— Спасибо, за тёплый приём! — Выкрикнул я. — Я бы даже сказал за очень тёплый приём. А мы продолжаем, и следующая песня называется «Всё для тебя», специально для всех прекрасных дам!
Все для тебя: рассветы и туманы,
Для тебя моря и океаны,
Для тебя цветочные поляны,
Для тебя…
Примерно через час, раньше меня со сцены не отпускали, задаривая денежными купюрами, сидя в гримёрке и подсчитывая с музыкантами барыши, прежде чем вызвать такси, я решил с безвозвратно испорченной рубашкой поступить радикальным способом. Взять её и всю залить чёрным кофе. «Лучше пусть буду без рубашки, чем без любимой девушки», — подумал я.
— Когда в следующий раз придёшь? — Уже в пятый раз спросил меня руководитель местной ресторанной самодеятельности.
— Когда рак на горе споёт, что всё для тебя моря и океаны, — усмехался я. — Такая жизнь мужики не по мне. Если бы не крайняя нужда, век бы сюда не пришёл.
— Погоди! — Схватил меня за руку барабанщик местного ВИА. — Тогда песни давай. Музыку, тексты, с нас ведь потом спросят.
— Музыка народная, слова тоже написал народ, — пробухтел я и шлёпнул со всей силы этого наглого парня по руке.
И за секунду мирная музыкальная гримёрка превратилась в поле для Мамаево побоища. Хорошо, что нормально махаться местные «лабухи» не умели. Иначе пользуясь теснотой мне бы надавили хороших звездюлей на дорожку. А так, одному я сразу же разбил нос, другого, сунув ему под ноги стул, урони на пол и пнул куда-то в район лица. Клавишник, очкастый хилый парень, не полез. А руководитель этой музыкальной шайки, пока рвал мою бедную рубаху в клочья, так отхватил, что капало и из носа, и из разбитой брови. На шум прибежала Инна Владимировна и директор ресторана.
— Всё нормально, у меня все под контролем. — Улыбнулся я и поднял правую руку вверх. — Небольшая полемика по влиянию Иоганна Себастьяна Баха на современную эстраду закончена. Классик не пострадал.
— Да, всё хорошо, — пробормотал побитый руководитель «весёлых и задиристых ребят».
Лишь в такси я рассказал Дининой маме в общих чертах, как было дело, и добавил:
— Больше ноги моей не будет в этом «вертепе».
— От сумы и от тюрьмы не зарекайся, — усмехнулась мудрая женщина.
* * *
А в среду 14-го октября в школе всё было по-прежнему. Где-то маньяк выискивает новую жертву, где-то товарищ Горбачёв готовится подписать договор о разоружении, по которому американцы уничтожат 846 ракетных комплексов, а мы 1846 единиц, где-то тают ледники, где-то от жажды умирают люди, а в нашем классе контрольная по алгебре. Множество параллельных миров живут своими параллельными судьбами, и никому нет друг до друга никого дела.
— О чём задумался Валера? — Спросила меня Наина Файзиевна, обратив внимание, что уже пять минут вместо тетради я смотрю в одну точку, куда-то в окно.
— Не ценим мы, что имеем, — ответил я. — Вот сейчас мы живём в самое беззаботное время. Папы и мамы за нас решают все финансовые вопросы, кормят, одевают, дают деньги на одежду и развлечение. Пройдёт время, будем вспоминать школу с теплотой.
— Послушайте, а мы вам случайно не мешаем? — Оторвался от контрольной Андрюха Рысцов. — Ему-то чё, он уже всё решил.
На реплику моего друга в классе все захихикали.
— Извини, Андрей, — смущенно пробормотала Наина. — Продолжаем писать работу! А ты, Валера, если всё решил, сдавай листок и выходи. Кстати, завтра после шестого урока будет прослушивание кавээновских программ. У вас всё готово?
— Так, в общих чертах. — Неопределённо махнул я рукой и, встав из-за парты, потопал в коридор.
