«Ардам, центральная площадь».
«ДэЮре в поле зрения?»
«Да, стою неподалеку».
«Твоя малышка там?»
«Я же здесь стою! — пришел раздраженный ответ».
Эллохар подумал, а затем с надеждой спросил:
«У них там в конторе как? Порядок?»
«У них стригой в секретарях! Как ты думаешь, что там с порядком?! Он идеален!».
«Не скажи, — не согласился магистр Смерти, — у деда тут тоже шайка стригоев, а я столько всего интересного нашел. Сейчас буду!».
Но перенестись лорд Эллохар не успел, ощутив резкий запах демона из клана Аклора, и вместо того, чтобы последовать в Ардам, произнес короткое:
«ШИС!»
* * *
Темная Империя. Ксарах.
Школа Искусства Смерти.
Ниран Сайрен быстро ел. Три дня без единой крошки пищи сказались на нем плохо, ранения еще хуже. И сейчас маг стремительно работал ложкой, стараясь насытиться. Бульон по его мнению был великолепен, и уже не имело смысла, что подал его самый настоящий вампир. Маг просто хотел есть. И выспаться. Но все равно, время от времени, запрокидывал голову, подставляя лицо льющемуся солнечному свету, словно никак не мог поверить в то, что он снова есть — солнечный свет.
За отдельным столом сидели темно-эльфийские принцессы. Им подали паштет, салат из мха, фрукты и вино. На вино налегали все, кроме старшей — принцессы Ситтаны. Девушка ничего не пила и не ела, хотя, как и остальные провела двое суток в заточении. Но есть не хотелось, эльфийку снедала тревога и она все чаще оглядывалась на стол в дальнем углу странной таверны, в которую их перенес огненный портал. Там, за круглым столом находились самые страшные темные лорды всех миров — лорд Риан Тьер и лорд Даррэн Эллохар. Рядом с ними, полностью сменивший облик на свой собственный, сидел настоящий демон, жуткий и чешуйчатый. Но беспокоило Ситтану не этот — тот, кого она безумно любила и кому так и не призналась в своей любви, время от времени устало гер лицо руками… И Ситтана знала, что Эриго делает так только в когда растерян и не видит выхода из ситуации.
Между тем демон тихо рассказывал:
— Человеческих магов содержат на нижних уровнях. Кормежка раз в сутки, еда отвратительна, плюс вино, в котором психотропные вещества, влияющие на сознание не самым лучшим образом. Этот, — демон указал на Нирана Сайрена, — оказался умнее, не пил, от него даже запаха этой гнили не ощущается. По остальным не знаю что сказать, ваше смертейшеетво, там половина умалишенных уже. Они как стадо.
По лицу принца Хаоса невозможно было прочитать ни одной эмоции, он казался совершенно бесстрастен, таким его видели все — кроме обслуживающих гостей вампиров с четвертого курса и самого Ихара. Демону хотелось бежать. Без Оглядки. Далеко, так далеко, как только…
— Доступа к человеческим магам у меня нет, — сказал девятый жрец. — Все они целиком и полностью подконтрольны Таэлрану, и находятся собственно в резиденции Золотого жреца.
— У вас уже ни к чему не будет доступа, вы остаетесь, — отрезал лорд Тьер.
Эриго Найтес попытался возразить:
— Но мы… моя задача…я…
Взгляд непроницаемо-черных глаз заставил дроу умолкнуть, а затем магистр Темного искусства отчеканил:
— Ваша задача сейчас сохранить королевскую кровь.
И сказать что-либо еще Эриго поостерегся. Боялся. Отчаянно, дико опасался того, кто занимал один из ведущих постов в ордене Бессмертных. Слишком хорошо знал, что малейший всплеск бешенства бессмертного, может привести не к одной, к десятку мгновенных смертей.
— Да, мой лорд, — тихо произнес девятый жрец.
Слова о том, что в Западном королевстве у него семья и несколько незаконнорожденных детей застряли в горле. Дроу потер лицо, сгорбился, и принял удар судьбы, как полагается темному лорду.
Эллохар, обративший внимание на то, как опустились плечи Эриго, взглянул на Ихара.
— Кхеме, — ответил демон.
«Страх за кровь».
Кивнув в знак того, что понял, магистр Смерти произнес:
— Вы вернетесь, лорд Найтес, но иначе.
Дроу вздрогнул, посмотрел на Ихара, посерел.
— Да, именно так, — подтвердил лорд Тьер.
— Это будет несколько болезненно, — предупредил принц Хаоса.
Девятый жрец понимал. Понимал отчетливо, но возражать… о, он хотел бы посмотреть на того, кто рискнет возразить двум самым одиозным фигурам Темной империи. Распахнулась дверь.
Все присутствующие удивленно повернулись, и увидели входящую спиной гномочку, шепотом командующую:
— Заноси.
— Точно никого нет? — раздался приглушенный голос.
— Да никого, — заверила гномочка, даже не обернувшись, — я в коридоре стояла, с утра караулила. Тут только вампы с четвертого, но они у меня поголовно в должниках, так что не выдадут.
— Понял, — отозвался все тот же приглушенный голос.
И в столовую школы Искусства Смерти вплыл торт.
Внушительный, трехъярусный, со стоящей на верху фигуркой адептки Смерти, в которой знающие, мгновенно распознали шайгенку Эрху. Впрочем те, кто не знал таковой, могли преспокойно прочесть надпись «Люблю тебя, моя сладкая Эрха».
После из коридора донесся женский голос, при звуках которого лорд Тьер едва не заскрежетал зубами:
— Только бы мороженное не растаяло.
— Не беспокойтесь, Дэя, я лично внесла изменение в расписание шестого курса, сейчас они здесь будут.
Издав усталый стон, магистр Смерти повысил голос и позвал:
— Айшарин, радость моя!
Торт, который шествовал к ближайшему столу, застыл. Гномочка, выглядывающая кого-то в коридоре и продолжающая придерживать дверь тоже замерла.
— Ой, Бездна, — пролепетала сумрачная дриада.
— Ты же сказала, что он запил, — искренне возмутился Тараг.
Гномочка же, решив, что пора действовать, крутанулась на месте, стремительно накладывая на свой облик пожирательницы, черты очаровательной миловидной гномочки, и найдя взглядом магистра Эллохара, стремительно захлопала ресничками, после надула губки и обиженно поведала:
— Это они меня заставили! И Айшарин! А Тараг он с ними с самого начала был, и на территорию школы перенес и он во всем виноват!
Голубой призрачный змей влетел в столовую и кинулся к маленькой лгунье, но прежде, чем успел ее коснуться, торт бухнулся на стол, из-за него показался встрепанный Юрао Найтес, который, вопреки инстинкту самосохранения, гордо заявил:
— Это моя вина.
— Даже не сомневался, — издевательски протянул лорд Эллохар.
— Вот Бездна, — выругался возрожденный дух и мстительно шлепнул гномочку хвостом, не больно, но обидно.
В огромных голубых детских глазенках промелькнула вселенская обида и заблестели самые настоящие слезы!
