Я не заметил, как Ольга оказалась рядом. Она шепнула:
— Я позабочусь.
Выручила, нечего сказать. Полезная женщина во всех отношениях. Но вслух я ничего не сказал.
Второй ее спутник уже принес сумку, из которой Ольга извлекла шприц. Дальше я смотреть не стал.
— Так что, говоришь, за экспедиция? — осведомился Харлей.
— Пойдем, потолкуем. — Я махнул рукой в сторону вездехода.
…Мы с предводителем Байкеров уединились в кабине, прочие остались в салоне, куда набились и несколько мотоциклистов. Мне это не понравилось, Харлей заметил и успокаивающе прикоснулся к моему локтю. Я достал флягу со спиртом и две кружки, вскрыл штык-ножом банку консервов. Харлей охотно принял угощение.
— За хороших парней?
Я кивнул. Мы звякнули сдвинутыми кружками.
…Через четверть часа нашей беседы, в ходе которой я рассказал то, что считал нужным рассказать, Харлей принялся скрести ногтями щетину у себя на подбородке.
— Фигня какая-то, — наконец изрек обер-Байкер. — Чего этот Эпицентр исследовать? Что вы можете?
— Когда-то и с чего-то надо начинать.
— Ну начинайте, мне без разницы. А вот насчет Урок, что вас покрошили…
— И вас.
— Нас поменьше. Но все равно. Я их никогда не любил. Слово не держат, пальцы гнут. Они же, было дело, с год назад на нас вообще охоту устроили. Ну сцепились двое моих ребят с ихними, ну, один Урка дуба врезал. Это ж не повод воевать! А они давай облавы устраивать. Только на нас облавы устраивать без пользы. Они еще людей потеряли и отвязались. Потом я с Муштаем перетер. Но дружбы все равно не было. А тут, видишь, как они круто взяли. С этим надо что-то делать.
Я смотрел на Харлея и думал о том, что, как говорили, до Чумы он был небольшим предпринимателем. А до того, после института, инженером. Нормальный парень, только очень любил гонять на мотоцикле по ночным улицам. Хобби у него было такое. Байкеров к тому времени власти давно приручили, даже клуб у них свой образовался. Вполне легальный. Носились в основном за городом глубокой ночью, чтобы никому не мешать и не создавать аварийных ситуаций. А днем нынешний Харлей чем-то успешно торговал в своей фирмочке. На мотокочевника, вооруженного до зубов, опасного и изворотливого, он тогда ни капли не походил.
В Зоне эффект Калипсо, о котором толковал Профессор, проявлялся не только в биологических формах. В моральных и психологических он проявлялся, быть может, еще и покруче. Вот сидят вместе бывший офицер спецслужбы и бывший инженер-предприниматель, пьют из алюминиевых кружек неразбавленный спирт, закусывают тушенкой сомнительного качества и обсуждают совершенно немыслимые вещи. Но к главному обсуждению еще только предстояло перейти.
— Экспедиция — это наша проблема, — сказал я. — А вот с Урками ты прав, надо разобраться. Такой беспредел ни я, ни ты спустить не можем.
Харлей подумал и кивнул.
— И какие предложения?
— Произвести совместную операцию по отрыванию яиц безбашенным отморозкам.
Харлей усмехнулся.
— А я все думаю, когда ты про это скажешь?
— Ну тогда мог бы и сам предложить.
— Мог бы. Если не думать о последствиях. Опять начнутся крупные разборки, нам в город станет не сунуться.
— Ты туда давно наведывался?
— Да с месяц как.
— То-то и оно… — Я рассказал ему о том, что в последние дни творилось в городе.
— Там сейчас других проблем хватает. И еще прикинь: Работяги на моей стороне. И большая часть Ездоков меня поддержит. Как тебе такой расклад: Байкеры — Ездоки — Работяги? Не больно поразбираешься, а?
— Плевать мне на все расклады, — сказал Харлей. — Мы сами по себе. Были и есть. Но, коли ты не врешь, у паханов сейчас забот по горло. Самое время поквитаться с их пацанами, а то совсем оборзели. Но у них две бээмпэхи и самопальный броневик. Их из «калашей» не возьмешь. А у меня с гранатометами напряженка.
Наши гранатометы сгорели вместе с бэтээром. Кажется, один «эрпэгэ» имелся в вездеходе. Но это не гарантия успеха. Бить надо сразу и наверняка, чтобы братва не повылезала из своих жестянок и не пришлось бы вести с ней бой в зарослях. Для начала я изложил Харлею свой план минирования моста.
Байкер с сомнением покачал головой.
— Может сработать, а может и нет. А если они по одному через мост пойдут? Мост-то ветхий, кто его когда ремонтировал? Побоятся, что всех сразу не выдержит. Ну подорвем мы одну машину. А остальные? Они нам кузькину мать во всей красе покажут. И твоя колымага не поможет. В лучшем случае сгорите вместе: и они, и вы. Нет, без погремушек на них рыпаться смысла нет.
