Аверин был очень зол на девушку пару дней назад. Да, он предполагал, что именно она не смогла удержать язык за зубами, но все же надежда на ошибку оставалась. Но услышав подтверждение своего умозаключения, он вышел из себя, нагрубил ей и ушел. В тот вечер он злился и рычал на всех, кто бы с ним ни заговорил. Алексей вновь оказался на распутье и не знал, что делать дальше. Жизнь слишком часто подкидывала ему сюрпризы в последнее время. Он уже смирился со своим положением и научился жить без банковского счета и платиновой карты, но судьба совершила очередной кульбит и поставила его перед очередной проблемой. Нет, он не рассчитывал работать всю жизнь преподавателем в этом городишке, но уж точно не планировал так скоро отсюда уезжать. При этом он прекрасно понимал, что его отношения с Ксюшей надолго удержать в секрете не получилось бы: их могли увидеть где угодно и таки донести до ушей декана. Просто это случилось раньше, чем предполагалось, и взваливать всю вину на плечи девушки не стоило. Писать Ксюше сообщение с извинениями и звонить он принципиально не стал, посчитав это трусостью. Если уж он в глаза ей нагрубил, точно так же попросит и прощения. Только встретиться с ней быстро не получилось. Осознание дурости своего поступка пришло лишь через сутки, в его груди что-то сжималось, стоило взгляду упасть на молчащий телефон, пустую чашку, из которой любила пить чай Ксюша, или забытый ею шарф. Но бежать через все общежитие к ней в комнату среди ночи было верхом идиотизма.
На следующий день довольная жизнью Образцова плотно насела на него со своими методичками и не приняла никаких возражений:
— Ваше увольнение через пару месяцев – еще не повод делать свою работу спустя рукава.
— А вас такое положение вещей только радует, не так ли? – не удержался Аверин от ответной колкости.
— Не стану скрывать очевидное, – откровенно ответила женщина. – Не находите, какая нелепая ирония судьбы? А у вас могло быть всё.
Естественно, она намекала на отношения с ней. Скрипнув зубами и плотно сжав губы, чтобы не нагрубить язве, Алексей несколько раз глубоко вздохнул для успокоения и, натянув на губы улыбку, резко отбрил надоеду:
— Я не намерен это обсуждать.
А когда вернулся домой после бесполезных посиделок подле Образцовой в библиотеке, к нему потоком хлынули студенты, поэтому встреча с Ксюшей вновь накрылась медным тазом. Встретиться с ней представилась возможность только на следующий день, сразу после пар, у стен общежития. Глубоко вздохнув, заставив себя забыть об окружающих, Алексей вышел из тени деревьев и замер на узкой дорожке. Ксюша медленно шла рядом с подругой, которая, активно жестикулируя, что-то рассказывала. Стайка девушек, идущих чуть впереди, постоянно на них оглядывалась, а по их шепоткам и ехидным улыбкам без труда можно было понять, о чем разговор.
Ксения прекрасно их слышала, хотя прислушиваться не приходилось, она и без того знала про новый слух, который сотряс университет: Аверин бросил свою студентку, чтобы сохранить должность. Но как только они приблизились к общаге, смешки резко прекратились и повисло странное молчание. Ксюша подняла голову и буквально в двух шагах от себя наткнулась взглядом на высокую фигуру преподавателя, смотрящего на нее в упор. Девушка замерла, почувствовав резкую боль в груди, словно ее ударили в солнечное сплетение; дыхание перехватило, а щеки опалило жаром. Перед глазами все поплыло — то ли от волнения, то ли от внезапно нахлынувших слез, и как сквозь вату она услышала его голос:
— Нам нужно поговорить.
— Опять? – потеснила ее плечом боевая подруга. – Может, пойдешь уже лесом?
— Это, я так понимаю, группа поддержки? – без тени смущения, с открытой улыбкой поинтересовался Алексей.
— Типа того, – скрестила руки на пышной груди Юля, но от ответной улыбки удержаться не смогла.
— Не волнуйся, я пришел с миром. А если снова посмею обидеть твою подружку, можешь кинуть в меня кокос.
Ксения поджала губы, чтобы не прыснуть истеричным смехом, а Юля лишь недоуменно сдвинула брови и покачала головой. Взяв Ксюшу за локоток, мужчина повел ее к противоположному крылу здания, за которым притаилась его белая машина. Он здраво рассудил, что поговорить на улице им не удастся из-за любопытных студентов, и оказался прав, потому что те без какого-либо стеснения толпились на пороге общежития и бессовестно на них глазели. Оказавшись вдали от людских глаз, Алексей остановился подле машины и развернул к себе девушку. Та с замиранием сердца воззрилась на него сквозь темные стекла очков и дрожащими от еле сдерживаемых слез губами спросила:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что ты хотел?
