– Фух, наконец-то, – приземлился в кресло упомянутый злодей.
– Дайте догадаюсь – Кента-сан скинул на вас всю работу в преддверии школьного турнира?
– И так каждый год, – вздохнул мужчина. – Как же все просто было, когда сам там учился.
Ага, тут вам еще и альянс кланов собирать, что происходит нечасто, вот и зашивается человек. Впрочем, сидя на этом диване, мне его совершенно не жаль.
– Бедненький Акено-сан, – усмехнулся я.
– Да уж, в этом кабинете от тебя сочувствия не дождешься, – покачал он головой.
– С таким диваном, какое к вам сочувствие? Давайте лучше в шахматы сыграем.
– Без ставок, – выдвинул условие Акено. – Диван не отдам.
– А-а-а… – махнул я рукой. – Когда-нибудь я найду лучше.
– Вот тогда и о ставке подумаем, – достал он из нижнего яруса стола шахматную доску.
– И решим, что она не нужна, – дело не в боязни проиграть, просто у меня будет лучше, а у него хуже. Этого мне достаточно.
– Себя-то не обманывай, – ответил он, доставая коробку с фигурами. – Куда ж ты денешься, если я озвучу ставку?
– Вот и посмотрим, – не согласился я с ним.
Через десять минут игры и взаимных подшучиваний Акено неожиданно спросил:
– Слышал, ты друзей домой пригласил? Впервые на моей памяти. Рад за тебя, а то все один да один.
И что-то в его словах зацепило мое сознание.
– Они меня просто сопроводили. Беспокоились о моем состоянии после спарринга.
– Ну, – потёр мужчина подбородок, внимательно смотря на доску, – тоже неплохо. Даже лучше. Беспокоящиеся о тебе друзья – несомненно отличная новость.
И тут у меня в голове щелкнуло.
– Только это не я пригласил. В смысле это Мизуки дала разрешение на проход в клановый квартал. Я бы не стал наглеть с таким количеством посторонних.
– Да? – поднял он голову. – Странно, – и вновь опустил.
– Что странного-то? – не понял я.
– Мне охрана сказала, что именно ты пригласил. Впрочем, не важно. Главное, это наличие друзей, – произнес он, делая ход конем. Фигурой коня, ну, вы поняли.
– То есть даже охрана так подумала, – скривившись, качнул я головой.
Не смертельно, но кто-то положил еще один кирпичик в стену мнения обо мне. О том, что я человек Кояма.
– А что не так-то? – удивился Акено.
– Да так, – уперся я взглядом в доску.
– А-а-а… – протянул тихо мужчина. – Понял. Не хочешь, чтобы тебя нашим человеком считали?
– Я нацелился на Герб, – ответил я, не поднимая головы, раздумывая о ситуации на доске. – И вы это знаете. А класть все яйца в одну корзину и рассчитывать только на клан Кояма – это не дело. О том, достоин ли я Герба или нет, у разных людей может быть разное мнение. Если Кента-сан пожмет плечами, кто-то другой может и впечатлиться.
Ну не говорить же, что я больше не доверяю его отцу.
– Если ты достоин, – возразил Акено, – впечатлится любой.
Вот ведь пристал.
– Но дать сможет только Кента-сан, – ответил я, поджав губы, так и не посмотрев на мужчину. – Ведь другие будут считать меня его человеком, – подвинул я вперед пешку.
И только после этого посмотрел на собеседника.
– Не доверяешь ты ему, – покачал головой Акено. – Знать бы еще, почему.
М-да, про Охаяси лучше помалкивать.
– Как человеку доверяю, но ваш отец – глава клана, фигура политическая. Не может он действовать только лишь как ему будет угодно. Прежде всего Кента-сан думает о выгоде клана и рода и лишь потом о своих желаниях.
– Довольно метко, – опустил он взгляд на доску. – По-твоему, и я стану таким же?
Ну что за неудобные вопросы?
– Вам придется, иначе и браться не стоит.
– Это мы еще посмотрим, – пробормотал он в ответ, хмуро разглядывая положение фигур. – Почти загнал в угол. Кстати, ты немного ошибся: сначала род, потом клан, – выдал он неожиданно.
– Невелика разница, – пожал я плечами, хотя Акено, обдумывающий, как ему походить, не мог этого увидеть.
– Не скажи, не скажи… а вот что ты на это скажешь? – задействовал он одну из своих ладей.
– Шах и мат, – передвинул я своего ферзя всего на одну клетку вперед.
