непостижимо, учитывая надежду на дружбу, которую Калил предложил прошлой ночью. Адиана чувствовала себя невидимой, нежеланной, несущественной. Никогда еще с дней, проведенных на пирсе Селкинсена, где она искала работу певицей после смерти родителей, она не чувствовала себя такой одинокой в таком жестоком мире.
Подняв гусли, она вцепилась в них, сдерживая новые слезы.
— Они здесь! — рявкнула надзирательница. — Сан’иломан прибыла. Выходите, все. Вон!
Все, кроме трех слуг, разбежались. Трубы и барабаны грохотали снаружи палатки, сопровождаемые едиными криками сотен мужчин.
Музыканты приготовили свои инструменты.
Калил сел рядом с Адианой.
— Не делай этого, — яростно прошептала она.
Калил неловко поерзал на стуле, но ничего не ответил.
— Не бросай меня. Когда-то мы были друзьями. Это ничего не значит для тебя сейчас?
Он стиснул зубы и сказал тихим голосом:
— Я не забыл нашей дружбы, Адиана, но обстоятельства изменились. Ты — военная добыча, и я видел, как принц Мехнес жаждет получить свою награду.
— Я не настолько глупа, чтобы просить тебя защитить меня от него. Но и ты не должен позволять ему или его безумию встать между нами, дружбой, которую мы когда-то разделяли.
Калил сделал медленный вдох и взглянул на своих товарищей, один из которых был рыжеволосым юношей с загорелым лицом, а другой — пожилым мужчиной с кожей темной, как ночь. Оба, казалось, были сосредоточены на настройке своих инструментов.
Он снова повернулся к Адиане и коснулся ее ушибленной щеки, его карие глаза были наполнены смирением.
— Видение Сырнте зависит от сильных эмоций, — сказал он. — Страх, гнев, ненависть, желание. Это инструменты, которые он может использовать, чтобы открыть окно в твое прошлое и манипулировать твоим возможным будущим. Если ты в состоянии контролировать интенсивность своих эмоций, ты можешь найти какое-то убежище от его игр, — он убрал прикосновение и взял флейту. — Это все, что я могу тебе дать, Адиана.
Голоса приближались к палатке, среди них был внушительный баритон принца Мехнеса, за которым Адиана узнала смех Ришоны. Она потянулась и положила ладонь на руку друга.
— Этого достаточно, — сказала она. — Спасибо.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Мечи и посохи
Дождь шел за несколько часов до рассвета, короткий, но сильный ливень, который стучал по листьям и веткам, издавая тихий гром. К тому времени, когда в небе появился первый намек на дневной свет, потоп закончился. Одежда и снаряжение промокли, стоянка превратилась в грязные лужи. Лошади беспокойно фыркали, от их мокрых спин поднимался пар.
Эолин, Бортен, Кори и Мариэль позавтракали без разговоров, мага остро чувствовала молчание Бортена и была опечалена неловкостью, которую она теперь ощущала в его присутствии.
Закутавшись в промокший плащ и сгорбившись над чаем, Кори казался куда менее внушительным, чем прошлой ночью. Эолин вспомнила, когда они впервые встретились, она была уязвимой девушкой, боявшейся костров Мойсехена; он был хозяином своего маленького мира.
Во время ее пребывания в Круге маг охранял ее и держал под своим крылом, несмотря на то, что знал о ее запретной магии. После катастрофы в Бел-Этне он рисковал своей жизнью, чтобы защитить ее от Короля-Мага и Церемонда; а затем быстро и верно передал ее под защиту ее брата Эрнана.
Странно, учитывая все это, как она стала ему не доверять. Хотя, возможно, это было не столько недоверие, сколько тревожное чувство безопасности. По правде говоря, она считала, что маг Кори никогда не позволит причинить ей вред, но она также узнала, что он без колебаний пожертвует тем, кого сочтет нужным, для достижения своих целей.
Кори отставил чашку, достал осколки своего посоха и с раздраженным видом осмотрел их.
— Это был глупый поступок — уничтожить это, — сказал он Бортену. — Мы можем пожалеть о его отсутствии в ближайшие дни.
— За годы, проведенные в Круге, ты неплохо справлялся без посоха, — отрезала Эолин. — Не понимаю, зачем он тебе сейчас нужен.
Кори позволил всем членам Круга поверить, что он так и не закончил свое обучение, однако, как только восстание Эрнана закончилось, его посох снова появился, разоблачив его как мастера Высшей Магии. Истинного ученика Церемонда.
— Я просто привык снова держать этот инструмент в руках, — сказал Кори. — Есть ли что-нибудь еще, что может сделать проклятый галийский меч, о чем мне следует знать?
Эолин и Бортен переглянулись. Рыцарь слегка покачал головой, но Эолин вдохнула и сказала:
— Он убьет Наэтерского Демона.
Кори удивленно посмотрел на нее.
— Эолин, — укоризненно сказал Бортен.
— Лучше сказать ему. Возможно, он поможет нам понять, почему это существо появилось, может ли оно вернуться.
— Теперь я знаю, что высокогорье Моэна свело вас с ума, — сказал Кори, хотя его тон выдавал неуверенность. — Демоны Наэтер уже мертвы; их нельзя убить снова.
— Не обычным оружием. На нас напали в Южном лесу. Бортен, Мариэль и я выжили благодаря Кел’Бару.
— Южный лес является домом для многих странных и волшебных существ. Как ты можешь быть уверена, что на вас напал демон Наэтер?
— Я знаю, что я видела. Зверь поглотил сердце Сирены — только ее сердце — прежде чем напасть на нас. Оружие Бортена и Делрика было бесполезно против него, но Кел'Бару смог пронзить вещество, которое можно было бы назвать его плотью. Это было существо не из плоти и крови, а скорее из чего-то люминесцентного, твердого и эфемерного одновременно.
Кори погрузился в задумчивую тишину. С листьев капала вода после вчерашнего дождя. Лошади ржали и топали в нетерпении. Когда маг снова заговорил, его голос был приглушен:
— Камни Фэрнворна двигаются.
Страх, словно зимний туман, закрался в сердце Эолин.
— Откуда ты знаешь?
— Я был там меньше двух недель назад. Несколько монолитов склонялись к центру пустошей.
— Значит, демоны сбежали на равнины Мойсехена?
— Об этом я не знаю. В самом деле, ты первая, кто сказал мне, что видела его.
— Это бессмысленно, — сказала Эолин. — Демоны Наэтер были изгнаны из Фэрнворна; если они вообще нашли способ вернуться, то только через Фэрнворн, а не здесь, на другой стороне королевства. Только не в Южном лесу.
— Возможно, их сюда привели сырнте, — предположил Бортен.
— Этот твой рыцарь может быть проницательным, когда прикладывает усилия, — сказал Кори. — Есть много проходов, ведущих в Подземный мир. Любое место, в котором души были вырваны из тел насилием, является потенциальной точкой входа или выхода, если только дверь не была должным образом закрыта магией. У Моэна относительно мирная история, но это
