— Привет. Я Эльвира.
Денис с надеждой поднял на нее глаза.
— Вы за мной?
— Ну… — она скорчила многозначительную задумчивую гримасу. — Если я скажу "да", эти две зануды (кивок в мою сторону) мне все равно всё обломают. Поэтому скажу честно: нет.
Призрак опять опустил голову.
— Но, думаю, нам с тобой есть о чем поговорить.
— О чем?
— О делах. О жизни. О вечном.
— Не хочу. Оставьте меня.
— Все ждешь свою Марину? Она не придет. Нужен ты ей, прям! Убийца недоделанный!
Денис вскочил и закричал на Эльвиру
— Не трогай меня! Демон! Оставь в покое!
— Ах, не трогай меня демон! Какие мы нежные! Да ты судьбу благодари, и Господа своего, в которого при жизни не верил, что он тебя ко мне в руки не отдал! Я бы тебе все популярно разъяснила, что и почем в нашем мире! Урод! Сидит тут, нюни распустил! Ах, как мне больно, ах, как мне грустно и одиноко! Да ты такое ЧМО, что даже ад не заслужил! Ты хоть знаешь за что она тебя?
Денис слегка опешил от наезда и от тона, которым тот был произнесен.
— За что?
— Беременна была твоя Маринка, вот за что! И сама еще о том не знала, только догадывалась! А потом узнала, когда уже поздно было. Она ведь так хотела! А теперь подумай, простит тебя? Такого козла? Или нет?
Парень присел и страдальчески обхватил голову руками
— А ты тут сопли развесил, чтоб тебя этот пентюх живой — тычок в мою сторону — пожалел! А ты уши не развешивай, пентюх! Сидит тут, на жалость его пробрало!
— Хватит! — Рядом появилась Консуэла. — Хватит, демон! Он заслужил только то, что получил!
— Что-то вы сильно добренькие, когда не надо, как я посмотрю!
— Не тебе судить. И закрой свой рот, пока я тебе не помогла это сделать! Что-то последнее время ты сильно много на себя берешь!
— Мое право! Ничего запрещенного я не сказала и не сделала! А то развели, понимаешь, базар-вокзал! Жалостливые вы мои!
— Хватит, обе! — Я встал. — Я что, Эльвира, не могу с человеком поговорить? Хоть и бывшим? Без вас?
Та нисколечко не смутилась.
— Можешь, милый! Только для начала научись правильно акценты расставлять! Хорошо?
Развернувшись, она зашагала прочь. Хоть это была всего лишь иллюзия, я-то знал, что она всегда со мной, но без ее зримого присутствия стало легче.
Денис попробовал схватить ангела за руку.
— Скажите, вы не знаете, когда меня заберут? Все равно куда? Только отсюда!
Консуэла опустила голову, подумала, а потом ответила, с истинно-ангельским, небесным величием
— Когда придет время.
И исчезла.
Тот, видимо, хотел спросить что-то еще, но не успел.
— А ты?
Надежда так и лучилась в его глазах. Но теперь я понимал, что отсутствие надежды — часть наказания. Тот извращенный разум, придумавший это, был жесток, очень жесток. Но, по своему гениален! И, после маленького Эльвириного концерта я понял, что не мог давать ему её. Не имел права.
— Да я-то откуда? Я ж ведь вообще живой…
Он опять опустил голову и с безразличным видом, с которым был до моего прихода, опустился на корточки у дороги. В той же отрешенной позе.
— Извини, Михаил.
Я тоже посмотрел на дорогу
— Да ничего… Все нормально.
Когда я развернулся уходить, вслед мне донеслись слова:
— Пожалуйста, если вдруг увидишь мою мать, попроси у нее от меня прощения.
Я шел дальше, не оглядываясь…
* * *
Ноябрь 2005 года, Москва, Россия
Курский вокзал. Самая большая и грязная клоака Москвы. Тысячи приезжих, сотни "криминальных элементов". Сотни озлобленных торговцев, сотни злых как черти людей в очередях в кассы даже в это позднее почти зимнее время, десятки бомжей, десятки жадных "стражей правопорядка". Вокзал с переходами, в которых сам черт ногу сломит (строился три раза и все три раза просто достраивался к уже имеющимся строениям) Не считая площади со злыми друг на друг таксистами, охочими до чужих денег мелкими торгашами, тем же мелким криминалом и теми же бомжами. Есть где разгуляться, есть чем "питаться" подобным тварям. Да, этот типчик знал, куда едет. Здесь таких в любое время дня и ночи найти можно. Вампиров. Правда, официально поймать трудно. Сюда ходят либо молодые слабые представители диаспоры, которым страшно попадаться орденским патрулям на насилии. Такие никого специально не "сушат". Достаточно просто побродить по этому месту, собрать те крохи, которые и так летают в атмосфере вокзала, и от истощения не умрешь. Либо те же сильные, но в период энергетической слабости, когда оказать сопротивление охотникам проблематично. Сильные и здоровые особи черпать силу здесь считают "западло", ниже своего достоинства. Эти любят насилие, запах острых ощущений. Любят чувствовать отчаяние слабеющей жертвы. Кстати, отпустить жертву в последний момент, за миг до смерти, считается высшим пилотажем. Чем меньше это время, тем больше уважение "коллег".
Но этот гад приперся сюда, хотя издалека видно, что сыт. Значит, как иногда бывает, хочет найти какого-нибудь бомжа и "догнаться". Испытать экстрим с летальным исходом. А где проще всего найти оного, как не на Курском вокзале? Разве что на Павелецком…
Блондин, выйдя из метро, стал осторожнее. След почти исчез. Правильно, по вокзалам частенько ходят орденские патрули. Настя принялась бродить вокруг, высматривая блондина среди окружающих. Далеко уйти тот не мог, хотя их разделяло пять минут чистого времени. Обошла почти все точки и киоски на подземном этаже, проверила переходы к платформам. В них вампир не заходил. Правильно, что ему делать на перроне? Самое вкусное и безобидное здесь, внутри! Тут интуиция подсказала, что надо обернуться.
Блондин шагал к эскалатору рядом с мужчиной в, скажем так, не очень чистой одежде и презентабельной внешности. На долю секунды бегло встретилась с ним взглядом. Не заметил. Поспешила следом, не бегом, быстрым шагом — привлекать лишнее внимание ни к чему. "Сушить" жертву на вокзале он не будет, не самоубийца. Такой наглости тёмные уже давно себе не позволяли (точнее, орден им не позволял). Значит, куда-то в переулок, благо в этих переулках проулках и проездов возле "Курка" сам черт ногу сломит. Она проведет блондина до места и возьмет с поличным.
Раздался телефонный звонок. Машка. Настя перещелкнула гарнитуру с рации на мобилу.
— Да?
— Насть, ты где?
— Рассказывай! — перебила она.
— Я на "Октябрьской", в переходе. Догнала ее и поговорила. Прямо и честно. Мне показалось, что это будет правильным. Она была не против, чтоб я сняла проклятье. Ничего, что я вступила с ней в контакт? Я сказала, что у меня бабка цыганка и я унаследовала от нее кое-какие способности, и вижу, что на ней порча. Это правильно? Можно так делать?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
