что он заинтересовался башней, то действовала бы ровно наоборот: уболтала бы, чтобы не шёл туда сразу, а сама бы перепрятала канистру, да и мимо канистры постаралась бы провести.
– Пятнадцать человек на сундук мертвеца, – не удержавшись, пропел вслух Хидео, затем оглядел оранжерею (зрелище ещё не радостное, но уже и не унылое) и напоследок ещё раз проверил регуляторы на панели управления. Всё в порядке, пора идти нагонять ушедший день: его обычных обязанностей из-за добровольно взятой на себя заботы об огурцах с него никто не снимал.
Хидео вышел через шлюз в ангар и тут же был вынужден отскочить в сторону: в шлюз влетела, едва не снеся его, явно чем-то разгневанная Фа. Мельхиорец перевёл дух и оглядел ангар в поисках источника возмущения начальника экспедиции. Потенциальных источников нашлось сразу двое: в свой вездеход усаживался Маккензи, рядом с ним стоял Зак.
– Всё, я уехал, вернусь завтра днём, – мельком глянув на мельхиорца, сказал глава строителей и тронулся с места.
Зак поднял прощально поднял руку, дождался, когда его начальник выехал из ангара, и тяжело опустился на ящик.
– Не могу понять, за кем осталось поле боя, – пожаловался Хидео. – Не просветишь?
– Маккензи разругался с Фа, – вздохнув, сообщил Зак. – Из-за меня.
– Неужели? – усомнился Хидео.
– Он своих людей всегда защищает. Внутри бригады может отругать так, что мало не покажется. Но другим в обиду не даст.
Хидео снова ощутил приступ безысходной зависти: за него никто никогда и не подумал бы заступиться.
– Но всё равно, приятного мало. Если Фа разойдётся и напишет в наш офис, точно без премии оставят, а то и уволить могут, у нас в «Стройгалактик» с этим быстро. Исключительно из принципа «Как бы чего не было» и «Пустячные просьбы таких важных партнёров грех не уважить». А мне деньги нужны, родители ферму купили, кредитов набрали, помогать надо... – сокрушенно закончил Зак.
– Да брось, она отходчивая. И ругать предпочитает в лицо, а не кляузничать потихоньку.
– Надеюсь, – Зак помолчал. – Ладно, мне нужно подобрать материалы, Маккензи завтра вернётся, поедем доделывать, уже сбился со счёта, которую базу.
– Ты у нас опять как Золушка, – хихикнул Хидео, – все уехали на бал и оставили тебя на хозяйстве. Как будешь убегать, смотри, ботинок не потеряй, я не хочу участвовать в его коллективной примерке.
– Пряжки крепкие, не беспокойся.
– Замени болтами для надёжности, – посоветовал Хидео. – А то простудишься ещё, в одном ботинке-то.
– Ну, насчёт надёжности болтов я бы не был так уверен. От халтуры не убережёшься. Вот ветряк на Второй собирали с виду нормальными болтами, и что с ним стало?
– Упал. А почему упал, кстати?
– Болты треснули. Маккензи потом велел всю ту партию выбросить, от греха подальше.
– А если собрать обломки и предъявить претензии поставщику?
– Собери, – хмыкнул Зак, – если не лень перекопать тонну песка. Они ж все разлетелись, а нам тогда было несколько не до того, чтобы ползать вокруг с ситом. Ну что, лопату сам найдёшь, или выдать? Думаю, на десять процентов от откупных тебе я с Маккензи договорюсь.
– Да ну тебя, – Хидео сделал вид, что обиделся.
– Ну как хочешь, – Зак засмеялся, потом посерьёзнел. – Но насчёт Золушки ты даже прав, Маккензи велел всё, что идёт в дело, проверить, а потом ещё раз перепроверить, вплоть до болтов, так что я пошёл на склад.
– Удачи.
Хидео остался один. Он осмотрел длинный ряд требующих зарядки и замены аккумуляторов, вздохнул и сообщил в пространство:
– Розовые кусты уже были, остались семь мешков фасоли. Хотя из меня всё равно не выйдет не только принц, но даже фея-крёстная.
Треснувшие болты… Об этом определённо стоило поразмыслить.
Глава 11
– Зря ты всё-таки не остаёшься на обед. Может, передумаешь? Сорокин от тебя никуда не убежит, а если убежит, нагонишь, – Лиамм засмеялся собственной немудрёной шутке.
– Спасибо, но я и так выбился из графика, – покачал головой Мигель.
– Ты, случайно, в Искателях не числился? Уж больно ты упертый. Ладно, счастливо! – геолог прощально поднял руку.
Кивнув Лиамму, Мигель забрался в кабину и, не удержавшись от облегченного вздоха, начал готовиться к взлету. Интересно, что бы тот сказал, если бы Мигель в ответ честно признался, что числился?
Пообедать, пожалуй, и правда не помешало бы, но точно не в обществе Альфредо. Его и так за последние сутки, которые врач провел на базе Второй партии, было слишком много. От одного пропущенного обеда он не отощает, перебить голод поможет «живая вода», а к Сорокину он должен поспеть как раз к ужину.
– Вылетел от «вторых», – доложил Мигель на главную базу, – направляюсь к «третьим».
– Принято, – слегка невнятно откликнулся диспетчер базы.
Мигель развернул «Стрекозу» навстречу солнцу, едва проглядывающему сквозь пыльную пелену. К счастью, силы ветра пока хватало только на то, чтобы поднимать в воздух самые мелкие песчинки, и ничего хуже проблем с видимостью в прогнозе погоды сегодня не значилось. А раз так, нужно пользоваться моментом и не рассиживаться, ещё неизвестно, на сколько он застрянет у Сорокина. С другой стороны, у Сорокина можно и застрять, он душу разговорами вынимать не будет. Это Мишке ничего, он привычный, а Мигелю хватило и одних суток.
– В Искателях не числился? – хмыкнув, повторил врач и оглянулся. Купол базы, словно дожидавшийся этого, блеснул напоследок, отразив прорвавшийся сквозь пелену луч солнца, и скрылся в дымке.
Хотя нет, у Сорокина тоже лучше не застревать, мало ли что за это время успеет учудить любитель портить хорошую еду. Не то, чтобы Мигель серьёзно рассчитывал, что его присутствие удержит злоумышленника от новых диверсий, от прошлых-то не удержало, но отлучаться с главной базы надолго ему не хотелось. Ну да ладно, если ничего не случится, сегодня он закончит свои дела у Сорокина, завтра утром вылетит к Четвёртой партии, а послезавтра днём уже вернётся на главную базу.
Песчаные равнины внизу сменились невысокими горами, и Мигель поднялся повыше. Говорят, горы, как и люди, с возрастом тоже становятся ниже, рассыпаясь песком, разносимым ветром по окрестным равнинам, и только на короткий человеческий взгляд остаются эталоном вечности и надёжности. Мигель оглядел горизонт и внезапно сам почувствовал себя одинокой песчинкой, носимой ветром по безлюдной
