– Все, не могу больше, – через силу выдыхает он. – Сдохну прямо сейчас.
– Нет такого слова «не могу», курсант, есть слово «надо», – спокойно говорю я. – А если б мы не просто так бежали? А если б там твои друзья бой вели, а ты им патроны тащил? Тоже сказал бы: простите, парни, больше не могу, а потому дохните, а я на травке поваляюсь? Так?
– Нет, – хрипло выдыхает Толя.
– Тогда вперед! Тут осталось-то!
Знавал я некогда нескольких «великих тренеров», которые в такой ситуации не преминули бы сообщить Толе, какой он слабак, слизень и аборт. Они были твердо уверены, что если наговорить человеку гадостей, то он обязательно соберется с духом и силами, и… Пошлет тебя к чертовой матери, развернется и уйдет, добавлю уже от себя я. Это во время службы в армии, когда человеку деться некуда, он вынужден выполнять приказ, в какой бы форме его ни отдали. А вот в любых других обстоятельствах «аборт» в лучшем случае обложит «тренера» по матушке, развернется и уйдет. А в худшем – еще и в морду даст. И будет прав. Потому что нельзя людей унижать. Можно боль причинить на тренировке, иногда даже травму нанести, всякое бывает. А вот унижать – нельзя.
Буквально в десяти метрах от ворот, ведущих во внутренний дворик «Псарни», Толя буквально обнимается со старым фонарным столбом и выплескивает на него остатки вчерашнего ужина. По лицу видно – парню очень стыдно.
– Ерунда, – хлопаю я его по плечу, – это ты просто давно не бегал. Бывает. Главное, не забудь ведро с водой принести, все это безобразие смыть, а то Кузьма с нас обоих шкуры спустит. Хорошо?
Сил ответить у Толи нет, он только слабо улыбается и кивает.
– Ну, раз хорошо, до завтрака у тебя – личное время, а вот после приема пищи будем инспекцию твоего имущества проводить.
Помывшись и выстирав прямо в ванночке душа маскхалат и портянки: я и сам не бегал уже давненько и потому пропотел навылет, спускаюсь на завтрак. Расправившись с беззащитной яичницей, поднимаюсь к себе, а буквально через пару минут в дверь стучат.
– Заходи, Толь, открыто!
Толик бочком протискивается в дверь, в руках у него ворох «снаряги».
– Давай, располагайся как удобно и хвастайся, – широким жестом приглашаю я его в комнату. – Оружие – на стол, все остальное можно прямо на кровать.
Внимательно осматриваю все, что Толик раскладывает на указанных мною местах. Маскхалат я у него уже видел, сейчас он, скорее всего, так же как и мой, сохнет на веревке на заднем дворе гостиницы. «Братковской» кожанки не видать, похоже, внял совету и убрал в шкаф. Так, летний комплект армейской «Флоры» на нем, а зимний – ватные штаны и бушлат разложены на кровати. Рядом – явно не новый разгрузочный жилет, до боли напоминающий сплавовский «Тарзан», только клапаны подсумков не на «липучках», а на «кнопках». Такой же, как у меня РД-54, только не хаки, а камуфлированный, но уже изрядно выгоревший на солнце. Поясная оперативная кобура для пистолета и подсумок аж на пять магазинов к нему. На этом – все. М-да, не богато у напарника со снаряжением. Зато с оружием все в порядке. Не новый, но ухоженный ПМ и лоснящийся от смазки АКМС и восемь рыжих пластиковых магазинов, попарно смотанных «валетом» такой же, как и купленной мною на рынке, «тактической» изолентой. А на прикладе автомата – резиновый «затыльник» от подствольного гранатомета, как и у боевика из Наура. Да что они, с ума, что ли, посходили по этим резинкам на ремешке? Из-за него же приклад не сложить и не разложить, если магазин примкнут. А, ладно, его дело, в бою ему приклад складывать точно не придется. Провожу неполную разборку сначала пистолета, потом автомата. Нет, если очень захотеть, то докопаться, конечно, докопаюсь. Есть у «Калашникова» такие труднодоступные места, куда влезть можно, только если иглой или зубочисткой, вот оттуда всегда грязи ковырнуть можно. Но нужно ли? Все «жизненно важные» узлы и механизмы вычищены на совесть. Видно, оружие свое парень любит и заботится о нем.
– Когда магазины переснаряжал последний раз?
– В каком смысле? – явно не понял меня Толя.
– Ясно, – вздыхаю я, – значит, запомни, минимум один раз, а лучше – дважды в месяц, магазины нужно разряжать, дать полежать примерно сутки и только потом снаряжать по новой. Иначе – слабнет пружина. Чем это чревато, пояснять надо?
– Не надо, не дурак – представляю.
– Молодец. Теперь, гляди сюда, – я вынимаю из подсумка свою «спарку» магазинов и кладу ее на стол рядом с его магазинами. – Разницу видишь?
– Вижу, – отвечает Толя, – у тебя горловины в одну сторону, сами магазины один выше другого и что-то между ними вложено.
– Снова молодец, – киваю я. – Два коробка спичек там вложены. А зачем, понял?
– Нет, если честно.
– Смотри, когда магазины смотаны «валетом», как у тебя, то когда один к автомату присоединен, то второй горловиной вниз смотрит. А если ты при стрельбе им в землю ткнешься? Что, думаешь, всегда время почистить будет? Это, во-первых. Можно за что-нибудь неудачно цепанувшись, патрон «потерять». Это, во-вторых. А в-третьих, при таком положении, как у меня, смена магазинов быстрее происходит, переворачивать не надо. А в бою это важно. И еще, когда сматывать будешь, горловины должны быть или на одном уровне, или у левого она должна быть выше, но не наоборот. Почему?
– Если наоборот, то выступающая вверх горловина правого магазина в предохранитель упрется и опустить его не даст, – покрутив мою «спарку» в руках и даже приложив ее к автомату, отвечает Толя.
– Соображаешь.
– А спички-то зачем?
– Ну, в случае с «семьдесят четвертыми» АК и АКС или АКМ-АКМС достаточно и тонкой фанерки, лишь бы зазор между магазинами был, чтоб оба присоединить можно было. А вот если у тебя АК-103 или АК-74М, то зазор должен быть больше, потому что на них «ласточкин хвост»[74] под оптику установлен. Вопросы?
– Да нету вроде.
– Ну, тогда переделай, как у меня. Приноровишься чуток, поймешь, что так намного удобнее. Изолента вон, на подоконнике лежит, а вот спички или фанеру уже сам ищи, у меня кончились.
Толик согласно кивает, продолжая крутить в руках мои магазины, видимо, запоминая, как и что.
– Ладно, переходим к экипировке. «Горка» есть?
– Нету, – беспомощно разводит мой напарник руками.
– Фигово, брат. «Флора» в горах накроется враз, слишком ткань тонкая. И капюшона нет, и водоотталкивающие свойства никакие. Что ж ты так?
– Ну, как тебе сказать… – начинает мямлить он.
– Как есть, так и скажи, у напарников секретов быть не должно.
– С деньгами у меня напряг, – понурив буйну голову, сознается он. – За «проводку» деньги получил, номер вперед оплатил, долги раздал, и все. Теперь «на мели» сижу…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
