— Боюсь, я понятия не имею, о чем вы говорите.
— Присядьте на минуту на бордюр, я вам все объясню.
Она села. Легкий ветерок прокатился по улице, зашуршав обрывками бумаги и заставив покачнуться старые вязы на лужайке у здания суда, через три дома отсюда.
— Я тут кое-что припас для Гарольда Лодера, — сказал Ларри. — Но это должно стать для него сюрпризом, так что, если увидите его раньше меня, не говорите ни слова.
— Ладно, конечно, — заверила его Фрэнни. Она была крайне заинтригована.
Он выставил вперед предмет, похожий на длинноствольный пистолет, и тот оказался вовсе не пистолетом, это была бутылка вина с длинным горлышком. Она повернула ее этикеткой вверх и с трудом сумела разобрать надпись. Наверху стояло — БОРДО, а внизу дата — 1947.
— Самый лучший розлив бордо в нынешнем столетии, — сказал он. — По крайней мере так когда-то говорил мне мой старый друг. Его звали Руди. Прими и упокой Господь его душу.
— Но 1947-й… это же сорок три года назад. Разве… оно не выдохлось?
— Руди говорил, что хорошее бордо никогда не выдыхается. Как бы там ни было, а я тащил его сюда аж из Огайо. Если это и плохое вино, оно стало хорошо попутешествовавшим плохим вином.
— И это для Гарольда?
— Это и еще горстка вот этого. — Он вытащил что-то из кармана пиджака и протянул Фрэнни. Ей не нужно было переворачивать пакетик, чтобы узнать, что в нем.
Она рассмеялась и воскликнула:
— Шоколадки «Пейдей»! Любимые конфеты Гарольда… Но как вы узнали об этом?
— Это целая история.
— Ну так расскажите мне!
— Ладно. Значит, жил-был парень по имени Ларри Андервуд, который приехал из Калифорнии в Нью-Йорк повидаться со своей дорогой престарелой мамочкой. Это не единственная причина, по которой он прибыл, но остальные менее приятны, так что давайте держаться версии хорошего сыночка, идет?
— Почему бы и нет, — согласилась Фрэн.
— А тем временем Злая Ведьма Запада или какие-то ослы из Пентагона наградили страну великой чумой, и прежде чем ты успел вымолвить: «А вот идет Капитан Скороход», все в Нью-Йорке умерли. Включая и мамочку Ларри.
— Мне очень жаль. Мои мама и папа тоже умерли.
— Да-а… у всех у нас были мамы и папы. Если мы все вдруг решим послать друг другу открытки с соболезнованиями, просто не хватит открыток. Но Ларри оказался одним из везунчиков. Он выбрался из города с дамой по имени Рита, которая была не очень подготовлена к восприятию всего случившегося. И, к несчастью, Ларри оказался не очень хорошо подготовлен к тому, чтобы помочь ей взять себя в руки.
— Ни у кого не было подготовки.
— Но кое-кому удалось освоиться быстрее, чем другим. Так или иначе, Ларри и Рита отправились на побережье штата Мэн. Они добрались до Вермонта, и там дама наглоталась снотворного.
— Ох, Ларри, это ужасно.
— На Ларри это подействовало убийственно. По сути дела, он воспринял это как вполне логичный приговор силе его характера. Ведь не случайно ему уже говорили раньше об этом два-три человека, которые прекрасно знали, что главной неистребимой частью его натуры был эгоизм, сверкавший так ярко, как рекламная мадонна на приборном щитке «кадиллака-59».
Фрэнни слегка поежилась.
— Надеюсь, я не доставляю вам неудобств, но все это так долго варилось внутри, и потом это имеет некоторое отношение к той части истории, которая касается Гарольда. Идет?
— Идет.
— Спасибо. Наверное, с тех пор как мы пришли сюда сегодня и увидали ту старуху, я ищу какое-нибудь приветливое лицо, чтобы выговориться… выплеснуть все это. Только я думал, это будет лицо Гарольда. Словом… Ларри продолжал свой путь в Мэн просто потому, что идти было больше некуда. К тому времени ему уже снились очень дурные сны, но поскольку он был в одиночестве, то никак не мог знать, что они снятся и другим тоже. Он просто принимал их за еще один симптом своего психического срыва. Но в конце концов он добрался до маленького приморского городка под названием Уэлс, где встретил женщину по имени Надин Кросс и странного мальчика, чье имя, как оказалось, Лео Рокуэй.
— Уэлс, — как завороженная пробормотала она.
— Итак, трое путников стали заниматься чем-то вроде подбрасывания монетки, чтобы угадать, в какую сторону им двигаться по федеральному шоссе 1, и поскольку выпала решка, они направились на юг и в конце концов прикатили в…
— Оганкуит! — довольная, выпалила Фрэнни.
— Вот именно. И там благодаря огромным буквам на сарае я впервые познакомился с Гарольдом Лодером и Фрэнсис Голдсмит.
— Указатель Гарольда! О, Ларри, ему будет так приятно!
— Мы отправились по указанному на сарае маршруту в Стовингтон, по указаниям в Стовингтоне — в Небраску и по знаку у дома Матушки Абагейл — в Боулдер. На пути мы встречали людей. Одной из них оказалась девушка по имени Люси Суонн — она теперь моя подруга. Я хотел бы, чтобы вы при случае познакомились. Мне кажется, она вам понравится… К тому времени произошло нечто такое, чего Ларри никак не ожидал и не хотел. Его маленькая партия из четырех человек разрослась до шести. Эти шестеро повстречали еще четверых в штате Нью-Йорк. К моменту, когда мы добрались до знака Гарольда Лодера у двери дома Матушки Абагейл, нас уже стало шестнадцать, и мы подобрали еще троих, уходя оттуда. Ларри оказался во главе этой бравой команды. Тут не было ни голосования, ни чего-либо подобного — просто так случилось. А он на самом деле не хотел такой ответственности. Это было мучением. Это не давало ему заснуть по ночам. Он пытался считать слонов и верблюдов. Но это смешно, как ваши мозги дурят сами себя. Я не мог снять с себя эту ответственность. Это стало делом моей чести. И я — то есть он — постоянно боялся, что вот-вот обделаюсь, что встану однажды утром и увижу, что кто-то умер в своем спальном мешке, как Рита в Вермонте, и все будут стоять вокруг, тыкать пальцами и говорить: «Это ты виноват. Ты ничего не смог сделать. Это твоя вина». И я никому не мог об этом рассказать, даже Судье…
— Кто такой Судья?
— Судья Фаррис. Старик из Пеории. Наверное, он и впрямь в начале пятидесятых был окружным судьей или кем-то в этом роде, но давным-давно уже ушел на пенсию, задолго до того, как разразился грипп. Тем не менее он очень ушлый. Когда смотрит на тебя, ты готов поклясться, что его глаза просвечивают тебя как рентгеновские лучи. Словом, Гарольд стал для меня очень важен. И чем больше к нам присоединялось людей, тем важнее он становился — между этими двумя факторами была прямо пропорциональная зависимость. — Он слегка усмехнулся. — Тот сарай. Вот это да! Последняя строчка с вашим именем находилась так низко, что мне казалось, его зад должен был буквально болтаться в воздухе, когда он писал ее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
