Сняв с пояса фляжку, она сделала всего несколько глотков, зная, как опасно работать лопатой на полный желудок. Вернув флягу на прежнее место, она растерла горящие плечи и снова подняла лопату.
Вскоре она перестала смотреть на часы. Время измерялось интервалами от одной лопаты щебня до другой, секунды вызванивались сталью, ударявшей о камень, минуты – шорохом гальки, вылетавшей из прорытого Чансом тоннеля, часы – усталостью, окутывавшей ее тело серым плотным покрывалом. Риба превратилась в автомат: она видела лишь неуменьшающуюся гору камней и песка, следуя за движением конуса света, лившегося с ее шлема.
Неожиданно сильные руки сжали ее плечи, разминая мускулы, прогоняя судороги, ставшие за последний час неотвязно-привычными, как и волдыри, вздувшиеся под перчатками. Дыхание Чанса холодным ветерком овеяло ее щеки.
– Я бывал в десятках шахт с десятками мужчин, – спокойно сказал он, массируя ее усталые плечи, – но не мог и мечтать о лучшем партнере, чем ты. Откуда ты черпаешь такую храбрость?
Риба прерывисто вздохнула и откинулась на его грудь.
– В душе я громко рыдаю, – призналась она.
Руки Чанса на мгновение замерли. Чуть задев Рибу шлемом, он поцеловал ее в плечо.
– Я тоже.
И, слегка сжав, отстранил ее.
– Отдыхай. Мы больше не сможем работать вдвоем – слишком мало места. Если замерзнешь, накинь мою рубашку.
– Замерзну? – неверяще спросила она.
– Прислонись на несколько секунд к граниту и скажешь, жарко ли еще тебе.
Отвернувшись, Чанс взялся было за кирку, но остановился.
– Если это не слишком тебя расстроит, лучше бы выключить свет, пока ты сидишь. Но если тебе неприятно находиться в темноте, тогда не стоит.
Риба, поколебавшись, потянулась к батарейкам, висевшим на поясе. Чанс не стал бы просить об этом без лишней необходимости. Раздался щелчок, и лампа на шлеме погасла. Мрак сомкнулся вокруг нее.
– Ты не обязана делать этого, котенок, – мягко сказал Чанс.
– Знаю.
Чанс легко коснулся ее лица, пробормотав что-то на певучем непонятном языке, который она не слышала ни от кого, кроме него, и хотя Риба по-прежнему ничего не поняла, но почему-то сразу успокоилась.
Когда свет исчез в норе, посылая назад всего лишь слабые белесые отблески, Риба прижалась лбом к коленям и закрыла глаза. По крайней мере так ей не придется вглядываться во тьму.
Она несколько раз глубоко вздохнула и постаралась расслабиться, зная, что сейчас все равно не сможет ничего предпринять. Чансу нужна лопата, потому что тоннель слишком узок, чтобы размахнуться киркой.
Через несколько минут Риба поднялась, включила свет и встала так, чтобы видеть тоннель, в котором работал Чанс. Он почти исчез в отверстии и, лежа на боку, продолжал вгрызаться в толщу стены.
Риба снова выключила лампу и устремила взгляд на Чанса, вынуждая себя думать лишь о силе и решимости, с которыми он дюйм за дюймом пробивал дорогу, пользуясь лишь силой собственных плеч и острием лопаты.
Мышцы Рибы дрожали от слабости, особенно теперь, когда она больше не работала. Но она старалась не обращать внимания на неприятные ощущения, зная, что они пройдут.
Время от времени она делала несколько упражнений, сгибая и разгибая руки, чтобы их не свело судорогой. Чанс оказался прав. Сидеть на жестком полу Чайна Куин было ужасно холодно.
Хриплый крик заставил Рибу вскочить. Спотыкаясь, она ринулась к тоннелю, лихорадочно нащупывая переключатель на поясе, и опустилась на четвереньки, стараясь втиснуться в узкое пространство.
– Чанс! Ты не ранен?
– Наоборот! Нам, кажется, повезло. Я добрался до какого-то лаза.
Волна облегчения прошла по телу Рибы, оставив ее ослабевшей от радости. Хорошо, что она уже стоит на четвереньках, иначе упала бы!
Она ждала, затаив дыхание, пока Чанс расширял проход.
Через несколько минут стало ясно, что они едва не разминулись с тоннелем. Пол прорытого Чансом лаза сходился с потолком другого тоннеля под острым углом. Если бы Чанс начал рыть на несколько дюймов выше или правее, все было бы зря.
Риба смотрела на отверстие, вздрагивая от запоздалого страха. Она только сейчас поняла, что Чанс играл наугад, вслепую. Он, должно быть, понимал, что пробиться сквозь завал невозможно. Хорошо, что Риба этого не знала. Было так утешительно верить, что если ничего не получится с первого раза, всегда есть второй шанс.
– Что случилось? – удивился Чанс, освещая ее лицо. – Ты должна бы улыбаться.
– Я только сейчас сообразила, как тонка соломинка, за которую мы цепляемся.
Зубы вновь ярко блеснули под пыльными темными усами.
– Чудеса всегда случаются в самые непредвиденные моменты, однако случаются все равно. – Длинные пальцы сжали ее подбородок. – Улыбнись для меня, моя женщина.
Риба послушно улыбнулась, не обращая внимания на слезы, скатившиеся по грязным щекам на руку Чанса.
– Конечно, это настоящая мышеловка, – сказал Чанс, меряя взглядом ромбовидное отверстие, и, просунув голову внутрь, осветил узкий лаз так далеко, как мог. Риба почувствовала внезапное напряжение, охватившее его, и хотела уже спросить, что случилось, однако, вовремя спохватившись, промолчала.
– Лучше лезть туда ногами вперед. Я пойду первым. Ты передашь мне все инструменты, а потом полезешь сама. Сними сначала пояс. Он будет мешать.
Риба послушно вылезла из тоннеля и последовала указаниям Чанса, и когда тот пролез в нору ногами вперед, собрала все, что было оставлено у завала, свалила инструменты перед собой и, отталкиваясь руками, начала пробираться к маленькой далекой дыре.
Руки Чанса появились в отверстии, на миг испугав Рибу. Она вкладывала инструменты в его пальцы, наблюдая, как исчезает вещь за вещью. Под конец она протянула пояс и попыталась перевернуться, чтобы тоже вылезти вперед ногами, и только гибкость гимнастки позволила ей сделать это в тесной дыре.
– Готова? – спросил Чанс, сунув голову в отверстие, и удивленно присвистнул, заметив, как ловко она успела перевернуться. – А я-то думал, что только кошка способна сделать нечто подобное в этой норе.
Риба, лежа на животе, молча начала ползти к нему. Сильные руки Чанса сомкнулись вокруг ее щиколоток, помогая двигаться, и, когда Риба наполовину высунулась из лаза, он вытащил ее в обнаруженный тоннель, поставил на ноги, но не отпустил. Риба медленно повернулась, счастливая тем, что находится в его объятиях.
Новый тоннель оказался на удивление большим, шириной в шесть футов, и почти таким же высоким, хотя выглядел странно-пустынным и одиноким. При каждом ее шаге с пола поднималось облачко белой пыли.
– Я ожидала чего-то гораздо меньшего, – заметила Риба.