– Да не может быть! – склонился он над доской и после пары минут ее разглядывания откинулся в кресле. – Опять… без отца с тобой в шахматы играть бессмысленно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Могём! – задрал я показательно нос.
– А ведь я не раз раздумывал о твоём усыновлении.
Это было неожиданно во всех смыслах.
– Я… я даже не знаю, что на это сказать. – Знали бы вы, сколько мыслей у меня в голове в тот момент пронеслось. – Это несомненная честь для такого как я, Акено-сан, – наклонился я вперед, изображая поклон, и, не разгибаясь, продолжил: – Но я не потерплю над собой… – запнулся я, – сюзерена. Искренне прошу простить.
– Ох, Синдзи. Посмотри на меня, – и после того, как я выпрямился, продолжил: – Никогда не принижай себя, парень. Ты сын Рафу, славного, хоть и оступившегося человека. В твоих жилах течет кровь древнего рода Бунъя. В конце концов, тебя вырастил и воспитал такой великий и несравненный я, на пару с не менее несравненной Кагами. Мне не нравится слышать от тебя «такого как я». Ты выбрал сложный путь, но будь уверен – моя поддержка у тебя есть. И хватит уже этого пафоса, пошли, над Мизуки поприкалываемся, – поднялся он из кресла. – Не волнуйся, я поговорю с ней о том случае, уж с такой-то мелочью мы с легкостью разберемся.
* * *
Мизуки дулась. Зрелище это было весьма милое, и что-то мне подсказывает, что она об этом в курсе.
– Да ладно тебе, Ми-тян, – погладил ее по голове Акено, – станешь ты балериной. Самой лучшей из них.
– Правда? – вскинулась девочка, забыв о своей обиде, и как мы ее только что троллили.
– Конечно, – кивнул Акено. – Не в этой жизни, правда.
И вновь руки скрещены на груди, а щеки слегка надуты. Кавай, как говорят японцы. Ирония еще и в том, что всего десять минут назад она и не думала становиться никакой балериной, но развести девчонку на новую цель довольно просто. Правда, действует это недолго, но на «пошутить» хватает. Уже через полчаса ее главной целью вновь станет ранг «виртуоз».
– Да ладно вам, Акено-сан, у нее есть все задатки, – произнес я.
– Вот видишь, – встрепенулась рыжая, – Синдзи дело говорит.
– Для еще одного проигрыша Идзивару, – закончил я.
И опять кавай-мод.
– Я ему не проигрывала, – пробурчала девочка. – У нас ничья.
– А он говорит, что ты вечная проигравшая.
– Он врет! – встрепенулась Мизуки. – Не верь ему, он врет! Я сильней! Да я ему в последний раз так наподдала, что он… это…
– Не смог стоять на лапах от смеха. Да-да, это он тоже рассказал.
– Он врет, Синдзи, – схватила она меня за плечи и очень серьезно продолжила: – Меня оклеветали, это все ложь и провокация. Да, он отнял у меня те фрикадельки, но это был тактический прием, дабы ввести его в заблуждение. И чисто технически, он съел то, что я ему принесла. Не то чтобы ему, правда, но ведь съел!
– Эм… хитрый план, – начал я осторожно выбираться из ее хватки, – признаю.
– Мне даже сказать на это нечего, – дополнил Акено.
Знаете, если бы я не видел своими глазами противостояние Мизуки и Идзивару, я бы решил, что нас сейчас очень тонко подкололи. Рыжая – опасная девица, в первую очередь своим непостоянством и непонятностью. Десять минут терпела подшучивания над собой, подпуская жертв поближе, а потом выстрелила… И не поймешь ведь, всерьез она это или нет.
Но все равно весело. Молодца, Мизуки!
– Ужин готов, Акено-сама, – поклонилась подошедшая служанка.
– Ура-а-а! Жратиньки! – унеслась девчонка.
– Почему мне кажется, что нас сделали?
– Потому что так и есть, Акено-сан, – ответил я ему.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Кента по-прежнему отсутствовал за обеденным столом, но это нормально. Он как раз вчера свалил по делам на Окинаву, и в ближайшие три дня старика не будет.
Мизуки уже сидела за столом с палочками наготове и ожидала лишь, когда все рассядутся. Кагами руководила служанками, расставляющими последние блюда. Как всегда в обеспеченных семьях Японии, этих самых блюд было полно. Тут, правда, и от количества едоков многое зависит.