Сосредоточенно рассматривая юное лицо, мужчина не спешил с ответом. Он провел большим пальцем по искусанным припухшим губам, горящим жаром щекам, затем поддел очки, чтобы увидеть любимые глаза. Веки были припухшими от постоянных слез, а бездонные зеленые озера подозрительно блестели, грозя новыми солеными потоками. Обхватив ладонью затылок с тугой косой, Алексей облизнул губы и наконец произнес:
— Я соскучился.
Услышав такой ответ, Ксюша растерялась. Любимый был очень близко. Хотелось снова погрузиться в его запах и тепло тела, забраться в объятия и спрятаться там от сурового мира. Поддавшись чувствам, Ксюша отпустила себя и позволила слезам покатиться из глаз. Аверин тут же крепко прижал к себе девушку и обнял.
— Прости меня, солнышко. Прости, что обидел и оставил одну.
Ксюша тихо плакала и цеплялась за мужские плечи, чувствуя, как холод, сковывающий все эти дни, постепенно ее отпускает. Широкие ладони гладили спину и волосы, теплые губы целовали висок, горячий шепот обжигал ухо:
— Прости меня. Только не плачь.
Прижимая к себе любимую девушку, подрагивающую всем телом, Алексей краем глаза уловил какое-то движение и обернулся. Проходящие мимо студенты пристально их рассматривали, некоторые выглядывали из-за угла, а другие имели наглость даже снимать их на телефоны. Зло выругавшись, мужчина отстранил от себя ничего не соображающую девушку, открыл дверь машины и бесцеремонно впихнул ее в салон. Обойдя авто, сам уселся внутрь, завел двигатель и ударил по газам, желая скрыться подальше от любопытной, жаждущей хоть какой-нибудь сенсации толпы. Ксюша всхлипывала, глядя на свои руки, сцепленные на коленях, нежные щеки покрывали слезы, из носа также текло. Леша достал из бардачка пачку салфеток и передал ей. Девушка глубоко дышала, стараясь успокоиться, и активно орудовала бумажными платочками.
— Ты… ты… ты… – пыталась что-то вымолвить Ксюша, но сделать этого не получалось из-за бушующих в груди чувств.
Все это время без него она боролась с желанием позвонить Леше или подкараулить у комнаты, написать сообщение или вообще заявиться на кафедру, чтобы раз и навсегда прояснить ситуацию. Чтобы этого не сделать, она даже позволила себе прогулять все пары на следующий день. Она лила слезы и ждала, когда Аверин успокоится и соизволит позвонить, но этого не происходило. Видя мучения подруги, Юля была готова на кардинальные меры, и Ксюше лишь чудом удавалось сдерживать ее воинственность. В груди все разрывалось от боли и обиды. Она не могла поверить, что человек, так ласково смотрящий на нее при встречах, шепчущий нежные слова на ухо, страстный и откровенный в постели, способен в одно мгновение отвернуться от нее и забыть. Она надеялась, что и ему нелегко далось их расставание, но, исходя из ситуации, получалось обратное. От этого было еще больнее. А стоило ей вновь оказаться в университете, как пребывание в четырех стенах комнаты показалось манной небесной. Она не сразу поняла, почему на нее все пялятся. Думала, что это из-за отекшего от слез лица и отсутствия макияжа, но это было не так. Поднявшись в аудиторию к однокурсникам, Ксюша впервые в жизни почувствовала себя изгоем. Девушки и парни из параллельных потоков смотрели на нее словно на диковинное животное, опасаясь при этом даже подходить к ней. В аудитории она сидела на галёрке совершенно одна. Слухи расползлись не только по параллельным группам, но и по другим потокам. Кажется, все, у кого преподавал Аверин, знали о ее существовании. В неведении не остались и учителя, с интересом рассматривающие ее среди учеников, словно пытаясь понять, что же в ней такого нашел красавчик англичанин. Ксения погрузилась в какой-то кошмарный сон, в котором она стоит обнаженная посреди сцены, а все тычут в нее пальцем и смеются. Хотелось сбежать обратно в общагу и забиться под кровать, а еще лучше уехать к родителям и никогда не возвращаться. Только соседки по секции также были в курсе происходящего и при ее появлении в узком коридоре замолкали как по команде, вытянувшись в струнку сурикатами, дабы ничего не пропустить.
