К довершению всех отрицательных новостей, Фош получил известие от Хейга. В назначенный день британцы взорвали в подземных галереях три мощные мины, которые полностью разрушили переднюю линию обороны немцев. Напуганные столь сильными и неожиданными взрывами, солдаты противника в ужасе бросились в тыл, чем сразу же воспользовались британцы. Захватив передние траншеи, англичане попытались развить свой успех, но вскоре были остановлены пулеметами и артиллерией второй линией обороны. Брошенные на помощь пехоте одиннадцать танков, не смогли изменить положение. Хотя на этом участке фронта не было ни стальных ежей, ни каменных надолбов, выкаченные немцами на прямую наводку орудия, уничтожили все танки англичан.
Фош и Першинг ожидали начало русского наступление со смешенным чувством. С одной стороны они очень хотели, что бы немцы нещадно наказали несносных русских хвастунов и забияк, но вместе с тем союзники страстно желали прорыва германской обороны.
В назначенный Мурашевским день загрохотали пушки, и русские вновь показали эффективность Брусиловской методы штурма вражеской обороны. Затратив все время на проведения воздушной и наземной разведки, артиллерия легиона била точно по выявленным целям, экономя снаряды и нанося весомый ущерб войскам противника. Полностью разрушив проволочные заграждения, передние цепи русской пехоты и марокканцев, разбитые на отдельные штурмовые отряды быстро достигли линии вражеских окопов и вступили в бой. Неподавленные артиллерией пулеметы врага забрасывались гранатами, а специально прикрепленный к каждому отряду солдат с ранцевым огнеметом, уничтожал боевые расчеты уцелевших при обстреле дотов и дзотов.
Едва передние окопы были заняты, как русские сразу подтянули свои минометы и вместе с дальнобойной артиллерией стали утюжить следующую линию немецких траншей. Не останавливаясь ни на минуту, под прикрытием огненного вала, русская пехота вновь атаковала врага и вновь, ей сопутствовал успех. Небольшие штурмовые отряды без особых потерь преодолевали заградительный огонь германских батарей в районе каменных надолбов и в свою очередь атаковали немецкие позиции.
Так же успеху Русского легиона способствовал тот факт, что обеспокоенный энергичными атаками американцев, кронпринц решил пойти на риск и перебросить с участка русского наступления часть батальонов на центральные позиции. В результате этого трагического просчета сопротивление немецкой обороны было не столь сильно как обычно.
Во второй половине дня русскими была взята последняя линия вражеских траншей, и вторая линия германских укреплений пала. Памятуя о доктрине Пэтена, о повсеместном продавливании обороны, Мурашевский не стал пытаться продвинуться дальше и отдал приказ готовиться к контратаке противника. И он не ошибся. Уже вечером немцы попытались, отбить утраченные позиции, подтянув тыловые резервы. Наступающие немцы наткнулись на хорошо организованную оборону; русские вновь подтянули минометы, которые по существу и остановили противника, нанеся немецким атакующим порядкам высокие потери.
25 октября немцы вновь пытались вернуть потерянные окопы, спешно перебросив подкрепление из-под Седана, но на этот раз Фош оказался на высоте. Едва немецкая оборона была прорвана, он немедленно направил на участок русского прорыва танки из американского сектора наступления. За ночь они совершили марш-бросок и к утру были в расположение русских войск. Большую часть танков в количестве двадцати двух машины наносила фланговый удар по немецкой обороне, тогда как семь машин были переданы русским в качестве заградительных огневых точек.
В этот день судьба второй линии обороны укрепления Гинденбурга была решена. Пока русские и марокканцы мужественно отражали яростные атаки рейхсвера, французские танки сокрушали немецкую оборону в американском секторе наступления, вынуждая неприятеля начать отход к своей последней, третьей линии обороны.
С падением основной линий обороны, командующий Западным фронтом отдал приказ о скрытой эвакуации всех тыловых соединений за линию Вильгельма и приведения в негодность всех дорог на оставляемой территории. Немцы упорно готовились к долгим оборонительным боям, благо у них было еще много захваченных земель противника.
