считается знатоком науки управления.
Поэтому я предпринял попытку защитить человечество от врага, который само это человечество стремится упразднить. Противополагая рассудок и здравомыслие обману и порокам, я вознамерился своими рассуждениями так опровергнуть сочинение Макиавелли – от первой главы до последней, – чтобы это противоядие непосредственно следовало за заразой данного учения.
