Глаза Антуанетты опять блеснули — она увидела возможность вернуть беседу к волновавшей ее теме.
— У вас есть девушка, Кумб?
Девушка? Вот это вопрос так вопрос.
— Я люблю девушек, мисс, но они не любят меня.
Гейбриел живо представил себе, о чем думала Антуанетта, но она вряд ли могла быть откровенной с ним в таком деликатном деле, поскольку нуждалась в его помощи.
— Возможно, вам еще не повстречалась девушка, которая полюбила бы вас таким, какой вы есть, Кумб, — сказала она с таким теплом, что ее участие тронула его.
— А как я узнаю ее, когда встречу такую девушку, мисс?
— У меня не слишком большой опыт в подобных делах, но, думаю, вы ее узнаете, Кумб, потому что вам захочется понравиться ей. Повседневные заботы, нудные и утомительные, перестанут вас тяготить, как только вы будете видеть ее. Когда вы заглянете ей в глаза и возьмете ее за руку, когда поцелуете ее, то почувствуете, как в вашей душе возникает нечто особенное.
Они оба замолчали, любуясь открывающейся с вершимы холма перспективой зеленых полей, лесов и прячущихся в голубой дымке далеких холмов.
— Как прекрасно, — вымолвила Антуанетта, как будто только сейчас заметила красоту окружающего пейзажа.
— Да, мисс. Вон там лежит Барнстапл, туда мы ездим на ярмарку. Иногда приезжие и гости нашего поместья хотят добраться до железнодорожной станции, и мы на экипаже доставляем их туда. Вон там, на побережье, располагается Сент-Нэллс — это совсем рядом. А за Барнстаплом находится Лондон, но отсюда невозможно увидеть поднимающийся к небу дым из городских труб, как уверяет миссис Уоникот.
Он то и дело ссылался на Салли Уоникот, но Антуанетта не обращала на это никакого внимания.
— Лондон, — вздохнула она.
— Да. Вероятно, вы хотите попасть туда неспроста, мисс?
Она обернулась, и выражение ее глаз напомнило ему тот день, когда он напал на карету и напугал ее. Она выглядела так, как будто оказалась в ловушке. С затравленным видом она отчаянно сопротивлялась, не желая отдать ему то, что он требовал. Несмотря на это, ему понравилось ее мужество, а может, она сама, поскольку его сердце заныло от неведомой боли.
— Я прошу вас, нет, умоляю: помогите мне добраться до Лондона, Кумб.
— Да ведь я уже говорил вам, мисс, что в жизни не забирался дальше Барнстапла, — смущенно пробормотал он.
— Но вы сами уверяли меня, что дорога на Лондон проходит через Барнстапл. Я ведь могу сесть в дилижанс. Пожалуй, поезд будет даже лучшим выходом из положения. Я понимаю, что прошу вас об очень большом одолжении, но если вы поможете мне, то обещаю, что никогда не забуду о вашей услуге.
Если бы он на самом деле был конюхом, как бы он отреагировал на такую просьбу? Гейбриел бросил на нее быстрый взгляд из-под козырька кепки. В ее глазах явно просматривалась тревога и озабоченность, от нетерпения она покусывала нижнюю губу. Гейбриел понял: Кумб был бы на седьмом небе от счастья, если бы она попросила его об услуге.
— Почему вы так хотите попасть в Лондон, мисс? — задал он вопрос, желая узнать побудительную причину.
— У меня там очень важное дело, — ответила она, потупив глаза, затем бодро вскинула их вверх, глядя ему в лицо.
— Но разве вы не могли бы попросить лорда вернуть вас домой? Так было бы и удобнее, и безопаснее, а кроме того, он оплатил бы ваши расходы.
— Да, думаю, что могла бы, но мне не совсем удобно. Видите ли, это личное дело, и мне не хотелось бы, чтобы лорду стало известно о моем путешествии в Лондон.
С удивлением он взглянул на ее профиль. Что же она задумала? Если она не лгала ему, то ее положение было более запутанным, чем он предполагал. Неужели между ней и лордом Эпплби пробежала черная кошка? Возможно, она была недовольна тем, что ее загнали в глухую провинцию, чтобы спасти репутацию лорда? Но если они с Эпплби поссорились, то почему она отказывалась отдать письмо ему, Гейбриелу? В таком случае у нее не было бы причин удерживать у себя письмо. Кроме того, предоставлялся удобный повод отомстить лорду.
По личному опыту Гейбриел знал, насколько порой бывают требовательны женщины. В ход идут слезы, попреки, оскорбления, если кавалер отказывается выполнить их прихоть. Он поежился, вспомнив, сколько мучений доставила ему одна танцовщица, когда он отказался купить понравившееся ей дорогое ожерелье.
Внезапно Антуанетта повернулась и впилась глазами в его лицо. Он поспешно откашлялся и стал смотреть в сторону, чтобы отвлечь ее внимание.
— Что же вы молчите, Кумб? — спросила она. — Отвечайте, мне нужно знать ваш ответ как можно скорее.
— Я подумаю, мисс, — пробормотал он. — Это очень ответственное решение, мисс.
Он опять заметил, как, вздрогнув от раздражения, она подавила свое недовольство.
— Мне необходим ответ, Кумб. Я не могу ждать долго.
— Ладно, мисс.
Она промолчала, лишь кивнув в знак понимания. Однако он видел, что она не вполне удовлетворена полученным ответом. Обратно они возвращались в молчании. Она выглядела расстроенной, печальной, а при расставании возле конюшни бросила ему лишь короткое «до свидания».
Расседлывая лошадей, Гейбриел размышлял о ее предложении.
Если бы он согласился на ее просьбу, у него появилась бы возможность проскользнуть в ее тайные замыслы и открыть ее намерения.
Кроме того, если он поможет ей убежать, то она возьмет с собой письмо, и тогда у него будет возможность заполучить его. Может быть, придется открыть свое настоящее имя, что, вероятно, сильно разозлит ее.
А если он откажется ей помогать? Она утратит к нему всякий интерес и перестанет разговаривать с ним, но ей придется остаться в Уэксмур-Мэноре, а ему усилить наблюдение за ней. Ведь письмо-то никуда не денется, оно по-прежнему будет где-то в поместье, спрятанное ею, а он продолжит свои попытки убедить ее отдать его. Приятным дополнением будут продолжающиеся любовные свидания.
Насколько Гейбриел понимал, любое решение в сложившейся ситуации играло ему на руку. Надо было только решить, что ему нужнее и желательнее — Антуанетта или письмо.
Глава 20
Сад в Уэксмур-Мэноре был в заброшенном, почти диком состоянии. Должно быть, давным-давно здесь пролегали аккуратные тропинки и были разбиты клумбы, но теперь все заросло и от былого великолепия не осталось и следа. Необрезанные кустарники и многолетние растения тянулись кверху, закрывая вечернее небо, повсюду цвел безудержно разросшийся шиповник, насыщая воздух одуряющим ароматом роз.
Антуанетте даже нравились подобные полудикие заросли, по-видимому, по контрасту с ее собственным тщательно ухоженным садом в Суррее, где нельзя было найти ни одного растения, ни одной травинки, которых не коснулась бы рука садовника.