— Я знаю, где достать погремушки, — сказал я.
— В общем-то и я знаю, — усмехнулся Харлей. — Но ведь не дадут.
— Попробовать можно. Но — только я и ты. Берем твой байк, и айда. Надо очень быстро обернуться. Иначе мост они успеют проскочить. А на мосту по — любому удобнее всего.
— Так чего сидим?! Только с Чокнутым Полковником ты сам будешь разговаривать. Меня он на дух не терпит: дескать, я враг дисциплины и подлежу расстрелу.
Я хлопнул его по плечу:
— Рано тебя расстреливать.
ГЛАВА 9
Харлей гнал свой мотоцикл, как мне казалось, прямо через лес. На самом деле он придерживался едва заметных троп и проездов в чаще. Но от этого легче не становилось. Мотор ревел, отдаваясь болью в ушах, ветви хлестали меня по лицу — шлем был только у водителя, а для меня не нашлось. Желтое пятно света от фары бешено прыгало вверх, вниз и в разные стороны одновременно, натыкаясь на огромные стволы лиственниц в два-три обхвата толщиной. Стоило врезаться в такую, и дальше бы никто никуда не поехал.
Но мы ни во что не врезались. Минут через двадцать мы вылетели на просеку, Харлей резко взял влево, и мы покатили вдоль изгороди из нескольких рядов колючей проволоки с густой «путанкой» поверху. Невдалеке угадывался черный силуэт караульной вышки. Я ожидал, что на треск мотоцикла оттуда засветит прожектор, но людей у Чокнутого Полковника, видимо, осталось в обрез, на все посты не хватало.
Просека с изгородью привела нас к настоящему забору, металлическому, на бетонных столбах. А вскоре показались и ворота. За ними чернел кирпичный куб караульного помещения.
Харлей затормозил, снял шлем и обернулся ко мне.
— Дальше топай ножками. Я этим на глаза попадаться не желаю.
Я слез с мотоцикла и направился к воротам. Когда я приблизился, из смотровой щели караулки высунулся автоматный ствол и хриплый голос осведомился:
— Кто идет?
Я, изо всех сил оживляя в памяти армейскую закалку, отчетливо провозгласил:
— Майор Окунев. Прошу связать меня с товарищем полковником.
В караулке помолчали, потом над ней вспыхнул-таки прожектор. Меня, похоже, пристально рассматривали. В своем цивильном, перепачканном одеянии я, правду сказать, больше смахивал на бродягу, чем на майора. Об этом мне и сообщил хриплый голос из караулки. Но я бывал здесь прежде и порядки знал.
— Р-разговорчики! — рявкнул я на самый что ни на есть фельдфебельский манер. — Старшего наряда мне!
— Я тут самый старший, — неохотно отозвался хриплый.
— Тогда доложи обо мне Полковнику! Порядка не знаешь?!
Караульный порядки, заведенные здешним командиром, знал хорошо. Ничего в них особенного не было. Просто Чокнутый Полковник, потерявший в Чуму девять десятых своего личного состава (и еще половину из оставшихся — в результате дезертирства), продолжал править службу так, будто ничего не случилось. Будто не прекратилось снабжение и не прервалась связь, а жизнь не встала с ног на голову. За это Полковника прозвали Чокнутым. Он, кажется, и впрямь слегка повредился в уме от пережитого: как и я, потерял всю семью. Он требовал слепо чтить уставы и нерадивых бойцов наказывал по всей строгости, невзирая на воцарившиеся вокруг бардак и безумие.
…Однажды мой походный ГАЗ-66 на глухой таежной дороге впорол в болотину и увяз по самое брюхо. Я выскочил из кабины, окунулся в грязь почти до пояса, выбрался на сухое место и присел на корточки. Помощи здесь ждать не от кого. В кузове у меня груз, который я обещал доставить к послезавтрашнему дню и ради которого забрался в эту глухомань. Если случится опоздание, начнутся вычеты из моего заработка. А опоздание, похоже, не просто случится, но и продлится неопределенно долго. Так что на куш рассчитывать не приходится. Но, черт с ним, с кушем. Не бросать же здесь мой бесценный грузовик! Пешком-то я рано или поздно доберусь до людей. Возможно, найду тягач. Но на это может уйти неделя. Да, дела…
Через полчаса бесплодных раздумий и бессмысленно] гуляния по краю болота я услышал рев мотора. Кого ещё несет? Такой звук здесь и сейчас не столько рождал надежду, сколько настораживал. Я стряхнул с плеча автомат.
Из тайги по той же дороге, которой к бесславному финалу приехал мой ГАЗ, выскочила боевая машина пехоты. Водитель заметил увязший грузовик и затормозил.
