Здесь, вдали от цивилизации и случайных прохожих, находились Врата, соединяющие Джепт с домом. Впрочем, ими никто не пользовался с того момента, как ушла склочница Нефтида, а на её место пришёл злой и крайне недовольный жизнью Анубис. Что там произошло между ним и Осирисом, Тави не знала, и даже узнавать не пыталась. Они с Гором братья? Вот пусть по-братски и разбираются.
Помимо собственно Врат, в пирамиде хранился архив. Ещё там находились лаборатории, которые ни в коем случае нельзя допускать посторонних, а так же хранилище, где сберегалось множество образцов, содержавших генетически материал земных животных и растений, которыми боги дополнили изначальную, довольно скудную флору и фауну Джепта.
Одной из обязанностей Тави как раз и было наблюдение за тем, как мутируют земные растения и животные в условиях нового мира, а так же коррекция генетического кода в соответствии с заданными условиями. Впрочем, особой необходимости в последнем практически не возникало. На редкость адаптабельная земная живность отлично чувствовала себя на Джепте, и постепенно вытесняла более слабые местные виды. Так что теперь Таверет занималась в основном тем, что развлекалась с генетикой «аборигенов», спасая их от неизбежного вымирания.
Решив, что проводить ночь у реки в одиночку не так интересно, как вдвоём, Тави решила переночевать в пирамиде. Всё равно нужно поработать в лаборатории и взять новые образцы, чтобы выпустить их в реку. Ей давно хотелось вырастить здесь водные лилии.
Когда Таверет добралась до пирамиды, над миром сгустились сумерки, а в стремительно темнеющих небесах загорелись первые звёзды. Она бросила гравилет у входа, подошла поздороваться со сфинксом.
Крылатый кот как раз избавился от каменного плена и блаженно подтягивался на своём постаменте, не торопясь, впрочем, спускаться на землю.
— Привет, Тави! — Сфинкс взмахнул крыльями и продемонстрировал клыки в радостном оскале. — Давненько тебя видно не было.
— Привет, крылатый. Ты знаешь, где меня искать.
— Не люблю я этот ваш муравейник, — ворчливо отозвался сфинкс. — Да и прятаться не люблю, а ваши подопечные ещё не готовы лицезреть летающего льва!
— Нервы целее будут, — согласилась Таверет и сменила тему. — Как дела в пустыне?
— Пустынно и скучно, — вздохнул сфинкс. — Вокруг пирамиды достаточно мощная защита, чтобы никто, кроме вас, не смог её отыскать. Так что кочевники сюда не долетают, а ваша братия является исключительно по делу. А поговорить-то и не с кем.
— А сейчас мы что делаем?
— Так ты потом всё равно в пирамиду уйдёшь.
— Уйду, — согласилась Таверет. — Но у меня масса времени, так что часть ночи могу посвятить тебе.
Сфинкс взмахнул крыльями и спрыгнул с постамента.
— Хочешь полетать? — предложил он.
Тави хотела. Своих крыльев ей не досталось, но небо она любила. Увы, она оказалась совершенно бестолковой в плане управления техникой, так что единственным доступным ей летательным аппаратом оставался гравилет, а со всем остальным — только пассажиром. Совершенно не те ощущения!
А вот сфинкс — это же другое дело! Правда, настроение кого-то покатать у него возникало не часто, но если сегодня оно у него есть, то надо быть последней дурой, чтобы отказаться.
Таверет устроилась на спине сфинкса, обхватила его за шею.
— Крепко держишься? — спросил он и, не дожидаясь ответа, взмыл в небо.
Ветер ударил в лицо, навстречу рванули ошалевшие звёзды... Таверет не сдержала радостного вопля — в ответ на это сфинкс заложил крутой вираж, так что она чуть не слетела вниз, и помчался в сторону океана.
Вскоре они уже сидели на берегу, в нескольких атурах от сияющего разноцветными огнями курортного Нехена, и наблюдали, как над волнами восходит полная луна, почему-то отливающая тревожно-красным. Впрочем, это было невероятно красиво и необычно, так что Тави отогнала от себя невесть откуда взявшиеся недобрые предчувствия.
