Мотыльки превратятся в свечки, они будут сжигать себя со смехом, будут улыбаться в жестоком доме предрассудков, их ничто не остановит. Это обвинение и укоры не что иное, как обещание любви, равви; этот мир есть, и он не прекратит своего существования.
До тех пор, пока Бог спрятан, люди, которые раскрывают Его, будут продолжать приходить в этот мир. И до тех пор, пока истина скрыта, эти истории о пробуждении не прекратятся. До тех пор, пока лицо возлюбленной скрыто вуалью, будут вестись религиозные разговоры, и песни молитв будут возноситься в небо.
Вы будете продолжать слушать истории о поисках Бога до тех пор, пока не найдёте Бога. Но поиск Бога индивидуальный. Личность можно найти. И тогда поиск того, кто находит, завершается. Но поиск продолжается теми, кто остаётся во тьме.
Религия будет оставаться на земле до тех пор, пока не проснётся последний человек, пока все не пробудятся, пока все лампы не зажгутся.
О люди ума, вы свободны в том, чтобы строить свои системы верований...
О интеллектуалы, о пандиты, о люди мудрости. Те, кто ставят интеллект, логику...
О люди ума, вы свободны в том, чтобы строить свои системы верований...
Продолжайте строить свои стены из писаний, продолжайте выстраивать тюрьму из слов, цепочку теоретического знания.
О люди ума, вы свободны в том, чтобы строить свои системы верований, но с ними начнут танцевать даже стены, сумасшедших это не остановит.
Но те, кто услышали зов целого, начинают танцевать даже в стенах. Вместе с ними стены тюрьмы начинают танцевать также. И не важно, сколько теоретических систем вы делаете: вы не сможете убрать сумасшедших из этого мира. Никакие теории не проходят проверки. Теоретические системы остаются поверхностными, в них нет жизненных соков. Система продолжает шуметь как эхо в голове. Она ни к чему не приводит.
О люди ума, вы свободны в том, чтобы строить свои системы верований, но с ними начнут танцевать даже стены, сумасшедших это не остановит.
И не важно, сколько бы вы тюрем ни построили: индуистские, мусульманские, джайнские, буддийские, сикхские. Они все тюрьмы. Под именем храмов строятся заводы, на которых куют цепи. В мечетях продаётся ваше рабство. Но, тем не менее, возлюбленные Бога танцуют даже посреди этих цепей. Им даже цепи напоминают звон бубенчиков. Если вы знаете, как танцевать, даже тюрьма становится танцевальной площадкой, если же вы не знаете, как танцевать, что вы будете делать, сидя в танцевальном зале? Если вы умеете пить, что бы вы ни пили, будет вином. Если же вы не умеете пить, даже если на вас прольется дождь нектара, что вы будете делать с ним?
Тюльпан и роза, луна и звёзды — смотри на них и будь молчаливым священником.
Эти цветы, тюльпан и роза, эти солнце и луна, эти звёзды... Эта так называемая интеллигенция — неужели вы не можете успокоиться? О пандиты, не будете ли вы валяться в грязи? Потому что всё, что вы делаете, выступает против красоты. Всё, что вы делаете, выступает против этого праздника луны и звёзд.
Религиозные учёные дали человеку очень ограниченные учения. Цветы не будут цвести вместе с этими учениями. Зловоние могил исходит от этих печальных верований. В этих сухих верованиях луна и звёзды не будут сверкать, это будет глубокая тьма в серой мгле.
