— Ну как же без вопросов, Чабан? Если ехать туда, надо заправляться. Сам сказал, что бензину с гулькин нос. А нам, если сейчас возвращаться на дорогу, с которой свернули, и по ней пилить до шоссе, уже не хватит. До шоссе, может, и доползем, но дальше придется километров пять на руках катить до колонки. Значит, надо все равно искать тот поворот, через который мы с Безяком ездили! И для начала ехать заправляться куда поближе, считай, почти до Кузнецовки.
— Можно просто вернуться и заправиться, — сказал Чабан без особой уверенности в голосе.
— Ну-ну, вернись! — хмыкнул Кока. — Морду начистят как минимум! И даже не мне, а тебе в первую очередь, чтоб смотрел, сколько литров в баке.
Чабан, должно быть, хотел что-то сказать, и даже, наверное, резкое, но туг произошло то, чего ни он, ни Кока не ожидали.
Правая, ближняя к Тарану и дальняя от курильщиков дверца неожиданно распахнулась, и из нее выпрыгнула женщина в красном платье, пронзительно заорав на весь лес:
— Лю-у-ди! Помогите! Убиваю-ут!
И помчалась прямо к стогу, поблизости от которого прятался Таран с «дипломатом» и автоматом. От ее визга у него, конечно, мороз по коже прошел, но башка все же сообразила, что сейчас эти дяди понесутся следом и если не запнутся за него, то уж точно заметят. Тем более что Чабан, обежав капот, уже рванул за беглянкой саженными скачками, а Кока быстро выхватил из кабины фонарик и бросился следом.
Баба благополучно пронеслась мимо стога и Юрки, но следом за ней, быстро сокращая разрыв, уже неслись преследователи. Таран мгновенно понял, что орать им: «Стой! Стрелять буду!» — бессмысленно. Надо просто стрелять — и без разговоров.
Он нажал на спуск, когда Чабан был метрах в трех от него, а Кока с фонарем — чуть подальше. Грохот очереди крепко ударил Тарана по ушам. Он целился только в Чабана, но влетело и Коке. Первый аж подскочил на полметра с каким-то диким нечеловеческим выкриком, упал на спину и больше не шевелился. А Кока свалился на бок с глухим стоном и принялся материться. При этом Тарану показалось, будто он пытается вытащить пистолет, и Юрка еще раз нажал, благо фонарик, выпавший из руки Коки, светил как раз на раненого. Удар пуль перевернул Коку навзничь, и он разом стих.
Все произошло так быстро, что Таран даже перед самим собой не смог бы точно оценить свое поведение. Юрка понял одно: он убил еще двух человек. И лесное эхо уже разносило об этом весть во все стороны. Он подхватил левой рукой кейс, правой автомат и помчался бегом примерно в ту же сторону, что и баба.
И даже не «примерно» в ту сторону, а прямо по ее следу, как выяснилось. Потому что, не пробежав и двадцати метров, Таран едва не наступил на нее, ничком лежавшую на стерне, оставшейся от покоса.
Поначалу Юрка удивился: он в нее никак попасть не мог, а эти двое не стреляли. Через несколько секунд сообразил, что она просто с перепугу грохнулась. Соответственно и самому стало стыдно за себя: во лихой — собственных выстрелов испугался!
— Э, девушка! — позвал Таран каким-то не своим, до ужаса хрипатым и басовитым голосом. — Вы живая?
— Ж-живая, к-кажется, — пробормотала та трясущимися губами. — Вы кто? Мент?
Если б она рожу Тарана увидела, то не стала бы спрашивать. Все-таки он не старше своих лет выглядел, даже с синяками. А голос у него охрип оттого, что в горле пересохло.
— Я так… — ответил Таран, не зная, чего соврать. — Гуляю.
— С автоматом? — спросила баба.
— Ну! Так спокойнее.
— А в чемодане деньги?
— Во любопытная, блин! Юрка даже повеселел от такой простоты.
Теперь я понял, за что они вас убить хотели… — серьезно произнес Таран. — Спрашиваете много.
— Нет, — мотнула головой баба, — не из-за этого. Я знаю слишком до фига. Хотя и случайно. Как тебя зовут, а?
— Юра.
— А я — Шура. Спасибо, что выручил…
Она поднялась на ноги.
— Ой, как же колко-то! — проворчала она. — Пока бежала, не чуяла…
Платье у нее, как видно, было шибко легкое даже для летней ночи. Дама поежилась от холода, немного согнулась, взяв себя за локти, а потом вдруг сорвалась с места, пробормотав:
— Доза! У них моя доза была!
И, уже не вспоминая про стерню, помчалась обратно к машине.
