Надо сказать, что часто считают, что больше всего пьют простые работяги. Иногда это соответствует действительности. Я вспоминаю такую историю. Мой приятель, Витя, делал ремонт в своей трехкомнатной квартире в Баку. Нашел мастера и стал с ним договариваться о цене. Это не вызвало проблем. Но отдельным условием мастера было то, что Витя должен каждый день в течение всего срока, пока он будет работать у него в квартире, ставить ему бутылку водки. Витя согласился. Мастер начал работать и Витя заметил, что помимо той бутылки, которую он давал ежедневно мастеру, тот во время перерыва, когда он закусывал принесенным с собой завтраком, вынимает из своего мешка еще одну бутылку водки, которую тоже выпивает. Витя удивился:
— Почему ты сказал мне, что тебе нужна одна бутылка водки в день, в то время как я вижу, что ты приносишь с собой еще одну бутылку и выпиваешь ее тоже? Не проще ли было договориться со мной, чтобы я ставил тебе по две бутылки в день?
— Понимаешь, хозяин, мне для того, чтобы нормально работать, нужно обязательно выпить две поллитры. Я к этому привык. Но мне было неудобно сказать тебе об этом: что бы ты обо мне подумал, решил бы что я пьяница!
Витя ничего ему не сказал, но про себя подумал: «Да, у нас если одну бутылку выпил — ты чуть ли не трезвенник, а вот если две — тогда уж пьяница».
Но далеко не всегда алкоголиками были простые работяги. У меня был сосед. Он имел высшее образование, окончил английское отделение Института иностранных языков. Но он пил. Из школ, в которые он устраивался на должность преподавателя, его быстро выгоняли — он приходил пьяным, а то и вовсе не являлся на уроки.
Пил он не в одиночестве, а в компании, которая собиралась в квартире каждого из них поочередно, но чаще всего — у моего соседа. Все они были людьми образованными, среди них были научные работники — кандидаты и даже один доктор наук. Они предпочитали, конечно, водку, но согласны были пить крепленное вино, а если были деньги и удавалось купить, то и коньяк, ром и вообще все, что имело соответствующий градус.
Сидя за столом за бутылкой, они говорили только о серьезных и возвышенных вещах: обсуждали текущие политические новости, последние вышедшие из печати произведения литературы, новейшие достижения науки. Иногда один из них рассказывал всякие байки, а все остальные с умным видом слушали и задавали вопросы. Но по мере поглощения все большего количества спиртного, голоса становились более громкими, беседа — отрывочной, а произношение — все менее понятным. Иногда они расходились, не очень твердо стоя на ногах, долго прощались у дверей и медленно шли каждый к себе домой, где их ждали жены и дети. Но иногда количество выпитого оказывалось настолько большим, что они засыпали прямо за столом. Как я уже сказал, они все были людьми интеллигентными и скандалов никогда не устраивали.
Но однажды произошло следующее. Компания собралась в квартире доктора наук, который жил в доме, фасадом обращенного к площади, в центре которой был небольшой сад с памятником посередине. Памятник был одному из азербайджанских писателей. Он сидел на невысоком пьедестале. Мой сосед после солидной выпивки подошел к окну и посмотрел на памятник. Дело было поздно вечером, но специально установленный прожектор хорошо освещал бронзовую фигуру.
— Почему он сидит к нам спиной? Это же невежливо! Каждый раз, когда я сюда прихожу и смотрю на него, я говорю ему: «Привет!» — а он мало того, что не поворачивается в мою сторону, но даже и не думает ответить хотя бы через плечо!
Все приятели собрались у окна. Долго смотрели на памятник, а потом один из них сказал:
— Все очень просто, он сам повернуться не может, он приделан к пьедесталу, надо ему помочь!
Они вооружились молотком и ломом, спустились с третьего этажа и подошли к памятнику. Кругом не было ни души. Повернуть памятник оказалось делом нелегким. Они промучились полчаса, но после долгих усилий им удалось лишь ненамного его развернуть. Теперь он смотрел в сторону, наклонился и готов был упасть. Утомительная работа им надоела:
— Да ну его к черту, пусть смотрит куда хочет! Он мне надоел! — сказал один из них.
И они ушли, чтобы продолжить выпивку — еще оставались две бутылки водки и несколько бутылок «Кагора». В этот день они упились и заснули, склонив головы на стол, а некоторые свалились со стульев и заснули на полу. В таком виде утром и застала их милиция, вызванная каким-то пенсионером, который видел из окна своего дома, как они что-то делали в саду, а утром обнаружил, что памятник вот-вот свалится с пьедестала. И хотя над этой историей смеялся весь город, нашим героям дали хоть и небольшие, но тюремные сроки. Ну, а памятник восстановили, конечно, за счет пьяных хулиганов.
Брюки
Приобретение одежды в Советском Союзе, как и многое другое, была трудно решаемой проблемой. Изделия фабрики «Большевичка», которыми были завалены магазины, носить было совершенно невозможно, а импортные вещи появлялись в магазинах редко, и за ними тут же выстраивались большие очереди. То же происходило и с нижним бельем. Поэтому, оказываясь в Москве, Костя обязательно покупал себе майки, трусы, а при возможности — и костюм. Климат в Баку жаркий, и обычно на работу можно было приходить в брюках и рубашке с короткими рукавами. Но купить импортные брюки даже в Москве было почти невозможно.
И вот, однажды, Косте повезло: он купил в Москве шесть маек и шесть пар трусов. Майки были белые, обычные. А вот трусы! Их расцветка Костю несколько смутила, но выбора не было. Они были телесного цвета и на этом фоне были нарисованы темно-синие женские фигурки. Когда Костя их надевал, создавалось впечатление, что на голом теле сделана татуировка. Дома немного посмеялись над столь экстравагантными трусами, но быстро привыкли и перестали обращать внимание. Хуже дело было с брюками — их достать так и не удалось. Косте порекомендовали частного портного, который жил на втором этаже дома на улице Каменистой (в советские времена — ул. Щорса). Костя купил подходящий материал и отправился к портному. Тот снял мерку и сказал, что брюки будут готовы через неделю. Когда Костя пришел к нему снова и примерил брюки, он понял, что они слишком узки: весь рельеф передней части мужского тела ясно вырисовывался так, что ходить в них было просто неудобно. Костя указал на это портному. Тот воскликнул с еврейским акцентом:
— Так это же замечательная ви́веска, все женщины будут за вами бегать!
— Спасибо, но такая вывеска мне не нужна, пожалуйста, расширьте брюки.
— Ну, если ви так хотите, я это сделаю, пожалуйста — приходите через два дня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