По воде, прямо к ногам протянулась лунная дорожка, чуть подальше от берега резвились дельфины. Ещё одни переселенцы с Земли, отлично прижившиеся в местных условиях. Таверет захотелось присоединиться к компании, но она продолжала сидеть на месте, оперевшись плечом о теплый бок сфинкса.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Красная луна к переменам, — заметил он как бы между прочим.
— Перемены — это хорошо или плохо? — спросила она, просто чтобы поддержать разговор.
— Кому как, — фыркнул сфинкс и прикрыл её своим крылом. — Но ты можешь посмотреть в воду и попытаться угадать будущее.
— Никогда не пробовала рассмотреть будущее в беспокойных водах. Зеркало воды вообще обманчиво, а уж когда оно покрыто волнами, шансов уловить суть практически нет.
— А ты попробуй, — не унимался сфинкс. — Мне правда интересно, что покажет тебе красная луна.
Таверет неохотно выбралась из-под теплого крыла и пошла к воде. Вынула из волос цветок, сорванный несколько часов назад у реки. Нежные лепестки оставались такими же свежими, как будто всё ещё подпитывались от родного корня. Ленивые волны то накатывались на берег, то с шипением уползали, так что пришлось зайти поглубже. Таверет оборвала лепестки и бросила их прямо на лунную дорожку, прошептала слова заклинания.
Волны вокруг неё вдруг замерли, отступили, образуя озерцо совершенно неподвижной воды, на поверхности которой плавали пять нежно-розовых лепестков.
Тави сосредоточилась на ближнем. Лепесток, рассыпавшись разноцветными искрами, ушёл под воду, и тут же на его месте возникло видение: она сама, делающая записи в тетрадке. На редкость содержательно...
Второй лепесток: разъярённая львица, в которой легко угадывалась Сехмет, напротив незнакомой волчицы-оборотня, коих в Джепте отродясь не водилось. Обе — в боевых стойках, но бой пока не начинают.
Третий: сплошная облачность над Атоном. Почему-то от этой картины стало жутко.
Четвёртый: саркофаг, над которым склонились двое мужчин. Ни лиц, ни места действия не видно, но ощущение не менее жуткое, чем от предыдущего видения. Не к добру грядущие перемены. Ох, не к добру...
Она уже жалела, что вообще поддалась на уговоры сфинкса и начала это гадание. Но останавливаться нельзя. Не ожидая ничего хорошего, она направила энергию на последней лепесток.
Из глубины вод на неё глянуло знакомое, но почти забытое лицо.
— Привет, красотка, — радостно улыбнулся Сэт, как будто и не было этих тысячелетий, когда от него не долетало никаких вестей. — Соскучилась?
— Ни капельки! — раздражённо бросила Тави начавшему таять видению и пошлепала к берегу.
— Ну что? — нетерпеливо спросил сфинкс, стоило ей шагнуть на берег.
— Бред пьяной обезьяны, — отмахнулась Таверет. — Говорила же, не гадают на океанских водах.
Сфинкс рассмеялся.
— Бред, или не бред — время рассудит. Давай возвращаться, у тебя вроде ещё дела какие-то в пирамиде были.
Таверет согласно кивнула и полезла ему на спину. Весь обратный полёт у неё не шёл из головы Сэт и то, что он сказал. Она не верила, что он может вернуться. Не после всего, что было между ним, Гором и Осирисом.
Она, кстати, в той истории была на стороне Сэта. Да и на чьей ещё стороне ей быть, если именно к ней он пришёл после измены Нефтиды? Именно Таверет стала ему жилеткой, матерью, любовницей. Именно она помогла ему вернуть гордость и поддержала с планами мести. А как иначе? Виновный должен быть наказан, таков высший закон. И она же указала Сэту на двери, когда поняла, что месть для него стала самоцелью. Он не обиделся. Никакой любви между ними никогда и не было. Так, психотерапия. Только почему же сейчас, после увиденного в водном зеркале, ей так неспокойно? В конце концов, у неё есть Собек, и Монту всё ещё смотрит влюблёнными глазами. А может, дело не в том, что было в прошлом? Может, она опасается проблем, которые непременно принесёт с собой Сэт, стоит ему объявиться в этом мире? Таком спокойном и уютном, где дети Атума наконец-то живут без склок и выяснения отношений?
Она так глубоко погрузилась в свои мысли, что практически не заметила обратного полёта. Очнулась, только когда сфинкс приземлился прямо напротив входа в пирамиду.