Вот почему всё человечество кажется религиозным, но, тем не менее, где религия? Если бы была религии, был бы праздник. И тогда цветы бы цвели на людских лицах, на небе были бы звёзды и луна. Вины играли бы в сердцах, танец бы возник в их жизни. Но где этот танец? Где искры в их глазах? Где танцующие люди? Где радость, которая переполняет души? Говорят, что Бог — это наслаждение, расо вайса. Бог — это наслаждение, но ваши махатмы не наслаждаются. Те, кто отнял вас у Бога — это ваши святые. Те, кто воздвиг стену между вами и Богом — это ваши святые, это настоящая китайская стена, и построили её ваши так называемые пандиты и святые. И до тех пор, пока человек не освобождается от пандитов и священников, он не может освободиться от интеллекта. Несчастен тот человек, который живёт только в своём интеллекте и умирает только в своём интеллекте. Он никогда не познает тайну жизни. У него никогда не будет осознанности тайн жизни.
Тюльпан и роза, луна и звёзды — смотри на них и будь молчаливым священником. Эта таверна не закрыта, в ней гулянье не остановится.
Несмотря на то, что вы продолжаете взывать, вы продолжаете звать, тем не менее, в разных местах рождаются таверны. Там, где есть Горакх, рождается таверна. Там, где Кабир, рождается таверна. Там где Иисус, рождается таверна, открывается дырка бутылки от вина. Там, где сидит Будда, начинается большой праздник.
Эта таверна не закрыта, в ней гулянье не остановится.
Где бы ни была таверна, очень быстро отверстия бутылок вина открываются, а потом появляются мечети и храмы. Около Будды — сладкий нектар, но потом приходят буддийские учёные со всей своей вонью. Очень быстро винный зал превращается в мрачный храм. Танцы очень быстро превращаются в ритуалы и правила. Вскоре в сердце возникает глубокий вздох, который превращается в формальную молитву. И когда возникает жажда жить в истине, остаются только разговоры о ней.
То же самое случилось с Иисусом. То же самое случилось с Кришной. То же самое происходит с каждым мастером. Где звук флейты в храме Кришны? Где звуки барабана в храме Кришны? Это странная ловушка, в которую попадает человек. Человек использует даже эмансипацию для того, чтобы искать несвободу. Но, к счастью, несмотря на все планы, несмотря на всю организацию и предписания, что-то расцветает: где-то цветёт лотос, а где-то благоухание начинает воспарять к небесам, где-то слышны звуки молитвы, а где-то жизнь возвращается к своему экстазу.
Эта таверна не закрыта, в ней гулянье не остановится.
Мотыльки превратятся в свечки, они будут сжигать себя со смехом, будут улыбаться в жестоком доме предрассудков, их ничто не остановит.
Это хорошо, что мотыльки не связаны тьмой слепых верований. Они стремятся к тому, чтобы сгореть. И если они не находят свечи, они сами становятся свечами. Мотыльки сами становятся свечами, если нет ни одной горящей свечи. Но мотыльки не связаны слепой верой.
Эта земля наполнена тьмой слепой веры. А слепая вера такая древняя, что создаётся такое ощущение, что слепая вера — это сама жизнь. Вы верите в Бога? Тогда вы слепые верующие. Бога нужно познать, ничего не случится лишь только благодаря вашей вере. Вера дешёвая. Вера не стоит даже двух центов. Тот, кто верит, не религиозен. ЕГО нужно познать. Всё меньшее не подойдёт. Но для того чтобы познать, нужно набраться мужества. Для знания мотылек должен стать горящей свечей. Для знания вы должны поставить жизнь как предложение. Для того чтобы познать, нужно поставить на карту жизнь.
Религия не для любопытных, религия не должна быть только на поверхности кожи, это азартная игра с жизнью. Вот почему только немногие люди набираются достаточно мужества для того, чтобы стать религиозными. Религия не для тех, кто боится, она не для трусов. Трусы становятся беглецами. Религия для тех, кто воюет с жизнью. Примите вызов жизни в её тотальности. Тот, кто живёт жизнь, пусть проживает её полностью. Тот, кто не бежит, кто не боится, кто не трясётся, кто завязывает шнурки на ботинках и начинает бороться в жизни. От этой борьбы рождается душа. В этом вызове душа созревает, бытие усиливается.
