— Каким образом? Как я мог узнать?
— Вот и хорошо. Тогда я тебе расскажу. Ты, кстати, совершенно прав — это был не Йенс. Йенса в Чимлинге не было, так что Хенрик встречался с кем-то еще.
— А откуда вам это знать?
— Потому что мы проверили Йенса. У него алиби. В ночь на двадцать первое он находился примерно в тысяче километров от Чимлинге.
У Кристофера отвалилась челюсть. В буквальном смысле — он с открытым ртом уставился на инспектора Барбаротти.
— Так вы знали?.. Вы знали, что…
— Позволь дать тебе совет, молодой человек… — Барбаротти вытащил из нагрудного кармана пиджака мобильник. — Если ты когда-нибудь надумаешь совершить преступление, причем захочешь обязательно попасться, воспользуйся этой штукой.
— Как это?
— Мы не прослушиваем разговоры. Во всяком случае, разговоры честных граждан. Но мы знаем, кто и кому звонит. Когда звонят, как часто и где кто находится в момент разговора. И если в Упсале живут два молодых человека, которые на протяжении двух недель звонят и посылают друг другу эсэмэски раз по десять на дню… естественно, мы можем сделать кое-какие выводы.
— Понял, — сказал Кристофер Грундт.
— Вот и хорошо, — сказал инспектор Барбаротти.
И никуда мы не продвинулись, подумал он, усаживаясь через час в кресло у иллюминатора и пристегивая ремни. Полупустой самолет, судя по косвенным признакам, собирался взлететь по расписанию. Топчемся на месте… Мы даже хуже, чем внутренние рейсы, пришел он к неожиданному заключению.
Самая большая ирония заключалась в том, если вспомнить его последнее нравоучение юному Кристоферу, что оно никак не подтверждалось фактами. Хенрик Грундт не пользовался мобильным телефоном. Он не звонил человеку, с которым собирался встретиться, он не посылалэсэмэски вроде «приду через полчаса». Вот это-то и было странным, решил Гуннар, вполуха слушая объяснения стюардессы, как себя вести в случае падения в океан. Откуда в Швеции океан? — рассеянно подумал он.
Но что означал этот факт телефонного молчания? Если Хенрик с кем-то договорился встретиться ночью, он же должен был как-то договориться, назначить время, место… А как он мог это сделать? Полицейским специалистам удалось проникнуть в его компьютер в Упсале и прочитать всю переписку. Многое и в самом деле подтверждало его гомоэротические опыты в конце ноября — начале декабря, но там не было ни слова о предстоящей встрече с кем-то в Чимлинге. Он никому не звонил, ни со своего телефона, ни с какого другого. Единственная возможность — он встретился с искомым персонажем с глазу на глаз и договорился о встрече.
А когда? Когда он мог это сделать?
И наконец, последний вопрос — кого? Кого, черт бы его побрал, встретил Хенрик в Чимлинге? Правильно заметил его младший брат — он не знал в Чимлинге ровным счетом никого. Может быть, какой-то знакомый из Упсалы? Знакомый, по какой-то причине оказавшийся в Чимлинге? В этой дыре? Собрался встретить там Рождество?
Еще один гомосексуальный партнер? Не Йенс Линдеваль, а другой?
Бред, бред и бред. А может быть, вся это история все же как-то связана с пропажей Роберта Германссона? Если два человека из одного и того же дома исчезают в городе, где и семидесяти тысяч не наберется… исчезают с промежутком в сутки… любому идиоту должна прийти в голову мысль, что эти два исчезновения как-то связаны.
— До чего я от всего этого устал, — сказал он вслух, пользуясь отсутствием соседей, и в ту же секунду за спиной возникла стюардесса с пакетом сока и бутербродом в вакуумной упаковке. Слышала, наверное. Решила, что я ку-ку. Ну и черт с ней.
Действительно, в этой истории нельзя исключить ни одну из версий. А версий, в свою очередь, можно придумать сколько угодно. И ни одна не выглядит правдоподобной, и ни в одну не укладываются собранные факты и свидетельства… Придуманные карты неизвестного континента.
Что? Что мне пришло в голову? Придуманные карты неизвестного континента? А что, неглупо… Надо запомнить и нокаутировать Эву Бакман при случае: ты придумываешь карты неизвестного континента, старушка!
Неглупо, неглупо…
Но чем-то, хоть чем-нибудь должен же помочь that damned elusive Lindewall, когда прилетит завтра из своих джунглей на Борнео!
Я имею полное право на это рассчитывать.
