Несколько часов Андрей провёл в овраге под зелёным кустом орешника, скрываясь в высоких зарослях душистой травы. Палящее солнце перевалило к полдню, стих летний ветерок, и от этого в воздухе стоял такой зной, что Андрей совершенно не мог идти больше. Он решил немного соснуть. Прилёг, подложив мятую старенькую шляпу под голову, и закрыл глаза, но сон не шёл. Всё те же мысли беспокоили его. Андрей слышал, как где-то стрекотала сорока, бесконечно «стригли» кузнечики и тихо-тихо шелестели почти сухие листья орешника, палимые солнцем. И вдруг до его слуха донёсся слабый лай собаки.
— Может, меня ищут? — спросил он себя вслух и испугался собственного голоса,— настолько он был слабым и хриплым. Но скоро эта тревога отпала. Андрей уверил себя, что он ушёл достаточно далеко. Однако опять и опять стал прислушиваться к отдалённому лаю собаки.
«Пойду прямо туда,— решил Андрей,— может, как раз и выйду на доброго человека». Он встал и совершенно разбитый, до предела усталый, шагнул вперёд, еле передвигая распухшие ноги. Они слушались плохо, казались тяжёлыми, точно в свинцовых колодках. Густая и .высокая трава связывала движения. Наконец Андрей добрался до небольшого соснового леса, а когда вышел на опушку, увидел впереди себя заводские трубы. Они выбрасывали рыжий дым, плывущий прямыми столбами в небо.
«Может, я пришёл к лагерю?» — подумал он. С пригорка, на который Андрей забрался с большим трудом, он увидел город в огромной котловине между холмами.
В городе жизнь шла своим чередом. На улицах было многолюдно, и Андрей нарочно влился в общий поток людей. «В толпе легче укрыться», — решил беглец и пошёл к центру города. Люди шли не спеша, смеялись, разговаривали, другие шагали торопливо и молча. Были всякие: и хорошо одетые, и плохо, и молодые, и пожилые. Словом, обычные люди из обычного города. Когда навстречу попадались американцы-военные (Андрей хорошо знал их форму одежды), ему становилось страшновато, казалось, что вот-вот кто-нибудь из них узнает беглеца.
Добравшись по узким и многолюдным улицам города к центру, Андрей вышел к высокому зданию, в котором помещалась гостиница. Только подойдя почти вплотную к центральному входу, он заметил, что здесь почти одни военные. У дверей, на широкой лестничной площадке, на тротуаре стояли американские офицеры и солдаты. Входили в гостиницу и выходили из неё только они.
Андрей понял, что пришёл в город, где стоят американские войска, и торопливо юркнул в первый попавшийся узкий переулок, опять влившись в общий людской поток.
Хотя Андрей умел сравнительно неплохо говорить по-немецки, однако, знал, что любой немец сразу узнает по его выговору, что он русский. Это пугало Андрея не меньше, чем встреча с любым американцем; Кружа по улицам и переулкам, он думал о том, как и где купить кусок хлеба или вообще чего-нибудь съестного. Ему попадались большие и маленькие магазины, но он всё не решался войти. И костюм из лохмотьев, и незнание порядка и жизни немецкого города, и, наконец, неумение чисто и хорошо говорить по-немецки,— всё могло его сразу же выдать. Но голод заставлял что-то предпринять.
Наконец он вышел снова в шумный квартал города и, выбившись окончательно из сил, остановился у здания с большой вывеской. Это был ресторан.
«А что, если я зайду и, как нищий, попрошу хлеба, каких-нибудь остатков еды»,— подумал Андрей, всё ещё разглядывая вывеску. Но тут же его взгляд упал на другую, висевшую ниже первой, прямо над дверью. На ней крупными буквами было написано:
«РЕСТОРАН ТОЛЬКО ДЛЯ АМЕРИКАНЦЕВ».
«Вот это здорово! — подумал Андрей.— А я чуть не ввалился туда...»
Будто только сейчас на него пахнуло чадом кухни, в которой жарят и варят вкусные блюда. Из открытых окон ресторана слышалась джазовая музыка, напоминающая рёв диких животных, оглушительный свист, раздирающий визг и ещё какие-то гнусавые звуки. С тротуара, где стоял Андрей, было видно, как тесным кольцом, раскачиваясь, плыли танцующие пары. Никогда ещё Андрей не слышал такой оглушительной музыки и не видел таких странных танцев.
Он стоял до тех пор, пока не заметил, как из ворот выехала крытая машина с разноцветной рекламой. Он понял, что во дворе могут быть места для свалки отбросов с кухни. Ворота были открыты. Андрей подошёл и заглянул во двор. Людей там не было. Он прошёл в глубь двора, заметил там большие железные ящики и подумал, что можно присесть на них, дождаться темноты, а потом поискать чего-нибудь съестного.
