Петр Петрович занял в ходе Отечественной войны 1812 года весьма ответственный пост в главном командовании. Занял в те дни, когда намечался перелом в неудачно идущей для России на ее же территории войне. Приказы дежурного генерала всех действующих армий России исполнялись как приказы самого главнокомандующего.
Более того, Коновницын после оставления Москвы стал одним из «авторов» уникального в военной истории Тарутинского флангового марш-маневра, то есть перехода армии с Рязанской дороги на Калужскую дорогу. Тогда Наполеон на несколько дней, до 14 сентября, «потерял» Главную русскую армию, а когда она нашлась для него, то император французов понял, что пути на хлебородный Юг России для него закрыт.
Именно Коновницын после отмены уже сделанных приказов разработал новый маршрут движения кутузовской армии, и она двинулась не на юг, а взяла вправо, через Подольск и Красную Пахру, выйдя к Тарутину. 5 сентября две армейские походные колонны от Боровского переезда повернули на Подольск, прикрывшись с севера речкой Пахрой.
Летописец Отечественной войны 1812 года генерал-лейтенант А.И. Михайловский-Данилевский, который умел критически характеризовать людей военных, писал о Петре Петровиче в своих дневниках так:
«Генерал Коновницын в нашей армии являл собою модель храбрости и надежности, на которого можно всегда положиться…
Этот человек, достойный уважения во всех отношениях, сделал больше, чем любой другой генерал, для спасения России, и эта заслуга сейчас забыта. Но он всегда сохранит в нашей истории имя, которое зависть не сможет вырвать из этой памяти.
Я не буду говорить о его победах в Витебске и Смоленске, где он один командовал армией, я не буду говорить о его подвигах, как блестящего генерала арьергарда, но я скажу только одно, что после того, как врагу сдали Москву, наша армия находилась в состоянии полной дезорганизации, когда все отчаялись в спасении родины. Князь Кутузов и все его генералы просили генерала Коновницына встать во главе Генерального штаба армии.
Он принял этот труднейший пост в Красной Пахре, и он исполнял его со всей возможной ревностью и энергией, и ему удалось сформировать из самой разбредшейся, самой дезорганизованной армии первую армию мира, которая побивала Наполеона и всю Европу, объединившуюся против нас. Именно он командовал лично вечно памятными битвами при Тарутине и Малоярославце. Это подлинный русский, который умеет по-настоящему ценить доблесть и знает подлинную цену иностранцам.
«Никогда, – говорил он, – я не дам иностранцу звания генерала. Давайте им денег, сколько хотите, но не давайте почестей, потому что это – наемники».
Что касается меня, то я почитаю себя счастливым своим знакомством с ним. Люди, подобные ему, редки. И когда он умрет, я напишу на его могиле: «Земля тебе пухом» (на латыни. – А.Ш.). Коновницын только раз посоветовал отступить. Это было в Красной Пахре».
Будучи в непростой должности дежурного генерала, Петр Петрович все же находил повод поучаствовать в боевых делах, хотя при этом ему приходилось отпрашиваться у главнокомандующего. Впрочем, тот такие «отлучки» людей из своего ближайшего окружения поощрял. К тому же там, на месте события, генерал-фельдмаршал мог всегда положиться на Коновницына. Тот же писал в частном письме:
«…Я жыв, но замучен должностию, и если меня бумажными делами не уморят, то по крайней мере мой разум и память обезсилят. Я иду охотно под ядры, пули и картечи, чтоб здесь не быть».
Первой «отлучкой» стало участие дежурного генерала Главной квартиры в сражении на реке Чернишня (или Тарутинском) близ деревни Винково Боровского уезда Калужской губернии. Здесь был атакован авангард Великой армии под командой маршала империи Мюрата (26 тысяч человек, в том числе 8 тысяч кавалерии, при 187 орудиях). Наибольший успех в том деле выпал на колонну генерал-майора В.В. Орлова-Денисова, основу которой составляли полки донских казаков.
Дежурный генерал Главной русской армии сумел отличиться под Тарутином, «нечаянно» приняв участие в рукопашной схватке донских казаков с кирасирами маршала Мюрата. Тот же А.И. Михайловский-Данилевский, бывший рядом с ним, так описывает этот боевой эпизод из биографии Коновницына и своей тоже:
«…Повсюду, где Коновницын показывался, он подвигал быстро войска вперед, вводил их лично в дело, и мы слышали победоносный крик «ура!», и видели бегство неприятеля. Мы приехали к оконечности правого крыла, где неприятельские кирасиры опрокинули казаков; мы обнажили шпаги и, устроя казаков, бросились с ними на неприятелей.
Находясь рядом с героем Коновницыным, мы рубились; сеча продолжалась несколько минут, мою лошадь ранили, она упала и вместе с нею и я. В сей ужасной суматохе французские кирасиры нанесли мне несколько ударов плашмя, но по прошествии нескольких секунд они были опрокинуты…
В сие время казак дал мне французскую лошадь… я сел на нее и поскакал к Коновницыну, который, видя французские колонны в полном бегстве, сказал мне:
«Поедем к фельдмаршалу поздравить его с победою»…»
Сражение на реке Чернишня обернулось для авангарда Великой армии поражением. Потери французов составили 2,5 тысячи человек убитыми (в том числе два генерала), 2 были взяты в плен (в том числе один генерал). Русскими трофеями стали 36 орудий, 40 зарядных ящиков, весь обоз, в том числе самого короля Неаполитанского, и почетный штандарт 1-го кирасирского полка. Потери маршала Иоахима Мюрата могли бы быть гораздо большими, если бы атакующие колонны русских, особенно те, которыми начальствовал Беннигсен, действовали более согласованно.
Потери кутузовских войск в победном для них сражении при Тарутине убитыми, ранеными и контужеными составили 1204 человека.
…В Тарутинском армейском лагере П.П. Коновницын жил в деревне Леташевке. Прапорщик свиты Его Императорского Величества по квартирмейстерской части Александр Щербинин, служивший в секретной канцелярии кутузовского штаба, так описывает повседневный быт дежурного генерала, которого можно было в случае надобности всегда разбудить среди ночи:
«В Леташевке главная квартира с трудом поместилась. Кутузов занял избу о трех окнах, направо от выезда со стороны Тарутина, составлявшую его приемную, кабинет и, позади перегородки, спальню…
Подле Кутузова – Коновницын в курной избе о двух на улицу окнах. Вход был со двора, против окон. Направо от входа стояла койка, на которой спал Коновницын; налево – огромная печь. Впереди, с правой стороны, стол, на котором, по доброте несравненного Петра Петровича, канцелярии его предлагался ежедневно простой, но сытный обед. Сам он обедал всегда у Кутузова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
