Дейдре покинула комнату почти бегом, высоко приподняв юбки одной рукой, пока на самой высокой скорости поднималась по лестнице. И только тогда, когда она прижалась спиной к закрытой двери своей собственной спальни, девушка смогла выдохнуть к несчастью слишком знакомый ей вздох облегчения.
В прошлом были времена, когда один или другой любовник Тессы покидал ее постель, чтобы бродить по коридорам, где им нечего было делать, и заглядывать в спальни, где их не хотели видеть.
В первый раз это случилось, когда ей было четырнадцать лет. К счастью, тот тип был слишком пьян, чтобы сделать что-то большее, чем неуклюже ухватиться за нее, придавив Дейдре к кровати, пока она быстро не ударила его коленом прямо в мужские органы. Пока пьяница беспомощно стонал на полу, девушка проворно вылезла из окна и спустилась на один этаж ниже.
Она начала спать в этой комнате каждый раз, когда Тесса проводила ночь с любовником, потому что это был кабинет ее отца, пыльный и крепко-накрепко запертый. Дейдре сворачивалась на бархатном диване, закутывалась в отцовскую прокуренную куртку, которая все еще висела на крючке позади двери, мечтая о том, чтобы он присматривал за ней с негодующей яростью в глазах.
Тогда, как и сейчас, ей не к кому было обратиться, кроме как к призраку.
Глава 31
Баскин осторожно вышел из приемной, не спуская глаз с лакеев Брукхейвена.
— Ты все еще здесь?
С удивлением обернувшись, Баскин почти наступил на маленькую фигурку, стоящую перед ним.
— Ч-что?
Темноволосая девочка уставилась на него, ее тощие ручки были сложены перед собой, выражая высокомерное презрение.
— Ты постоянно здесь, — категорично заявила она. — Ты, должно быть, очень глуп. Разве ты не знаешь, что Ди теперь замужем?
Кто же этот противный маленький звереныш? Ди. Лорд Грэм называл так мисс — э-э, леди Брукхейвен. Так же как и мисс Блейк время от времени. Баскин ненавидел это ужасное сокращение такого чудесного имени, но сейчас он льстиво улыбнулся. Любой, кому позволялось называть ее «Ди», должен быть кем-то и в самом деле близким.
— Я дорогой друг ее сиятельства, — спокойно ответил он. — Еще до замужества.
На девочку это не произвело впечатления.
— Я иногда подслушиваю под дверью. Твои поэмы скучные. — Она скривила лицо. — Любовь и так далее, сердца и прочая ерунда.
Баскин подавил ворчание и снисходительно улыбнулся.
— Нельзя ожидать от ребенка твоего нежного возраста, что он сможет оценить прекрасные аспекты великого искусства.
Девочка нахмурилась, но ничего не ответила. Баскин посчитал, что выиграл очко. Затем ужасающая мысль ударила его по голове.
— Ты подслушиваешь под дверью?
Она с безразличным видом пожала плечами.
— Если только твои поэмы не нагоняют на меня сон.
Она не призналась, что подслушала тот момент страстной просьбы Баскина несколько минут назад. Это было облегчением. Затем он прищурил глаза.
— Люди могут услышать много интересных вещей, подслушивая под дверью. Вещей о других людях… и вещей, которые они не должны знать.
Ребенок ухмыльнулся.
— Я знаю многие вещи. Я знаю больше тебя.
Баскин решил проверить ее.
— Я скажу тебе один секрет, если ты тоже расскажешь мне один секрет.
Она передернула плечами, затем почесала нос, а потом быстро кивнула.
— Хорошо. Какой у тебя секрет?
Баскин заложил руки за спину.
— Ты первая, — льстиво предложил он.
Девочка изобразила гримасу.
— Ну, я знаю, что наша соседка, леди Барстоу, спит в одной постели со своей компаньонкой. Я слышала, как ее слуги болтали об этом через стену в саду.
Баскин заморгал. Это была горячая маленькая сплетня! Леди Барстоу являлась умной вдовой, очень респектабельной, которая свободно вальсировала по артистическим кругам. Подобное знание может обеспечить талантливому малому доступ к элите! Кажется, ребенок на самом деле очень внимательно подслушивает.
Ощущая себя невероятно великодушным, поскольку ее знания совершенно ясно не распространялись на его дела, Баскин наклонился и прошептал ей:
— Я знаю, что твоя мать, — потому что он в порыве проницательности вычислил, кто она такая, — однажды бросила вазу в твоего отца и расколола камин в своей спальне.
Девочка отпрянула.
— Это ложь, — категорично заявила она, хотя в ее глазах присутствовало сомнение. — Моя мама обожала папу.
Рассердившись, Баскин выпрямился и пожал плечами.
— Как знаешь. Хотя ты должна проверить камин и решить, разве не так? — Все, что угодно, лишь бы избавиться от маленькой надоеды и выбраться из этого дома, чтобы он мог придумать, как спасти свою леди! Молодой человек повернулся, чтобы уйти.
— Подожди!
Он обернулся с разраженным звуком.
— Да?
Девочка нахмурилась, глядя на него.
— Если я проверю, и камин сломан… — Она заколебалась, затем стремительно заговорила. — Ты вернешься и расскажешь мне еще о моей маме? Никто не рассказывает мне ничего. Папа вовсе не хочет говорить со мной. — Малышка съежилась и отвела взгляд. — Я даже не могу найти проклятую книгу, — пробормотала она.
Ей-богу, что за вульгарное маленькое создание. Баскин махнул рукой и снова отвернулся.
— Конечно же, я расскажу тебе все, что захочешь.
Молодой человек выскочил из дома и целеустремленно зашагал по дорожке. Времени было не так много! Его дражайшая Дейдре не сможет вечно держать дверь запертой!
Было не очень трудно узнать, где Баскин снимает комнаты. Вульфу пришлось всего лишь задержаться снаружи, на достаточном расстоянии вниз по улице, небрежно поглядывая на дверь. Когда Баскин спустился вниз по ступеням своего не слишком убогого пансиона, Вульф потихоньку начал плестись впереди него вдоль дорожки, опустив голову, засунув руки в карманы, представляя собой живое изображение уныния. Долго это не продлилось.
— Ах… сэр! — Баскин легко догнал его. — Мои извинения, я не могу вспомнить вашего имени в данный момент…
Вульф печально поднял взгляд.
— Мое имя? Мое имя — трус! — Он фыркнул. Господи, как он ненавидел постоянное фырканье Стикли! — Боюсь, что я не способен заставить себя сделать то, что должно быть сделано.
Баскин напрягся.
— Вы говорите о затруднительном положении ее сиятельства.
Вульф удрученно кивнул.
— Вы видели ее. Вы должны помочь ей. Она так одинока.
Баскин кивнул, его лицо стало похожим на мрамор.
— Я знаю.
Вульф почти улыбнулся. Баскин так искренен в своих мотивах, так чист в своей одержимости. Вульф видел это и прежде, в своих более интеллектуальных, по сравнению с этим щенком, товарищах. Парень хотел леди Брукхейвен, и глубоко верил, что она на самом деле любит его, и что она исправит все, что неправильно в этом мире. Баскин был тонущим человеком, который хватался за соломинки и желал, чтобы те сделались плотами.