«Странно, — подумалось мне. — Раньше никаких прогонов перед КВНом не делали. И ещё более странно, что вместо стенгазеты вывесили расписание пятничной игры». Первый конкурс должны были начать сборная 9-ых, затем 10-е и заканчиваем мы, 8-е. Второй конкурс капитанов открывали уже мы, затем 10-е и 9-е. Третий раунд, домашнее задние: 10-е, 8-е и заканчивали 9-е классы. «Это что ж получается, при желании сборная 10-х все наши шутки сможет слямзить? — подумал я, почесав затылок. — Вот это поворот! Ну, ничего, мы завтра такой прогон устроим, что нас сразу же спишут со счетов, чтобы в пятницу устроить для всех сюрприз, кому приятный, кому не очень». И вдруг я себя поймал на мысли, что впадаю в детство, что желание выиграть обычный школьный КВН, застилает важность поимки маньяка, за которым сегодня назначена большая охота.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Раздался звонок на перемену, на втором этаже появились ребята из 4-х, 5-х и 6-х классов, пришедших на вторую смену, а так же из кабинетов стали с криком и гамом высыпать школьнички, закончившие сегодняшний учебный день. Только мой 8-ой «А» всё ещё домучивал контрольную. И как назло именно в этот момент из соседнего кабинета вышли десятиклассники из «А» класса. Парочка наших школьных мажоров Генка Третьяков и Вера Чистякова сразу же подрулили ко мне.
— Ты знаешь, что завтра будет прогон? — Заулыбалась Чистякова.
— Если будет прогон, то прогоним, можете не сомневаться, — хмыкнул я.
— Обделаетесь, ха-ха, — с хрюкающим смехом произнёс Третьяков, у которого уже зажила правая рука, а жаль.
— За удачную репетицию итоговую победу не дают. — Я посмотрел на часы, намекая неприятной парочке, что мне некогда лясы точить. — В урочный день в урочный час мы снова рады видеть вас — печальных, проигравших всё друзей, эй! — Я напел простенький мотив старой кавээновской песни. — В пятницу вечером начнётся самое веселье.
— У вас нет шансов! Лучше не высовывайтесь! — Вспылила Вера Чистякова. — Знайте своё место. — Прошипела она.
Наконец из кабинета повалили мои товарищи по неоконченному среднему образованию, и я дальнейший разговор с парочкой мажоров продолжать не стал, ибо надоело.
* * *
В семь часов вечера, когда уже начало смеркаться, загнав мотоцикл в кусты противоположные от автобусной остановки, где стояла наша «подсадная наживка» Катька Иванова, я, Рысцов и Широков тихо переговаривались.
— Нормально сегодня порепетировали, — шепнул Андрюха. — Финальный конкурс вообще отпад. Особенно песня «Ветер КВН».
— В пятницу, б…ь, всех сделаем, — поддакнул хулиган Толик. — Только я всё не пойму, откуда ты, футболист, знаешь столько шуток? Песни эти твои неизвестные, в газету пишешь как пулемёт.
— Откуда знаю, там уже нет, — пробурчал я, посмотрев по сторонам. — Едет наш «жигулёнок». Замерли.
Я заметил, как засуетилась в остановке Катька, которая сегодня так оделась и накрасилась, как будто она не в гости к тёте ехала, а шла на «блядки». Фиолетовые лосины, юбка по самое небалуй, обтягивающая задницу, и короткая куртка, чтобы вся красота выпирала. Но перекрашивать и переодевать её, было уже некогда. Я махнул безбашенной девчонке рукой, призывая включить кассетный магнитофон на запись, и спрятался в кусты. Таксист, проехал чуть дальше остановки и затормозил, после чего Катька, громко цокая на высоченных шпильках, покачивая бедрами, поспешила в тёплый автомобиль. Мы всё втроём, наблюдая короткое общение таксиста и нашей подсадной девушки, замерли так, что даже перестали дышать, чтобы расслышать, о чём они говорят. Но тут проехала встречная машина, и Катька с таксистом покатили в сторону соседнего городка Губахи.
— Дай отъехать, — схватил меня за руку Толик Широков. — Запалимся.
«Тебе, как будущему бандиту виднее, — хотел сказать я, но прикусив язык, этого не сделал и подумал. — Если дальше так дело пойдёт, то хулиган «Широкий» покатится по совсем другой жизненной тропинке. Сегодня например пыхтел, но контрольную писал, после того как на перемене я ему показал решения простейших неравенств».
— Поехали, — наконец шепнул Широков.
Я резко запрыгнул на переднее сиденье, ударил ногой по рычагу пуска двигателя и мотоцикл «Днепр» зарокотал и от нетерпения задрожал. Толик так же оперативно плюхнутся за моей спиной, а Андрюха уже привычным движением влетел в мотоциклетную коляску. Кстати, обратно в город ему предстояла возвращаться вместе с Катькой. Кто из них будет изображать ребёнка до 12-ти лет, этого мы обговорить не успели.
