Форма входа
Книга онлайн » Разная литература » Спецслужбы » Русская контрразведка в 1905-1917 годах - шпиономания и реальные проблемы - Греков Николай Владимирович
Читем онлайн Русская контрразведка в 1905-1917 годах - шпиономания и реальные проблемы - Греков Николай Владимирович
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Окружные штабы и судебные органы, не желая конфликтовать с центром, всякий раз отправляли на экспертизу в ГУГШ изъятые у арестованных разведчиков материалы. И всякий раз Петербург по-новому оценивал степень важности собранной ими тождественной по содержанию информации. Если сопоставить ответы ГУГШ на запросы разных окружных штабов, то становится очевидной неспособность (или нежелание) центра предложить провинции единый сколько-нибудь приемлемый комплекс оценок, которыми следовало бы руководствоваться при рассмотрении дел о шпионаже.
Японец Тойчи Вейхара в 1912 г. совершил поездку по Туркестану, в частности по тракту Джаркент-Верный-Кабулсай и при этом вел дневник, куда заносил свои путевые наблюдения, подробно описывал встреченные населенные пункты с русскими гарнизонами, анализировал состояние межнациональных отношений в крае. 8 июня 1912 года он был арестован, а все его записи изъяты и переправлены в ГУГШ для оценки. 18 января 1913 года ГУГШ дало свое заключение: "дневник... изобилует сведениями чисто военно-рекогносцировочного характера, сообщение коих иностранному правительству может в значительной степени облегчить последнему подготовку и ведение военных операций на важнейшем стратегическом направлении из Западного Китая на Верный-Джаркент, а, следовательно, нанести ущерб внешней безопасности России"{218}.
На основании этих рассуждении Т. Вейхара был признан виновным. В приговоре Верненского окружного суда было отмечено, что японец "собирал по пути... долженствующие сохраняться в тайне сведения..., а именно сведения о состоянии тракта..., о количестве и качестве войск в городах Джаркенте, Верном, Пишпеке и Чимкенте и об имеющихся для перемещения войск этапах в селениях, расположенных по указанному тракту..."{219}.
Совершенно по-другому ГУГШ оценило аналогичные действия китайского разведчика в Сибири. У арестованного на станции Иннокентьевская офицера Ма Си Цзы были отняты тетради с записями о передвижении русских войск в приграничных районах, об их рассредоточении в Китае, численности выведенных за рубеж русских отрядов, базах снабжения и т.д. Судебный следователь М.М. Стразов, занимавшийся делом китайца, обратился в ГУГШ за разъяснением: "имеют ли значение сведения, собранные китайцем, для военной безопасности России?"{220}. 28 декабря 1913 года генерал Монкевиц прислал обескураживающий ответ: " сведения о русских войсках, находящихся в Китае, не являются секретными и передача этих сведений кому бы то ни было никакой опасности России не угрожает"{221}.
Вероятно, генерал был прав в данном единичном случае. С политической точки зрения широкая реклама русского военного присутствия в Китае и Монголии могла принести пользу, но какими же соображениями должны были руководствоваться органы Министерства юстиции, МВД и военные, принимая решение об аресте подозреваемых и возбуждении уголовных дел по обвинению в шпионаже?
Вскоре сибирякам представился случай ознакомиться с используемой ГУГШ методикой разграничения важных и малозначительных сведений об обороноспособности империи, сбор которых влечет соответственно, либо наказание, либо остается ненаказуемым.
В одежде арестованного в Иркутске 30 сентября 1913 года китайца Сунь Лу (Чжан Фын Сана) жандармы обнаружили письменную инструкцию на шелке, данную ему начальством перед отправкой в Сибирь. В этом документе агенту предлагалось провести "тайное обследование военных дел" по 7 направлениям: выяснить "расположение и организацию сухопутных сил", их количество, планы мобилизации русской армии, "выходы из государства", настроение русского населения, составить планы крепостей, а также описать наружный вид "корпорации офицеров и нижних чинов"{222}.
Понятно, что эта грандиозная программа была не по силам жалкому чиновнику. Ее не в состоянии оказались выполнить даже мощные разведслужбы европейских держав. И все же, видимо с прицелом на будущее следователь Иркутского окружного суда Стразов направил в ГУГШ запрос о "значении для внешней безопасности" России сведений, которые предполагали добыть китайцы. Ответ генерала Монкевица 14 февраля 1914 года свидетельствовал о весьма узком понимании высшими военными сферами "интересов безопасности" государства.