Как раз в тот момент, когда до ящика оставалось метров десять, из боковой двери вышла стройная немка в белом халате с корзинкой в руке. Поравнявшись с Андреем, она остановилась и громко спросила по-немецки:
— Чего тебе здесь нужно?
«Прикинусь немым», — моментально сообразил Андрей. Он сделал рукой такой знак, будто хотел что-то положить в рот и неестественно замычал, шевеля губами.
Немка смерила его пристальным взглядом, приподняла белую салфетку на корзинке и, к удивлению Андрея, протянула ему небольшую белую булочку.
Андрей совершенно неожиданно для себя нервно схватил булочку так, что немка вздрогнула и поспешно ушла.
Долго Андрей бродил по улицам незнакомого города, собирая куски хлеба, как нищий, чтобы запастись на дорогу. Но не только продукты были нужны юноше, поставившему себе цель — добраться до Берлина. Ему не хватало друга, который бы помог ему добраться до Эльбы, переправиться на другую сторону встретиться с советскими людьми и рассказать о друзьях и товарищах, ждущих освобождения.
Тяжело бродить по чужому городу голодному, чувствуя каждую минуту страх за свою судьбу. Куда же все-таки ему идти, каким путём?
В ночь, когда Андрей принял решение покинуть город, он до утра просидел в каком-то сквере, размышляя: или идти одному, или всё-таки попытаться найти человека, открыться ему и попросить помощи. Под утро, чтобы не уснуть, он ходил по скверу до тех пор, пока на востоке не появились первые проблески зари.
Начиналась обычная утренняя жизнь города. Андрей пошёл сам не зная куда, радуясь только одному, что за всю длинную и мучительную ночь никто не тронул его, хотя в таком большом городе всегда есть прохожие. И ещё он думал о том, можно ли рискнуть и рассказать кому-нибудь о себе, попросить помощи. Но как отличить друга от врага?
Андрей остановился, привлечённый необычным шумом. Было около шести часов утра, когда он неожиданно для себя вышел к вокзалу. Из-за огромного здания до слуха Андрея донеслись громкие голоса, прерываемые свистками и шипеньем паровозов. Сначала он подумал: «Посадка пассажиров», потом — «Случилось какое-то несчастье». Андрей остановился у сквера и прислушался. Почти сейчас же он увидел, как человек пять или шесть в рабочих куртках выскочили навстречу ему. Они пробежали мимо, не обращая на него никакого внимания. Прошло ещё несколько секунд, и появилась уже толпа, но не бегущая, а как-то необычно отступающая в сторону от вокзала.
Андрею следовало бы уйти, но его заинтересовало — что здесь такое происходит? Тем временем в толпе началась свалка.
Андрей увидел полицейских и американских солдат, вооружённых резиновыми дубинками. Они сплошной стеной наступали на людей в рабочих костюмах. В гуще толпы он заметил над головами людей плакаты, на которых было написано по- немецкие: «Мы хотим работы!», «Мы хотим хлеба!», «Мы требуем повысить заработную плату!», «Мы протестуем против отправки немецких ценностей в Америку!». Это была первая забастовка немецких железнодорожников.
Мимо пробежал рабочий, а за ним американский солдат с резиновой дубинкой. Андрей машинально повернул голову в их сторону. В тот же миг он увидел, как американец, догнав рабочего, взмахнул дубинкой, и тот, как скошенный, упал на мостовую.
Андрей, наконец, решил, что происходит какая-то облава, и тоже побежал неизвестно куда, помня лишь одно, что надо держаться жилого квартала, идущего от вокзального скверика к городу. Мысли его теперь работали с необыкновенной быстротой.
Убегая, он думал: «Куда бы скрыться, в какой двор», но тяжёлый удар резиновой дубинки опустился и на его голову. В какую-то долю секунды он почувствовал сильную боль, горячие струйки крови обожгли ему лицо. Под ногами всё закружилось, он упал, теряя сознание.
* *
Пожилой, хромоногий человек нагнулся над юношей, у которого из раны на голове сочилась кровь. Юноша тихо стонал и время от времени слабым голосом просил пить. Рядом с ним лежал бумажный разорванный кулёк, выпачканный кровью, из которого вывалилось несколько сухарей, две луковицы и плохо обглоданная кость курицы. Это всё, что было с трудом собрано Андреем в далёкий и опасный путь к Эльбе.
Прохожий не спеша вынул из кармана серый носовой платок и начал бинтовать голову Андрею. На улице было уже пустынно. Забастовщиков разогнали американцы и немецкие полицейские, вооружённые дубинками.
