направленный на меня взгляд, полный разочарования, досады, ярости и неприятия.
Игнатыч покачал седовласой головой, на мгновение прикрыл глаза, а потом вновь посмотрел на меня как на мерзкую букашку, которую хочется раздавить носком сапога.
— Мерзкий вонючий клоп, — с отвращением произнес теперь уже видимо мой бывший наставник, — Ответь, чего тебе не хватало? Малолетний предатель. Как ты посмел родного отца, брата... — На последних словах голос кланового мага дрогнул.
— Выходит отец мертв, — пронеслось в моей голове, — плохо дело.
— Я никого не предавал, — процедил сквозь зубы.
— Щенок, молчал бы лучше, — процедил Владимир Орлов, а я понял, что сейчас начнется представление одного актера.
— Тебе ли не знать, дядя, — едко произнес в ответ.
— Вот именно. Если бы не я, то Александр был бы уже мертв.
Я встрепенулся.
Неужели это означает, что глава клана жив?
— Что с отцом?
— Пока держится, так что рано радуешься. Если бы я случайно не узнал о твоем идиотском плане, произошла бы катастрофа. Хотя и сейчас еще все висит на волоске. Отравить собственного отца! Это же надо додуматься. Ничего, я предприму все меры, чтобы мой дорогой брат выжил и наказал тебя по всей строгости. А если нет, то тогда это сделаю я.
Закатил глаза, глядя на скорбную физиономию родственника и горько усмехнулся.
Доказывать что-то с пеной у рта, я не собирался. Понимал, что дело бесполезное.
Одна половина клана переметнулась к дядюшке, а вторую он наверняка уже обработал, выставив меня малолетней сволочью и убийцей. Наверняка и доказательства предоставил. Я даже догадываюсь какие.
Отпираться бесполезно. Сто процентов мой экземпляр договора находился у Владимира, и показал он его Михаилу, да и многим другим еще до того, как тот был расторгнут. Подлинность проверить не проблема, поэтому никто не усомнился в правоте дяди, ведь технически — это именно моя рука ставила подпись.
Михаил подтвердил мои подозрения, сообщив, что видел контракт своими собственными глазами, да и отец стараниями дяди его прочитал.
М-дя, вот это настоящий попадос. Как мне теперь выкручиваться?
А никак. Придется на ходу менять планы и искать выход для спасения своей задницы, иначе чую грозит мне либо смерть, либо койко-место с клопами и парашей в углу.
Интересно, пытать меня будут?
Посмотрел оценивающе на дядюшку.
С этого станется разыграть спектакль с выбиванием из меня информации.
Стоп.
В мозгах крутилась какая-то мысль, но я никак не мог ухватить ее за хвост. Голова начала кружиться, к горлу подкатила тошнота, а перед глазами заплясали темные точки.
— Отведите его в комнату, пусть придет в себя, а то глядишь ноги протянет.
— В комнату? Вы уверены? Может в камеру для надежности? Вдруг попробует сбежать, — поинтересовался один из охранников.
— Нет. Именно в комнату. Приказ главы клана. А чтобы не сбежал, так вы в караул встанете, и чтобы мальчишка из своих апартаментов ни ногой. Головой отвечаете.
Повиснув на руках безопасников, я с грустью подумал, что будь у меня хотя бы капля энергии, и самый простенький лечебный конструкт уже подпитывал бы мое тело, не давая потерять сознание.
Прислушался к себе.
Вроде бы особой боли не наблюдалось, но слабость оказалась настолько сильной, что я еле держал глаза открытыми.
Может хрен с ним? Будь что будет. Мне однозначно необходимо отдохнуть.
Смежил веки и тут же отключился от реальности.
В себя пришел на своей комнате.
Гляди-ка какие вежливые. Все-таки дотащили до места и даже уложили на кровать. Я думал бросят на пол.
Кряхтя поднялся, прислушиваясь к ощущениям. Не фонтан, конечно, но жить можно. Сейчас бы девчонку какую под бок и вообще красота. Может попробовать уговорить впустить ко мне служанку? Вдруг получится.
Хе-х, так и представил рожи охранников. Брат погиб, отец одной ногой в могиле, а младший сынок в это время жарит горничную.
Ниже падать некуда, но... если бы представилась такая возможность, я от нее ни за что не отказался. Мне сейчас энергия нужна позарез. Неизвестно чем все обернется. Может придется прорываться с боем и бросаться в бега.
Поморщился, понимая, что в данный момент не отказался от обычного лечения.
Если до этого я не ощущал боли, что сейчас во всем теле чувствовал тупую пульсацию, а по голове словно стучал дятел. Волкову бы сюда, эта враз бы подлечила.
Оо-о, точно... а вот и ускользнувшая ранее мысль. Дядюшка определенно не знал о моих способностях, значит ни Светлана, ни Анна ему ничего не рассказали. Соответственно, в заговоре не учавствовали. Теперь бы выяснить, поверили девчонки в мое предательство или дали презумпцию невиновности.
Кое-как добрался до ванны и принял душ, а то после беганья по усадьбе Гончаровых от меня несло как от бездомного пса.
В коридоре послышались приглушенные голоса, кто-то с кем-то спорил, но слов было не разобрать. Затем раздался скрип, двери и ко мне в комнату недовольно зыркая на охранников вошла Волкова.
— Фу-х, наконец-то.
Я даже не рассчитывал на такую удачу.
— Чего уставились, — рявкнула эскулап на парней, — У меня приказ Александра Алексеевича осмотреть сына и если нужно — подлечить, чтобы он смог предстать перед его ясные очи и сумел внятно вести диалог. Брысь отсюда!
О норове Светланы Андреевны не слышал только глухой. Некоторые даже испытали его на своей шкуре, поэтому никто с ней спорить не решался.
Вот и сейчас, оба моих «тюремщика» нырнули обратно в коридор, прикрыв плотно дверь, отсекая меня и Свету от остального мира.
— Максим, что происходит? Ходят слухи, что ты решил пофигачить родню и встать во главе клана.
— Ты сама-то в это веришь?
— Нет. Поэтому и спрашиваю. Но если ты все-таки приложил к этому руку, — взгляд Волковой на мгновение вспыхнул неукротимой ненавистью, — я лично тебя уничтожу.
И вот как ей на это ответить? Я можно сказать причем и не причем одновременно.
— Поверь мне, — произнес как можно более проникновенно, — Я бы никогда не причинил вреда своему отцу и брату. Могу принести в этом магическую клятву, если хочешь.
Ведь действительно, лично я — Максим Соловьев не желал зла ни одному из моих новых родственников, пожалуй кроме дядюшки, и готов был подтвердить это любым из возможных способов.
— Тогда какого лешего здесь творится?
— Лучше тебе в это не влезать. Целее будешь.
— Ну уж нет, я очень многим обязана твоему отцу, а сейчас
