совладелец кафе Евгений. У тебя новый клиент? — кивнул он головой в сторону Мики в гриме.
Братья расхохотались. Но решили не рассекречивать Мику.
Римас заехал за Верой и обеими Машами.
— Нет, с этими Машами надо срочно что-то делать, — рассмеялся он. Разделить их по номерам, что ли: First and Second⁈
— Ну, пап, ты даешь! — расхохоталась дочь. А за ней и Маша Горская.
— Рим, ты опять хулиганишь, — улыбнулась Вера. Можно назвать проще: Машей старшую и Машенькой — младшую.
— Счастье моё, ты, как всегда права, — обнял и поцеловал жену Римас. Машу забрасываем в Арт-бюро: работу никто не отменял, — подмигнул он дочери. А Машеньку забираем в кафе.
Увидев в кафе сидящего рядом с Гришей мужчину, Римас поздоровался, подняв руку, и решил не мешать сыну общаться с очередным клиентом.
Сын-адвокат погряз в брако-разводных процессах.
Он помог снять пальто Вере и Машеньке. Женщины сразу пошли в туалетную комнату. А Римас позвонил Стасу.
— Всё прошло отлично. Правда, после ухода гостей помощник накостылял шефу. Но они собираются в гости сегодня.
— Я понял, Стас. Спасибо! Подъедете?
— Мы сегодня с Миром в цирк идём.
— Хорошего отдыха и эмоций!
— Пап, а что это ты к нам не подходишь? — спросил его незнакомец голосом сына.
— Мика⁈ — не веря своим глазам воскликнул Римас.
— Конечно, пап, это я.
И тут до обоих доходит, что один из них забыл про грим, а другой — не узнал сына. И оба начинают хохотать.
Подошли Вера с Машей и тоже начали смеяться.
Подъехавшие Нил, Саша, Иван и Полкан (как же без него!) увидели заливающихся от смеха двух мужчин, один из которых Римас, и рядом смеющихся Веру и Машу.
Как потом выяснилось, только Иван и Вера узнали Мику в гриме.
— Сын, ты сегодня удивил меня. Ведь я не узнал тебя. Решил, что ты один из Гришиных «пятидесятников».
— Пап, а это кто такие?
— Те, кто к 50-годам с грехом пополам открывают своё дело. Тут же сразу и жена побоку. Её заменяет секретарша: и кофеёк подаст, и пожалеет трудягу, и всегда хорошо выглядит. Дети выросли, можно и от жены, которая в самые трудные времена была рядом, избавиться. И начинают отсуживать не то что квадратные метры, за сантиметры бьются.
— Пап, ты будто у нас в суде каждый день заседаешь. Там частенько идёт битва даже за миллиметры и копейки.
— Печально. Но это, увы, реалии времени.
— Ну что, заказываем обед или обсуждаем, как прошёл день? — решил уточнить Римас.
— Давайте лучше обсудим, — предлагает Саша. И все соглашаются с ним.
— Тогда позвольте я начну с одного необычного события, — говорит Римас и достаёт небольшую коробочку и протягивает её Нилу.
— Что это?
— Открой и узнаешь.
— Дрожащими руками Нил открыл коробку и вынул… свои часы. Посмотрел на обратную сторону часов: гравировка
«Love and cherish»/Люби и помни/ и царапина на внутренней стороне кожаного ремешка.
Дрожащими губами он прижал часы к груди и поцеловал их.
— Римас, ты даже не представляешь, что ты сейчас сделал. Ты вдохнул в меня жизнь. Так я смогу ощущать рядом с собой мою Лизоньку.
— Простите меня, дорогие мои, за минутную слабость, — обратился ко всем. Но это в корне неправильно: не должна жена уходить раньше мужа. Это мы при своих любимых такие сильные, а без них мы… ничто…
— Нил, а ты помнишь, что за гравировка была на твоём обручальном кольце?
— Amour pour toujours! /Любовь навсегда/.
— Тогда держи вторую коробочку.
— Моё кольцо… Нил смотрел на Римаса как на чародея. Откуда оно? Как ты его нашёл?
— Не поверишь, нашёл я его в твоей избушке. Оно висело на нитке, на гвозде, вбитом в оконную раму. Я просто выглянул в окно и увидел его. Решил взять с собой. Это кольцо Cartier. И я сразу догадался, что оно твоё. Правда, изрядно поцарапанное, но знакомый ювелир его подправил.
— Я вспомнил, Римас, вспомнил! В тот день я менял на окне разваливающуюся оконную раму. Подходящую раму нашёл в сарае нашего дома. А вот кроме молотка ничего не прихватил. Когда увидел, что изрядно поцарапал кольцо, снял его и подвесил на нитку. И забыл… Как же я рад, что ты нашёл его.
— Знаешь, Римас, ты мне больше чем друг и больше чем брат, — обнял его Нил. Я никогда это не забуду.
— Да ладно тебе, Нил. Держись, дружище. Тебе есть для кого жить, — кивнул Римас в сторону обнявшихся Ивана и Маши.
— Давайте лучше продолжим повестку дня.
— Пап, можно мы отчитаемся с Микой, — попросил Гриша. Всё прошло даже лучше, чем мы ожидали. Мика был великолепен! Честно говоря, я не сразу понял, как он развёл Неделина на такие откровения, что нам и не снились.
— Да, пап, — подтвердил слова брата Мика. Мы добыли уникальное признание Неделина о том, что он бывший агент Штази, а ныне «агент Феликс» контрразведки Германии.
— Чтооо! — воскликнул Римас. Вот это поворот судьбы! — Мика, как тебе удалось разговорить его?
— Сам толком не понял. Второй раз в жизни попробовал применить нечто похожее на гипноз. И вот получилось. Пап, я видео у нас дома запишу, а ты потом перешлёшь Громову.
— У нас тоже всё получилось. В это трудно поверить, но кроме материалов из князевской папки, мы нашли… Та-дам! Нашли место, где спрятан этот чёртов… гримуар, — радостно сообщил Саша.
— Не может быть! Нифигасе! — воскликнул Мика. Это же сенсация! Как вам удалось?
— Если бы вы только это видели! Зрелище, конечно, не для слабонервных, — начал взахлёб рассказывать Саша. По-моему, наш Ванька — это новый Вольф Мессинг! Не меньше. Меня до сих пор дрожь пробивает.
— Вань, ты попробовал применить гипноз? — спросил Мика.
— Судя по Сашкиной реакции, да. Сам не ожидал. Но вроде получилось, — сказал Иван и почувствовал, как тесно прижалась к нему Маша.
— Вроде получилось⁈ Ни фига себе! — возмущенно всплеснул руками Сашка. Да всё происходило словно в time-lapse! /замедленная съемка/. Энергетика у Ваньки такая мощная, что даже я был готов признаться во всех грехах, включая те, которых не совершал, но… подумывал, — хитро усмехнулся он. Жесть!
Римас смотрел на Ивана и понимал: то, что сделал этот парень, находится за гранью реальности.
— Дед, ты прости меня за то, что заставил тебя вновь пережить эти страшные события, — тихо сказал Иван. Я просто хотел, чтобы в твоей памяти не оставалось чёрных дыр.
— Да нет, Ванечка, ты подарил мне несколько минут счастья, когда я мог видеть мою Лиз хоть и плачущей, но живой. Эти дикие 5 лет… Как я мог так
