зад?
Отмотал цепь, и голые ноги Албасты спустились еще ниже. Она поджала пальцы и тихо завизжала.
– Много золота…ты вернешь свою империю…Вернешь все, что потерял. С моей помощью. Я могу стать не врагом, а союзником…мы квиты, что нам теперь делить.
– Я и так верну. А такие союзники, как ты, мне на хер не нужны. Ты – тварь. Ты – мерзкое насекомое без души и без сердца. Я хочу оторвать твои отвратительные лапки и свернуть твою уродливую голову.
Но она не замолкала, она хрипло молила его, глядя с диким отчаянием, отыскивая его взгляд.
– Сделку…давай заключим. Ты уже наказал…меня. Забирай золото и отпусти. Я уеду, и ты больше никогда меня не увидишь. Разве тебе не нужно богатство?
– Много золота?
– Очень много…твоего золота. Сансар украл его у тебя. Я знаю, где оно спрятано. Я все отдам тебе!
– Где?
– Поклянись, что отпустишь…поклянись жизнью своей дочери.
Хан с презрением смотрел на голую тварь, на ее дергающееся тело, на искаженное лицо и заплывшие глаза. Озверевшие мужики не были с ней нежны. Все ее тело покрыто синяками и ссадинами.
– Я никогда не клянусь. Тем более жизнями, которые дороже моей собственной. Это ты могла клясться своей шлюхой дочерью, а потом даже не оплакивать ее, это ты могла сосватать единственную родную внучку педофилу-извращенцу! А я не клянусь своими детьми, не клянусь тем, что мне слишком дорого! Но Я дам тебе слово Хана, что отпущу тебя…если золото, и правда, здесь!
Узкие глаза Албасты расширились и загорелись надеждой.
– Где оно?
– В рефрижераторах, в подвале. Там тонны рыбы. Пусть ей вспорют брюхо. Все слитки в тушках.
Набрал номер Тархана, и ему тотчас ответили.
– Дьявол, бери с собой Беркута и людей, идите в подвал. Там в рефрижераторах рыба. Проверь, есть ли в ней золото, и позвони мне.
– Когда кончится казнь?
– А ты куда-то торопишься?
– Та нет. Я, бл*дь, кайфую от пребывания в этом говноцирке с кучей трупов.
– Найди золото и получишь часть за моральный ущерб.
– А до этого ты планировал отделаться одним молоком за вредность производства?
– А до этого я ни хрена не планировал. Ты вроде как по-братски собирался подставить свой зад под пули.
– Ладно…мой братский зад отправится в подвал и поищет сраное золото. Золото мне нравится намного больше молока.
– Удачи.
Подвинул стул и сел напротив Албасты.
– Ну пока ты тут висишь, рассказывай, как вы провернули эту хрень с моей женой, и чья это была идея. Как вам удалось увести ее из шахты и взорвать там все.
– Освободи меня…
Простонала она.
– Еще не время. Рассказывай. Я хочу знать, как вы это сделали.
– Я готовилась долгие месяцы. Я внедряла к тебе своих людей везде. Когда делали ремонт на шахте, прорыли запасной ход, он прятался за каменной плитой. Мои люди сдвинули ее и втянули туда твою девку, а потом БУУУУМ! И дааа! Моя идея…тебе понравилось? Это было феерично, не правда ли? Мне удалось это сделать аж два раза. Второй – с твоей дочерью. И оба раза ты клюнул.
– Сука! – подался вперед. – Не зли меня!
– Я сделала ее одной из самых богатых женщин в мире. Все состояние Сансара принадлежит ей. Своих дальних родственников он вычеркнул из завещания. Там упоминаются только жена и дети в случае их появления. Тогда он не думал, что они будут…это был просто пункт.
Империя Сансара…в руках малышки Эрдэнэ. Что ж, это будет отличное приданое для его девочки…шансы которой выйти замуж не так уж и высоки. С таким состоянием они станут выше, чем у самой непревзойденной красавицы. С руками, ногами и всеми пальцами на руках.
– Чтобы попасть в твой гадюшник, я отдал свои шахты Одулу. Кто он такой и как вернуть их обратно?
Албаста рассмеялась беззубым ртом, а его передернуло от гадливости. Более омерзительного существа он еще никогда не встречал. Голая и висящая над чаном с водой, с пасмами мокрых волос, прилипших к лицу, без парика. Она напоминала ему Голлума, только с маленькими глазами.
– Одул…мелкая сошка…ты отдал шахты не ему.
– А кому?
– Когда отпустишь, скажу.
– Хрена тебе. Сейчас скажешь.
Сглотнула, дернулась всем телом. Она все еще пыталась переиграть, обхитрить, что-то урвать, и это невольно вызывало уважение вместе с презрением. Потому что у этой ползучей гадины нет ничего святого. Потому что она на волоске от смерти вгрызается в свою никчемную жизнь. И не может уйти достойно.
– Убери кипяток. Мне уже обжигает пальцы. Тогда я назову тебе имя.
– Ничего, повиси над кипятком, чтоб понимала, какая смерть могла бы тебя ждать. А имя ты мне и так назовешь. Ты ведь не хочешь, чтобы я сварил бульон из твоих очаровательных ножек?
– Значит, ты меня не убьешь?
Закричала с надеждой, и в черных глазах блеснули слезы. А ведьма, оказывается, умеет плакать. О своей шкуре.
– Говори, на кого работает Одул?
– Это страшный человек…тебе лучше не знать его имени. Поверь. Пословица – меньше знаешь крепче спишь, как никогда актуальна в этом случае.
– Тебе реально кажется, что мне все еще может быть страшно? Или ты, безмозглая тупая дура, думаешь, что, если не кинешь мне жирного мяса, сможешь уцелеть? Давай! Заставь меня захотеть выполнить свое слово и отпустить тебя! Пока что мне не интересно!
– Спроси у Дьявола, на кого работает Одул…
Хан прищурился и склонил голову на бок.
– А при чем здесь Дьявол?
– Так он тоже работает на него…
– На кого?! – проревел Хан. – Говори, на кого, или я поджарю твои пальцы!
– На…Самдана.
– Это что за неизвестный ублюдок?
– Это предводитель мафиозного клана Тургэн. Слышал о таком или ты не в курсе, кто на самом деле заправляет всем темным дном в Монголии?
Он слышал. О клане Тургэн слышали многие, но никто и никогда не видел членов этой группировки лично. Их называли призраками, потому что никогда не встречали. Никто не знал имени их предводителя, никто не знал – есть ли они на самом деле. Но их боялись до дрожи и до обморока. Им отдавали дань, им платили налоги быстрее, чем государству.
– Не скармливай мне басни!
– Не веришь? Спроси у своего братца! Ведь он – один из Тургэнов!
И расхохоталась снова. Захотелось выбить ей оставшиеся зубы, и он с трудом сдерживался, чтобы не сделать этого. У Хана завибрировал сотовый, и он ответил.
– Да!
– Нашли. Здесь, мать вашу, целое состояние…и часть этого золота принадлежит тебе!
– Ну что? Отпустишь меня? – прохрипела Албаста и с надеждой посмотрела на Хана. – Я