Гордясь своей мудростью, инспектор Барбаротти открыл пакет с соком и половину пролил на брюки.
Глава 23
Типичный случай. Хорошие отели попадаются только тогда, когда приезжаешь в девять вечера, а вставать надо в шесть. С таким же успехом можно поспать на диване в коридоре.
Он открыл дверь номера в «Арланда Рэдиссон», разделся и забрался в постель. Только что отглаженные, прохладные простыни привели его в такой восторг, что он вознес Богу экзистенциальную молитву.
О великий Бог, если Ты существуешь, а я должен напомнить, что в настоящий момент Ты существуешь, хотя и с очень небольшим перевесом, но существуешь, а это значит,
Ты можешь сделать, чтобы утренний самолет из Бангкока опоздал часов на пять! Чтобы несчастный, заработавшийся инспектор мог выспаться и съесть хороший завтрак, хоть единственный раз в его бедной духовными событиями жизни! Больше одного очка за эту услугу, как Ты сам понимаешь, предложить не могу, потому что это пустяк, но я буду так Тебе благодарен за этот пустяк, что Ты и вообразить не можешь. Спокойной ночи, спокойной ночи, я попросил меня разбудить без четверти шесть и сразу сообщить сведения о прибытии.
Самолет из Бангкока приземлился на пять минут раньше расписания.
В отеле Барбаротти успел только принять душ и выпить чашку кофе. Сейчас он сидел в одном из полицейских офисов Арланды под названием «помещение для допросов», и на столе перед ним стояла вторая по счету чашка кофе. Все его мечты провести утро на сибаритский манер рассыпались в прах, и он свирепо представил, как он отрезает уши Йенсу Линдевалю и сажает его в кутузку на неопределенный срок. Пусть только попробует мутить воду!
Рядом с ним сидела блондинка в полицейской форме и полировала ногти. Если только Линдеваль не появится с минуты на минуты, он вырвет у нее пилку, забросит куда подальше, а потом холодно пояснит, что согласно четвертой добавке к пункту третьему седьмого параграфа четвертой главы Полного уложения законов Королевства в помещениях для допросов заниматься маникюром строжайше запрещено.
Надо взять себя в руки.
Йенс Линдеваль оказался высоким, мускулистым блондином в великолепной физической форме. Южный загар, куртка хаки, сапоги и рюкзак. Двухдневная щетина на щеках. Небрежно повязанный голубой шарф. Барбаротти вдруг с негодованием осознал, что этот молодой человек, если захочет, может найти партнера для постели любого пола, причем без всякого труда.
— Садитесь, — сказал он. — Я инспектор полиции Гуннар Барбаротти. Добро пожаловать домой.
Молодой человек не сказал ни слова, только странно дернул щекой. Снял рюкзак, отодвинул стул и сел. Блондинка отложила пилочку.
— А в чем дело? — спросил наконец Йенс Линдеваль.
— Скажите, это правда, что вы состояли в сексуальных отношениях с молодым человеком по имени Хенрик Грундт?
— Хенрик?..
— Да, Хенрик. Хенрик Грундт. У вас был эпизод сексуальной близости в декабре. Мы ищем вас с Рождества. Хенрик Грундт исчез.
— Исчез?
— Вот именно. Исчез. Почему вы скрылись?
— Я не скрывался… — Линдеваль немного распустил шарф и сложил руки на груди — похоже, пришел в себя после неожиданного наскока. — Я никуда не скрывался. Конечно, можно сказать «скрылся», но я так делаю каждую зиму. Уезжаю и стараюсь, чтобы никто не мог меня разыскать. Не знал, что это запрещено. Это как бы входит в мой жизненный цикл, если инспек… если вы меня понимаете. Человек чувствует себя сильнее, когда остается один на один с обстоятельствами.
— Могу себе представить, — сказал Барбаротти. — А если ваши родители попадут под колеса грузовика, вы предоставите им хоронить друг друга самим, пока вы там один на один с обстоятельствами? Или все эти мелочи вас не интересуют? Плебейская возня? Заботы для рядовых свенссонов?
Этой репликой он, похоже, удовлетворил садистский пыл, обуревавший его с самого утра, вернее, с той минуты, когда он вынужден был продефилировать мимо в высшей степени аппетитного, но еще не открытого шведского стола в отеле — они открывались в полседьмого.
— А теперь я попрошу вас четко и ясно отвечать на мои вопросы. Разбираться с вашим жизненным циклом в нашу задачу не входит.
— Да… да, конечно. Но это же…
— У вас были сексуальные отношения с Хенриком Грундтом в ноябре — декабре. Вы это подтверждаете?
