— А ты выслушала его? — осторожно спросил он.
— Я устала слушать объяснения Адама, Сэм. Его ничто не в силах изменить. Золотой прииск Бэйли — моя единственная надежда освободиться от этого человека. Я знаю, что это всего лишь жалкая соломинка, но я в отчаянии и хочу попытаться ухватиться за нее.
Симона порывисто повернулась к Сэму, умоляя его глазами. Лицо его исказилось, он пожал плечами:
— Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, Эви. Мы рады взять тебя с собой, но мне кажется, что ты все-таки должна выслушать Адама.
— Да, Сэм, я выслушаю его отговорки в последний раз.
Как только Билли Чамберс удалился, Адам поспешил в спальню. Эви сидела на краю кровати. Адам был потрясен тем, как она изменилась. На ее лице больше не было гневного румянца, а глаза не горели неистовым огнем. Она была бледна, как будто во всем теле не осталось ни кровинки. И эти отсутствующие, безжизненные глаза, как будто она под действием какого-то наркотика.
— Мой Бог, милая, что случилось? Ты заболела?
— Нет, Адам. Это ты болен. — Эви положила рядом с собой на постель конверт. Адам тотчас узнал его и в панике перевел взгляд на жену. — Как ты посмел, Адам?! Как ты посмел скрывать от меня все это в течение последних шести лет?! — Щеки ее снова покраснели от негодования. — За кого ты себя принимаешь? Кто дал тебе право распоряжаться жизнью других людей?
— Я хотел рассказать тебе, Эви. Я пытался сделать это несколько раз.
— О, пожалуйста, избавь меня от своих отговорок. Я не хочу их слушать. У тебя было шесть лет, чтобы обо всем рассказать мне. В течение шести лет ты лишал меня моих родственников, Адам? Когда же ты собирался сообщить мне, что Бэйли Монтгомери мой отец и у меня есть единокровный брат по имени Сэм?
Она покачала головой, все еще не в силах поверить, что он способен на такое вероломство.
Адам начал отчаянно подыскивать слова:
— Не знаю… возможно, я не хотел рассказывать тебе об этом, потому что… Ну, на то была особая причина.
— Я знаю эту причину, Адам. Если бы у меня был законный отец, я не находилась бы под твоей пятой и не страдала бы от твоего давления и вмешательства в мою жизнь.
— Ты ошибаешься, Эви. Не поэтому. Я знал, что Бэйли Монтгомери бродяга, и надеялся, что ваши дороги никогда не пересекутся, но, когда он появился здесь, в Сан-Франциско, я понял, что должен рассказать тебе правду о нем. Я тянул время, стараясь уберечь тебя от страданий.
— Уберечь меня от страданий! — Эви негодующе усмехнулась. — Адам, мои страдания начались двенадцать лет назад, когда я потеряла мать. И теперь я страдаю из-за предательства мужчины, которого люблю. Не говори мне о страданиях. Ты заставил меня достаточно мучиться.
— Я знаю, что поступил неправильно, Эви. Я хотел тебе все рассказать, когда ты вернулась из Франции, — сокрушенно признался он.
— О нет, зачем тебе было рассказывать! — возмущенно воскликнула она. — Ведь я тогда не стала бы жить под твоей тиранией! Зачем рассказывать, если я обрела бы отца, который окружил бы меня любовью, столь необходимой мне в то время!
— Твой отец не смог бы дать тебе заботу и защиту. Бэйли — мечтатель и бродяга, заставлявший мучиться всех женщин, которые любили его. Твою мать. Мать Сэма. Да, он привлекательный старик, хотя и вспыльчивый, но по натуре не отец, не семьянин. Он никогда не годился на эту роль. Спроси Сэма. Он лучше других может рассказать об этом.
— Только я могу судить об этом! — вспыхнула Эви. — Только я знаю, что мне надо и что требовать от него. Ни ты, ни Сэм не вправе делать это за меня. — По щекам ее потекли слезы. — Ты не имел права, Адам, лишать меня родного человека. — Эви зарыдала.
Адам обнял ее, пытаясь утешить:
— Эви, я думал, Бэйли никогда не войдет в твою жизнь. Так же, как и Сэм. Он стрелок, и время его сочтено. Я не хотел, чтобы они вторгались в твою жизнь только для того, чтобы ты испытала муки, потеряв их.
Адам молил Бога, чтобы она поняла его.
— Когда я встретил их… узнал и полюбил… я понял, что должен обо всем рассказать тебе. Я больше не мог лишать тебя родственников. Как ты думаешь, Эви, зачем я привез доклад Пинкертона в Сан-Франциско? Поверь мне, я хотел рассказать тебе всю правду. Я люблю тебя и никогда не хотел причинять тебе боль.
Эви шевельнулась в его объятиях и посмотрела на него. В глазах ее блестели слезы. Затаив дыхание, она внимательно изучала лицо Адама, проникнутое пониманием и любовью к ней.
Да, она знала, что он любит ее. Но его любовь была слишком покровительственной. Его собственнический инстинкт в конечном счете мог подавить ее.
Она протянула руку и ласково коснулась его щеки. Несмотря ни на что, она тоже любила его. Слишком многое связывало их, и невозможно отрицать, что их отношения были проникнуты глубокими чувствами. От этого было еще труднее покинуть его. Что бы ни уготовила ей будущая судьба, он навсегда останется частью ее жизни.
Однако прочная любовь должна строиться на фундаменте доверия. Но не на лжи.
Адам обхватил ладонями ее щеки и улыбнулся ей:
— Я знаю, ты очень расстроена сейчас, милая. Я уйду, чтобы ты могла отдохнуть. Позднее мы сядем и все обсудим. Больше ничего подобного не будет, дорогая. Никаких сюрпризов, никаких секретов. Теперь ты все знаешь.
Эви встала и поцеловала его. Это был горько-сладкий поцелуй. Сладость нежной любви, смешанная с горечью предстоящей разлуки.
Она улыбнулась ему сквозь слезы, невыносимая боль сжала ее сердце в груди.
— Прощай, Адам.
Глава 19
После ухода Эви Адам еще долго оставался в своем кабинете, задумчиво глядя в пространство. Он понимал, что этот последний конфликт между ними был не просто очередным недоразумением, которое можно было устранить одним поцелуем. Эви глубоко обижена. Не важно, что она говорила в любовной страсти, при этом ее сомнения были только подавлены. Сможет ли он теперь завоевать ее полное доверие? Сможет ли добиться того, чтобы его действия не вызывали у нее подозрений?
Справедливости ради он признавал, что у нее есть основания быть расстроенной. Но даже если его решения были неправильными, почему она никак не хочет понять, что он делал все в ее интересах?
Адам поморщился. Он теряет время. Надо поторопиться, если он хочет убедить ее вернуться с ним завтра в Сакраменто.
Конечно, было бы разумнее дать Эви возможность самой принять решение. Не давить, однако мысль о том, что она тяжело переживает случившееся, не могла оставить его безучастным.
Адам вернулся в их спальню, но Эви там не было. Он прошел по коридору до комнаты Симоны, уверенный, что Эви у нее. Постучал несколько раз — нет ответа.
— Проклятие! Куда, черт побери, они могли исчезнуть так быстро? — проворчал он.
