Дарк, уволившийся из компании вскоре после апреля 1964 года и ставший частным инвестором, почувствовав себя человеком, живущим на независимо полученные средства, отклонил вызов в суд на том основании, что он канадский гражданин, а это избавляет его от юрисдикции американского суда. Представители комиссии по ценным бумагам и биржам громко сожалели по поводу его отказа. Представители защиты, однако, презрительно скривив губы, настаивали, что комиссия на самом деле в восторге от отсутствия Дарка, каковое позволило истцам представить его волком, рядившимся в овечью шкуру. Сама комиссия, после того как ее советник Фрэнк Кеннамер-младший объявил о намерении «вытащить на свет и пригвоздить к позорному столбу беззаконные деяния обвиняемых», попросила суд вынести бессрочное определение, запрещающее Фогарти, Моллисону, Клейтону, Холику, Дарку, Кроуфорду и еще нескольким инсайдерам, купившим акции или оставившим требования между 8 ноября 1963 года и 15 апреля 1964 года, «заниматься действиями… которые могут послужить сейчас или в будущем средством обмана любого человека в связи с приобретениями или продажами ценных бумаг». Далее — сенсационная новость — комиссия умоляла суд заставить обвиняемых возместить упущенную выгоду людям, которых те обманули, купив или заказав акции, пользуясь внутренней информацией. Комиссия также определила, что пессимистический пресс-релиз 12 апреля был злонамеренным обманом, и потребовала ответа на вопрос, «не послужило ли заявление фактическим предписанием компании делать ложные высказывания о сведениях по существу или утаивать сведения по существу». Не говоря о потере корпоративной чести, суть дела в том, что такое решение суда, если бы оно было принято, могло дать право любому держателю акций компании, продавшему их кому бы то ни было в период между публикацией первого и второго пресс-релизов, потребовать компенсации упущенной выгоды, а поскольку число таких акций исчислялось миллионами, то требование было поистине серьезным.
Помимо процедурных юридических тонкостей, адвокаты обвиняемых строили защиту первых инсайдеров на том аргументе, что информация, полученная по результатам первого бурения в ноябре, не гарантировала промышленных перспектив месторождения — это было всего лишь рискованное предположение. Чтобы подкрепить этот аргумент, адвокаты вызвали в суд множество экспертов горного дела, которые в один голос говорили об известной ненадежности данных, полученных в результате первого бурения. Некоторые специалисты договаривались до того, что утверждали, будто бурение шурфов могло стать не приобретением, а обузой для Texas Gulf. Люди, купившие или заказавшие акции компании зимой, настаивали, что результаты анализа породы не имели никакого отношения к их решениям. Настоящей мотивацией было ощущение того, что покупка акций Texas Gulf вообще хорошее вложение. Клейтон утверждал: его внезапное решение купить акции компании продиктовано тем, что он как раз в тот момент женился и жена его финансово состоятельна. Комиссия ответила вызовом в суд отряда экспертов. По их мнению, содержание металлов в породе, полученной из первой же скважины, с большой долей вероятности свидетельствовало о наличии в этом месте богатого месторождения, и поэтому те, кто обладал знанием, обладал и преимуществом. Как язвительно заметил после суда один представитель комиссии, «аргумент обвиняемых, что они были вольны покупать акции до тех пор, пока шахта не начала работать, то же самое, как если бы не было ничего нечестного в том, чтобы поставить на лошадь, зная, что она получила нелегальный допинг, потому что на финише такая лошадь могла бы издохнуть». Сторона защиты воздержалась от участия в лошадиной дискуссии. Что же касается пессимистического пресс-релиза от 12 апреля, то комиссия по ценным бумагам и биржам обратила особое внимание, что Фогарти, основной автор релиза, составлял его на основании двухсуточной информации, хотя связь между «Кидд-55», Тимминсом и Нью-Йорком была в то время относительно устойчивой и бесперебойной. Комиссия также заявила: «Объяснение его странного поведения в том, что доктору Фогарти просто не было дела до держателей акций Texas Gulf и всех остальных людей, которым он выдал заведомо устаревшую информацию». Отметая вопрос об устаревшей информации, защита утверждала: пресс-релиз «адекватно отражал положение вещей с результатами бурения, по мнению Стивенса, Фогарти, Моллисона, Холика и Клейтона», и что в данном случае это не злой умысел, а ошибочное суждение. Защита далее утверждала, что компании было чрезвычайно трудно сделать выбор, потому что если бы релиз звучал оптимистически, а на деле месторождение оказалось бы бесперспективным, то руководство могло бы точно так же ожидать обвинений в обмане и мошенничестве.
Взвесив решающий вопрос, «существенна» ли информация, полученная на основании результатов первого бурения, судья Бонсал заключил: определение существенности в таких случаях должно быть консервативным. В данном случае, подчеркнул судья, это вопрос политический: «В условиях нашей системы свободного предпринимательства очень важно, чтобы инсайдеры, включая директоров, руководителей среднего звена и сотрудников, имели мотивы к приобретению ценных бумаг своих компаний. Стимулы, возникающие от владения такими акциями, полезны как для компании, так и для держателей акций». Придерживаясь консервативного определения, судья решил, что до 9 апреля, когда направленные навстречу друг другу скважины позволили точно установить трехмерную конфигурацию залежей руды, существенной материальной информации о них не было, и решения инсайдеров о покупке акций Texas Gulf, принятые до этой даты, даже если и основанные на результатах, были не более чем предположительными и законными «научно обоснованными догадками». Обозреватель одной газеты, не согласный с решением суда, заметил: догадка была настолько научно обоснованной, что за такие выводы инсайдерам следовало бы вручить похвальную грамоту за успеваемость. В случае Дарка судья нашел, что приобретение акций его невольными соучастниками спровоцировано его же заявлением о скором возобновлении буровых работ. Но даже и в этом случае, следуя логике судьи Бонсала, материальной информации не было и, следовательно, ему просто нечем было делиться с другими, побуждая их к покупке акций.
Таким образом, все обвинения сняли с образованных гадателей, купивших акции, заказавших их или рекомендовавших купить другим, если все эти действия были совершены до вечера 9 апреля. Другой оборот дело приняло в отношении Клейтона и Кроуфорда, неосмотрительно купивших или заказавших акции 15 апреля. Судья не нашел у обвиняемых намерения кого-либо обмануть, но они тем не менее приобретали акции, обладая достоверным знанием о том, что найдено крупное, подлежащее разработке месторождение и что публично об этом будет объявлено на следующий день. Короче говоря, обладали существенной скрытой информацией. На этом основании они были признаны виновными в нарушении правила 10В-5, и им предписали не совершать таких действий впредь, а также возместить стоимость акций тем, у кого они были куплены 15 апреля, в случае, если таковых удастся найти (не всегда легко найти партнеров по той или иной трансакции). Впоследствии этот закон — вероятно, таким он и остался — оказался почти фантастически гуманным; с точки зрения корпораций — это уличная барахолка, где продавцы и покупатели смотрят друг другу в глаза, а компьютеров как бы не существует.