Фош возобновил свое наступление 28 октября, когда были подтянуты все пушки и пополнен весь боезапас. Генералиссимус ни на йоту не отступил от своего первоначального шаблона, и в очередной раз наступил на те же грабли. Прорвав с большими потерями первую линию окопов, американцы залегли, привычно ожидая подхода бронированных машин. Всего в распоряжения союзников имелось всего 24 танка из ста пяти машин в начале наступления.
Готовя третью линию обороны, немцы не успели возвести заградительную линию из металлических ежей или каменные валуны. Они поступили гораздо проще. В некоторых местах обороны они увеличили ширину противотанкового рва, посадив за ними бронебойных пулеметчиков, а на других направлениях установили мощные фугасы, взрывавшихся исключительно под тяжестью танков. Итогом этого наступления стало уничтожение немцами восемнадцати боевых машин союзников, и еще четыре получили повреждение, но смогли самостоятельно покинули поле боя.
Лишенные ударной силы танков, американцы были вынуждены буквально прогрызать всю линию вражеских окопов, платя за это слишком большую цену. Впрочем, это были жизни американских солдат, которых по большому счету генералиссимусу было, совершенно не жалко.
Не желая применить русский метод штурма немецких позиций, Фош упорно держался за свои губительные каноны. Кроме этого, генералиссимус не желал отдавать пальму первенства взятия линии Гинденбурга русскому легиону и сознательно притормаживал его продвижение вперед, от чего Мурашевский не очень сильно страдал.
Штурм третьей линии немецкой обороны занял у союзников четыре дня. Главными героями оказались канадцы, которых Фош бросил на британском участке наступления в качестве отвлекающего маневра, с целью оттянуть на себя как можно больше батальонов врага. Британские подданные храбро, без артподготовки атаковали германские позиции и добились ошеломляющего успеха. Уставшие от непрерывных боев немецкие солдаты не выдержали их стремительного натиска, и линия Гинденбурга пала.
Вслед за ними, на следующий день 1 ноября успеха добились американцы, а к концу дня и русские, после чего рейхсвер начал планомерно отступать. И вновь для союзников начались муки преследования. Лишенные привычного комфорта передвижения, постоянно натыкаясь на скрытые фугасы и минные поля, они не смогли на плечах противника ворваться на новые оборонительные позиции. Обескровленные за время штурма, союзники могли только преследовать, но никак не атаковать немцев. Только одни американцы потеряли убитыми, ранеными и безвестипропавшими около 138 тысяч человек, что резко охладило боевой пыл Першинга, мечтавшего стать победителем кайзера.
К 4 ноябрю отвод германских войск на линию Вильгельма был благополучно завершен. В результате октябрьского наступления вместе с французской территорией Фландрии, союзники освободили так же маленькую часть Бельгии, что позволило находящемуся в Париже бельгийскому королю Альберту дать прием в честь начала освобождение своей страны.
Выдавленные, но не разбитые противником, немецкие войска расположились по линии Верден – Седан – Монс – Гент – Брюгге надежно прикрывая территорию Германию новыми рядами колючей проволоки и штыками дивизий рейхсвера готовых до конца сражаться за своего кайзера и свой фатерлянд.
Хотя союзники по праву праздновали одержанную победу, но судьба укреплений «линии Гинденбурга» была решена 22 октября на совещании в полевой ставке кайзера. Тогда остро стал вопрос о необходимости нанесения по врагу мощного контрудара с привлечением сил с других участков фронта. Кайзер требовал задать перца зарвавшимся янки, Гинденбург колебался, а Людендорф стоял за немедленное отступление. Конец этой дискуссии положили новости, поступившие из Австрии, где русские неудержимо приближались к столицам двуединой империи. Император Карл прислал паническую телеграмму, в которой извещал о том, что его силы приблизились к роковой черте и вскоре он уже не сможет оказывать сопротивление русским ордам.
Полученные известия стали для Вильгельма холодным душем, вернувшего кайзера к суровой действительности. С потухшим взором он согласился с доводами Людендорфа и подписал приказ о подготовке войск к отходу на новые позиции. В Австрию была отправлена телеграмма фельдмаршалу Макензену, о необходимости держаться до конца и одновременно пробиваться на запад к Будапешту и Вене для организации обороны столиц.