Таран, услышав слово «доза», догадался, что речь идет не об инъекции инсулина (хотя он даже не знал о таком препарате для диабетиков). Наркоманов и наркоманок он считал людьми кончеными, как и алкашей, допившихся хотя бы до той стадии, на какой находились его родители. Общаться с ними, когда они в кайфе, — очень тугое дело. Гонят пургу и ничего не соображают. Когда не в кайфе, а в ломке, — вообще жуть. Одна мысль — где достать бабки, найти дозу и ширнуться.
Добежав до машины, соискательница дозы включила в кабине свет и начала там усердно шарить. И в «бардачке», и позади заднего сиденья. Шарила так, будто не свою «белую смерть» искала, а алмаз какой-нибудь. А когда там, в машине, ни шиша не нашла, туг же поспешила к трупам. Подобрала Кокин фонарик и не то что без страха, а даже без элементарной брезгливости начала шуровать у жмуриков за пазухами. Сперва Коку от и до обсмотрела, потом до Чабана добралась. И нашла-таки то, что искала. Оранжевую такую пластмассовую коробочку. Ее Таран на уроке ОБЖ в школе видел. В таких коробочках всякие противохимические и противорадиационные препараты содержались. Он, правда, плохо помнил, против чего они помогают, и не был уверен, что помогают вообще. Но зато хорошо помнил, что такое шприц-тюбик, который против нервно-паралитического газа. Там вроде атропин должен быть. Был в аптечке, кажется, и еще один шприц-тюбик, с обезболивающим средством, название которого Юрка сразу не сумел припомнить. Но в обычной аптечке, кроме шприц-тюбиков, были еще таблетки какие-то, а в этой только пять шприц-тюбиков и больше ничего. Похоже, кто-то специально для наркоманов такую хреновину разработал.
Шура, возбужденно сопя, накатила на руку резиновое колечко, которое тоже лежало в аптечке, зажала фонарь коленями и, выждав, пока вена надуется, воткнула в нее иголку с видом полного блаженства.
— О-о-о, кайф! — произнесла она.
— Это чего, промедол, что ли? — спросил Таран, вспомнив название обезболивающего. Кто-то из знакомых пацанов тоже ловил от него кайф.
— Жди-ка! — хмыкнула Шура, очень довольная жизнью. — Промедол — это фигня. А это живой кайф! Пять часов жизни! Понимаешь?! Вот теперь мне все по фигу — и ты, и эти трупы, и эта тачка вонючая. Садись! Поедем!
— В ней бензина нет ни фига, — произнес Таран.
— Мне хватит! — Шура придурочно расхохоталась. Видишь, сколько у этих «капусты»?
Она, оказывается, вытряхнула из карманов у Чабана и Коки не только свою дозу, но и деньги. Жадно сцапав бумажники, потащила их в машину. Тарану на все это смотреть было противно. Он подумал, что и так тут засиделся. Пусть эта дура кайфованная делает что хочет, а ему пора. В конце концов, у него своих проблем было до фига. Закинул автомат за спину, кейс взял за ручку и собрался идти. Но не тут-то было.
Ширнутая Александра
Сзади его осветил фонарик. Таран обернулся и, жмурясь от направленного в лицо света, увидел, что Шура навела на него пистолет. Не иначе у кого-то из тех двоих вытащила.
— Куда торопишься? — спросила та, которую он, блин, на голову от смерти спас. — Садись в машину, цыпа! Поедем кататься.
Наверное, не будь эта Шура под кайфом, он бы что-нибудь придумал и как-то выкрутился. Но хотя эта ведьма ничего не соображала, рука держала оружие твердо. Тем более никаких тормозов у нее не существовало. И Тарана обуял страх. Намного больший даже, чем на складе вторсырья или на ферме. Там он имел дело хоть и с бандитами, но с нормальными людьми, которые четко отдают себе отчет в том, делают. А эта вмазанная с дурной башки может шарахнуть просто так. От веселого настроения.
Конечно, автомат был. Но он стоял на предохранителе и висел за спиной. Был кейс, которым, в принципе, можно неплохо ударить. Наконец, были кулаки и ноги, которые Тарану обычно неплохо подчинялись. Обычно, но не сейчас. Словно бы эта зараза их загипнотизировала.
— Вещи положи на заднее сиденье! — приказала стерва. И Таран повиновался как миленький.
— Закрой заднюю дверь, лапочка, и садись за баранку!
— Я ж водить не умею! — рискнул вякнуть Юрка.
— Ничего! Научишься! — И Таран, сопровождаемый нежным, 7,62-миллиметровым взглядом «ТТ», вынужден был усесться на водительское место. Шура села справа от него, захлопнув за собой дверцу.
— Пристегнись! — Ствол «ТТ» указал на ремень безопасности. Юрка выполнил и это распоряжение.
— Ты такой хорошенький! — любвеобильно произнесла Шура и закатилась хохотом. При этом указательный палец лежал на спусковом крючке «ТТ», дуло которого вертелось в нескольких сантиметрах от Юркиного носа. Чуть-чуть посильнее нажмет — и…
