к чародею.
– Стража! – позвал визирь. – Припаркуйте корову в стойло!
Из сторожевой башни вышел тот самый наглый тип, который совсем недавно исполнял роль благородного рогатого скакуна, а теперь отказывался вернуться в тело бурёнки.
Обращённый Двадцать Пять мстительно прищурился, но не издал ни звука, когда ещё вчера принадлежавшие ему руки взялись за поводья.
– Раньше у меня здесь обедали делегации из других городов, – пояснил Ибн Заде форменный беспорядок на веранде, легко приобнимая Серетуна, чтобы провести его внутрь. – Но, представьте себе, совсем недавно ближайшие соседи объявили Пейтеромск агрессором и отозвали дипломатов, а за ними подтянулись и все остальные. Шеф-повар ужасно расстроился и впал в депрессию, теперь вот самому себе еду колдовать приходится.
Визирь будто оправдывался, и ему было крайне неловко от этого чувства.
– А кто у вас шеф-повар? – уточнил волшебник. – Случайно не мордастый такой тукан?
– Да, – удивился Ибн Заде. – Арристис, милейшая пичуга. Совершенно не умел готовить, но крайне оперативно научился. Тюрьма всё-таки меняет людей… то есть полуптиц. Как только её по моему приказу расформировали, я взял Арристиса к себе, и он быстренько всему научился.
– Но психическое состояние у него явно оставляет желать лучшего, – тонко подметил Серетун.
– Да все они такие, если честно. – Визирь сел за один из столов и принялся доставать еду из воздуха. – Вот, например, есть у нас какой-то дикий голубь Гуль-Буль, который повадился угрожать ножом всем окружающим. Так его мои стражники еле скрутили, теперь вон в дурке Крепководска ошивается. Там ему и место.
Серетун постарался вытаращить глаза не слишком сильно. Как, однако, распорядилась шутница-судьба. Мерзкий закомплексованный полуптиц оказался в сумасшедшем доме философской столицы Мира Эскапистов. Ну кто бы мог подумать, в самом деле.
Тем временем визирь успел материализовать жареную картошку с грибами, салат из помидоров и огурцов, обильно политый майонезом, тушёнку в жестяной банке и одну стопку сидра. Во всяком случае, на то намекали цвет жижи и пузырьки.
– В этот раз удачный улов, – обрадовался Ибн Заде.
– Ты разве не сам еду создаёшь? – спросил Серетун.
– Зачем? – подмигнул визирь. – Подо мной целый город, который любит вкусно поесть. Я просто делаю карман в пространстве-времени и через него шарю по чужим домам. Жаль только, получается обшаривать один дом в сутки. Иногда бывает вкусно, но чаще такая дрянь попадается. Вот недавно угораздило схватить вонючую заледеневшую рыбёху. Кажется, окуня, я не сильно в этом разбираюсь. Вы угощайтесь, в самом деле. А тушёнку я корове потом отдам.
– Вот Двадцать Пять обрадуется, – шепнул себе под нос волшебник.
– Что, простите? – восторженно переспросил Ибн Заде.
– Неважно, – ответил Серетун, протягивая руку к запашистой картошке.
– Да я не вам, – ласково отмахнулся визирь и крепко приложил руку к левому уху. – Гости в такой ранний?
Как только правитель говорил с подчинёнными, его речь сразу теряла половину слов. На этот раз визирь сэкономил секунду на слове “час”, чтобы обдумать, где он мог слышать имя Гарюрич, но память ничего ему не подсказала.
– Ну пусть, – внезапно согласился Ибн Заде. – Я как раз накрыл.
Вот теперь Серетуну стало катастрофически тяжело держать глаза в пределах законных орбит. Какого лешего Долгорукого потянуло прямо в логово к злодею?
– Здравствуйте, – поздоровался Гарюрич, быстро дойдя до порога веранды.
– Рад приветствовать вас в своём Сарае, – расплылся в улыбке Ибн Заде. – Несмотря на столь ранний час и не столь яркое освещение, прошу насладиться архитектурой и высказать своё восхищение мне.
Волшебник, пока визирь его не видел, посредством активной жестикуляции и мимики пытался тонко намекнуть Гарюричу, чтобы тот исчез. Но Гарюрич – парень простой, ничего не понял и принялся радостно махать Серетуну.
– Вы что, знакомы? – восхитился Ибн Заде, и, не дав возможности чародею возразить, добавил: – Какая приятная неожиданность!
Пока Долгорукий по просьбе визиря вышел обратно во двор осмотреться, правитель улучил минутку порасспрашивать о своём новом госте:
– Расскажите, расскажите же скорее, кто он такой и чем занимается!
– Ну, он местный механик, – тут же соврал Серетун. – Вот недавно кран мне чинил. Мастер на все руки.
– Что вы говорите, – поразился Ибн Заде. – У меня тут как раз недавно бойлер накрылся. Сыплем в него уголь, а он ни в какую не хочет воду греть. Камердинер сказал, придётся купаться в холодной ванне. Я, собственно, поэтому и не предложил вам помыться после наших недавних злоключений, вы уж простите. Можно, ваш товарищ посмотрит, что же там произошло?
– Я думаю… – волшебник постарался растянуть время, чтобы не усугублять враньё ещё больше. – А вот и сам Гарюрич, вы лучше его спросите.
– Изумительные виды, – с восторгом произнёс Долгорукий. – Отродясь такого не видел, честное слово.
Серетун хмыкнул. Отродясь, конечно. Ему ведь ещё и дня нет.
– Как приятны ваши речи, – разлился патокой визирь. – Никто ещё не говорил мне таких прелестных слов.
– Только у меня вопрос, – не переставая улыбаться, сказал Гарюрич. – А чего у вас такой шум из стойла раздаётся? Как будто лошади одним махом всех убивахом?
Тут волшебник вскочил как ошпаренный и полетел к бурёнке со стражником, которые, видимо, схлестнулись в битве не на жизнь, а на смерть.
– Да не бойтесь вы так, – попросил визирь. – Сейчас мои прихвостни всё порешают.
Но Серетуна уже было не остановить. Схватив Гарюрича за шиворот, чародей потащил его к конюшне, а Ибн Заде, с сожалением посмотрев на остывающую картошку, побежал за ними.
В помещении творилось настоящее побоище. Корова пыталась взять молодого парня на рога, но он крепко схватился за них, как за поручни, и достойно противоборствовал, упираясь ногами в изгаженный пол.
Клофелина должна была помыть здесь ещё вчера, сразу после ловли жучков-дармоедов, но, увы, не сложилось, и теперь желающим приходилось бодаться в экскрементах. Ну хотя бы публика была благосклонна, и эффектную драку сопровождало неуёмное ржание рысаков.
– А ну прекратить! – рассвирепел Серетун.
– Это она начала, – выдавил из себя лжестражник, не отрываясь от процесса.
– Кому-у-у ты врёшь? – вырвалось изо рта коровы.
Чародей забыл отключить речевой центр, и вот тебе на.
– Она у вас ещё и говорящая, – восхитился Ибн Заде, совершенно не смущаясь из-за некультурных разборок