Генерал Монкевиц обстоятельно проанализировал все 7 пунктов китайской программы шпионажа и подчеркнул очевидное: планы мобилизации русской армии, сведения об укрепленных районах и количестве войск "подлежат безусловному хранению в тайне и раскрытие их грозит большим ущербом военной безопасности России". Здесь же генерал Монкевиц выразил сомнение в том, что эти "хранящиеся в тайне" сведения могли оказаться доступны китайцам.
Относительно данных о расположении и организации войск генерал довольно туманно изрек: "...наряду со сведениями, не представляющими тайны, они содержат целый ряд таких, которые подлежат безусловному хранению в тайне"{223}. В то же время генерал не придал никакого значения сбору иностранцами сведений о настроениях населения империи. ГУГШ пока еще не оценило по достоинству роль "морально-политического" фактора обороноспособности государства. Объяснить подобную недальновидность можно, конечно, неспособностью военных реально помешать сбору информации о настроениях масс, но недопустимо было не понимать роли этой информации в общей оценке противником оборонных возможностей России. Удивительно, что китайцы сведения о настроениях населения ставили в один ряд с прочими объектами разведки, что естественно, а ГУГШ высокомерно отбрасывал эту идею. Осознание важности морального фактора пришло только в годы мировой войны. Но за 6 месяцев до ее начала многоопытный генерал Монкевиц заявлял: "Настроение населения России не может быть отнесено к числу сведений военного характера"{224}. Также отрицал он и значение еще одного показателя, тесно связанного с оценкой боеспособности армии и непосредственно характеризовавшего состояние дисциплины в частях - описания "наружного вида" военнослужащих, справедливо полагая, что "тайны это представлять не может", но, ошибаясь в утверждении, что сведения об этом "интересам государственной обороны вредить не могут"{225}.
Согласно подобным взглядам ГУГШ, не каждый пойманный шпион мог быть признан преступником, и уж тем более, гражданские следователи, анализируя, изобличающие иностранного агента материалы, путались в тонкостях, противоречиях и хитросплетениях пояснений военного ведомства по части шпионажа. В этих условиях властям намного проще было, не возбуждая официально уголовных дел, выдворять из империи иностранцев, не только заподозренных в шпионаже, но и тех, кто был взят с поличным. Русских подданных в аналогичных случаях ссылали в "отдаленные местности" под надзор полиции. Так, из 100 арестованных по подозрению в шпионаже за 10 месяцев 1913 года, 9 предстали перед судом, а 37 - были высланы за границу, либо сосланы в Сибирь (табл. 6).
Таблица 6. Сведения о судьбе лиц, арестованных в России по подозрению в шпионаже за период с 10 февраля по 31 декабря 1913 года{226}
Название военных округов Число арестованных Осуждено Находится под следствием Выслано за границу или сослано в Сибирь Число прекращенных дел Число скрывшихся из-под стражи Петербургский 6 3 2 - 1 - Варшавский 22 1 20 1 - - Виленский 13 2 6 4 1 - Киевский 12 - 10 2 - - Одесский 5 - 4 1 - Кавказский 1 - - 1 - - Туркестанский 10 3 6 1 - - Иркутский 4 - 3 1 - Приамурский 27 - - 26 - 1 Всего 100 9 51 37 2 1
Ссылка в северные губернии была серьезным наказанием для русских подданных, жителей западных и южных окраин империи. Например, мещанин г. Ковно Абель Браунштейн за пособничество германской разведке был выслан на 5 лет под гласный надзор в Туруханский край, его земляк Мовша Смильг, проходивший по тому же делу, - на 3 года в Нарымский край, Шлема Фрейберг из Вильно был сослан на 4 года в северные уезды Тобольской губернии{227}.
Иначе можно оценить роль высылки иностранцев за границу. Она была лишь формально-предупредительной мерой. Часто знали наверняка, что конкретный иностранец занимается разведкой в России, но документально подтвердить это контрразведка не могла. Поскольку возбудить уголовное преследование не представлялось возможным, подозреваемого выдворяли за пределы империи. Так, 7 ноября 1912 года в постановлении по делу об арестованном в Омске подполковнике Чжан Юне, жандармский ротмистр Грязнов откровенно написал, что считает китайца виновным, но доказать это не может, поскольку "все данные, добытые настоящей перепиской, хотя и не представляют несомненных улик...для предъявления формального обвинения в военном шпионстве, но тем не менее дают вполне достаточный материал для основательных подозрений..."{228}. Поэтому ротмистр предложил начальнику Омского жандармского управления выслать китайского офицера из России, "дабы воспрепятствовать выполнению их намерений по военному шпионству"{229}.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Русская контрразведка в 1905-1917 годах - шпиономания и реальные проблемы - Греков Николай Владимирович бесплатно.
Похожие на Русская контрразведка в 1905-1917 годах - шпиономания и реальные проблемы - Греков Николай Владимирович книги