— Твою мать вчера чуть не убили, прямо тут, во дворе! «Волгу» продырявили из автоматов, прямо-таки изуродовали машину, водителя убили, а Любовь Георгиевну не достали. Я первый выскочил, вон там, — он показал рукой, — у окна лежал парень, весь в крови, а она была рядом. Я фонарь прихватил, посветил на тачку — прямо-таки сито из нее сделали.
Светлана растерянно развела руками, не зная, что сказать. Утром шла в институт — ничего не заметила подозрительного, наверное, дворники убрали осколки и смыли кровь. А вчера вечером… Хлопов высадил ее из машины у самого подъезда, куда она и направилась, не глядя по сторонам.
— Я задержалась в институте, а она… ничего…
— Да по всем телеканалам это талдычат сегодня. Я всех этих ментов и прокуроров не уважаю, честно говоря, но Любовь Георгиевна — особ статья. Ее даже бандюки уважают. Как она уцелела — понять не могу, тачка была сплошное решето. Когда я выскочил во двор, увидел убитого водителя, молодой парень, так прямо не по себе стало, а она ничего, только бледная была. Но держалась, молодец тетка.
— Сам ты «тетка»! — сердито сказала Светлана и побежала домой.
Чувствовала себя явно не в своей тарелке. Вошла в квартиру, торопливо сбросила полусапожки и куртку, побежала в свою комнату, села на диван, обхватила голову ладонями.
Вдруг все стало ясно — мать вчера чуть не убили, понятное дело, примчались менты и Хлопов, конечно же. А где дочь, которая давно должна быть дома? И мать приказала Хлопову найти дочку и доставить домой. Что она думала в это время — понятно. Хлопов, наверное, позвонил родителям Варьки или приехал к ним, и они сказали, где их дочь и с кем.
А она приехала и накинулась на мать с упреками… Это жестоко и даже подло, конечно же, подло! Но мать не одернула ее, не сказала о том, что случилось, не попросила ни словом, ни жестом пожалеть ее, хотя бы посочувствовать… Более того, сказала, что есть парень, которого нужно ждать…
Господи, да что ж это такое творится-то?!
А если бы мать убили? Ведь должны были убить, Славка же сказал — машина в решето превратилась. Как бы она жила дальше? Одна в этом огромном, суетном городе… Не совсем одна, Владимир Сергеевич был бы рядом, но мать — это мать, какой бы странной она ни казалась. Была такой чуткой, ласковой, заботливой… когда папа был жив… Может, прозрела после покушения? Снова стала такой, какой была когда-то, не зря же говорила, что она должна ждать Саню, не прямо так, но — так! А она сидела в ночном клубе и пила шампанское, когда машину матери расстреливали из автоматов бандиты. Страшно… Дико!
Поначалу Светлана решила пойти к Владимиру Сергеевичу, он умный человек, может, посоветует что-то дельное. Потом отказалась от этой мысли. Все-таки это их личное, семейное дело, лично и решать его следует. Мать, наверное, скоро вернется с работы, нужно какой-то ужин приготовить. Да и самой поесть не мешало бы. Но в холодильнике было пусто. Светлана взяла деньги из ящика гардероба в комнате матери и пошла в магазин за продуктами.
Возиться с готовкой не было настроения, но и есть котлеты фабричного приготовления или куриные окорочка не хотелось. Выход был прост — парная курица на гриле. И несложно, и вкусно, особенно если нашпиговать ее чесноком. А на гарнир гречка, ее следовало отварить, а потом растопить в сковородке сало, добавить лук и слегка поджарить гречку со шкварками. Тоже очень вкусно получается. Хоть и не собиралась возиться с готовкой, а час потратила на нее. За это время узнала из телевизионных новостей, что мать ее — одна из самых компетентных сотрудниц Генпрокуратуры, которой доверяли все генеральные прокуроры, потому что в политических пристрастиях не была замечена, просто делала свою работу и добивалась серьезных успехов.
— Вахид, ваше мнение о прокуроре Ворониной?
— Знаете, она посадила меня в девяносто шестом, пять лет получил, да. Злой был, как собака, а потом понял — она права. Вышел через три года, совсем другой бизнес стал делать, честный. Я скажу так: Воронина — единственный человек в органах, которого уважаю, понимаешь? Она честный человек, таких больше нету.
А вот и сама мать на экране кухонного телевизора.
— Любовь Георгиевна, вы знаете, кто организовал покушение на вас?
— Знаю, но не скажу.
— Что вы сейчас испытываете?
— То же самое, что вдова моего водителя, замечательного парня. Желание найти и уничтожить подонков.
— Вам было страшно?
— Нет. Мне было досадно и больно, что погиб молодой, красивый парень, отец малолетней девочки… Очень больно.
— У вас не было при себе оружия, а теперь?
— Теперь оно есть, и я буду стрелять без предупреждения.
— Президент прислал вам телеграмму…
— Я благодарна ему за внимание. Скажу больше — слава Богу, что в России наконец-то есть настоящий руководитель. По-моему, впервые за всю нашу историю — нормальный, энергичный, умный, понимающий… извините, мужик. Его внимание дорогого стоит.
Мать на экране и мать дома — не одно и то же. В восемь вечера Светлана поужинала в одиночестве, так и не дождавшись возвращения матери. Съела кусок курицы с гречкой, налила в чашку чаю и сидела на кухне, глядя на экран телевизора. Уже волноваться начала. Где это она пропадает?
В начале десятого позвонил Багрянов:
— Света, я тут услышал про твою мать…
— Только сейчас услышал?
— Извини, весь день был на заводах отца, входил в курс дела. Так получилось… Как ты сама?
Светлана была рада этому звонку, хоть с кем-то можно поговорить, уж больно тяжко было сидеть и ждать мать, которая почему-то не торопилась домой.
— Сижу тут одна, жду, когда мать вернется.
— Хочешь, я приеду к тебе?
— Ну… не знаю даже.
— Шампанское возьму. Свет, понимаешь, я хочу поговорить с твоей матерью. Почему она считает меня бандитом и посылает всяких там полковников за тобой? Со мной ты в полной безопасности, если надо, телохранители будут ходить по пятам. А она как-то странно ко мне относится…
— Да ее-то нет дома.
— Ну вот вместе и подождем. Ты не против?
— Ладно, приезжай. Но только…
— Да я все понимаю, Света. Лечу.
Светлана сидела на кухне и тоскливо усмехалась. Зачем ей нужен здесь Багрянов, и сама не могла понять. А с другой стороны — ну нет же никого рядом, совсем никого! От этого ожидания с ума сойти можно! Варька тоже, наверное, слышала про покушение на мать, но не позвонила, зараза! Опять обиделась, что и этот парень, Багрянов, не положил на нее глаз. А она-то при чем тут? Но разве можно объяснить поведение завистливой подруги обычной человеческой логикой? Да ни в коей мере!
