Казалось, что Вольфганг уедет со дня на день. Но внезапно поездка откладывается на более позднее время. Удивленному отцу юноша отвечает сбивчивыми объяснениями. Поначалу речь идет лишь о простой задержке, потом о каком-то разладе между ним и его компаньонами. Еще недавно отзывавшийся о них с таким восторгом, теперь он намекает на то, что их общество ему не подходит. Леопольда беспокоит это изменение планов, и тревога его возрастает, когда из писем сына он узнает, что тот не хочет уезжать из Маннгейма. Верный своей обычной подозрительности, он видит что-то ненормальное в поведении Вольфганга; наконец, его тревожит то, что незнакомые ему люди из среды, совершенно отличной от той, к которой он привык у Каннабихов, Раммов и Вендлингов (они теперь представляются ему едва достойными внимания), занимают все больше и больше места в письмах и в жизни сына. В какой ужас, в какое негодование пришел бы Леопольд, если бы узнал, что невинный юноша стал добычей довольно подозрительной семьи с социальным статусом ниже среднего, — семьи Фридолина Франца Вебера, бывшего басиста маннгеймского оркестра, теперь ставшего суфлером и переписчиком нот. Весь капитал Фридолина — в трех дочерях, которых его ловкая в сомнительных переговорах жена намерена превратить в источник семейного процветания. Старшей, Жозефе, девятнадцать лет. Она певица и в 1788 году выйдет замуж за австрийца Франца Хофера. Вторая, моложе ее на два года, Алоизия, самая красивая. Она тоже поет, и именно ей прочат самое блестящее будущее в музыке. У третьей, Констанцы, приятное лицо, живой ум, она забавная, но никакого таланта в ней не просматривается. Есть еще и четвертая дочь, Мария София, но ей всего десять лет, и она не может приниматься в расчет в деле, о котором идет речь. Этот небезынтересный ансамбль дополнял, по всей видимости, сын, о котором никто ничего не слышал.
По-видимому, Моцарт завел большую дружбу сФридо-лином Вебером, по его словам, «добрым и честным немцем, хорошо воспитывающим своих детей, что и является, разумеется, причиной, по которой здесь преследуют эту девушку…». Девушка, о которой идет речь, — Алоизия, восхитительно поющая чистым и прекрасным голосом. Ей недостает только активности, чтобы стать примадонной в любом театре. Леопольд хорошо знает открытое сердце своего сына и понимает, что не напрасно люди взывают к его сердцу, восстающему против несправедливости, все более размягчаясь от сетований суфлера. Все сильнее волнуемый красотой чистого нежного голоса, Моцарт, Потрясенный до слез — так будет с ним всю жизнь — этим волшебным инструментом, голосом женщины, пытается положить конец остракизму, от которого страдают несчастные Веберы. Нужно, чтобы Алоизия сделала прекрасную карьеру, достойную ее таланта. Он посвятит этому не только все свои силы, но и средства, имеющиеся в его распоряжении. Вольфгангу представляется случай более близкого знакомства с Алоизией. Когда один из друзей, голландский офицер, приводит его в замок Кирххайм-Боланд принцессы Оранской, он обнаруживает там Веберов, так как Алоизия приглашена петь в концертах, которые будут здесь даваться в течение нескольких дней. В эти-то дни и зародится самая тесная близость между юным маэстро и актрисой. Они прогуливаются в тени громадных деревьев парка в сумерках, в час, когда музыка родников и фонтанов становится наиболее ностальгической; они слушают вместе нежный дуэт флейты и арфы, а когда в большой гостиной с причудливо-резной зеленой с золотом деревянной обшивкой стен Вольфганг аккомпанирует на клавире Алоизии, поющей его собственные мелодии, так и кажется (по крайней мере, самому Моцарту), что эти два существа, встретившиеся под романтической сенью, оба пламенные, одаренные талантом, созданы друг для друга и приведены в замок в стиле рококо для того, чтобы начать отсюда рука об руку путешествие в счастливую жизнь.
Однако похоже, что любовь в эти дни еще не возникла. Или, может быть, Вольфганг этого пока не осознает, потому что говорит только о чувстве жалости, которое вызывает в нем семья Веберов. «Мне так нравится эта семья, такая раздавленная, что я ничего не желаю сильнее, как постараться сделать ее счастливой, и, возможно, мне это под силу». Он слишком откровенен, слишком прям, чтобы, как говорится, подготовить себе почву, когда пытается разжалобить отца судьбой суфлера, ссылаясь на то, что Вебер очень похож, по меньшей мере в нравственном смысле, на Леопольда. «В поездке с ним я себя чувствую так, как если бы ехал с вами. И именно поэтому он мне так нравится. Кроме внешности, он во всем похож на вас. У него в точности ваш характер и ваша манера думать». После замка Кирххайм-Боланд они совершили вместе небольшую поездку, «и я должен признаться, что получил большое удовольствие от его общества; мы были довольны друг другом и радостны; я слышал человека, говорившего так, как говорите вы; мне не нужно было ничем заниматься; одним словом, меня обслуживали как князя».
Вольфганг искренен; он влюблен в Алоизию, вероятно, сам того не понимая, но еще более он покорен этой семьей, где любят музыку, где приятно поют девочки, наконец, где он находит атмосферу семейного дома с некоторой более свободной тональностью, не совсем привычной, слегка богемной, которую не отторгает его ум, полный фантазии, импульсивный и по-детски легкий. Если бы это не казалось немного смешным, следовало бы предположить, что он влюблен во всю семью сразу. Он чувствует себя любимым, понятым, окруженным восхищением и заботливым вниманием; все понемногу заботятся о «князе». И становится очевидным, что, объятый такой простой, идиллической радостью, какую он испытывает, сравнимой с той, что очаровывает студента Гёте, гостя семейства Брионов в доме священника в Сесенхайме, он еще не начал «разбираться в лабиринте своих чувств». Его единственное желание в этот момент — увезти все семейство Веберов в Италию. Вебер уже принимает меры для организации концертного турне, в котором Алоизия и Вольфганг будут выступать вместе. И Вольфганг без всяких задних мыслей, не подозревая о том, что отец удивится проявлению такого энтузиазма в отношении совершенно незнакомых людей, не думая о вреде, который может причинить его карьере это единение с артистами, не имеющими никакой известности и не способными укрепить его славу, — Вольфганг просит отца выяснить шансы Алоизии на ангажемент в каком-нибудь итальянском городе. Больше того, он собирается привезти всю эту компанию в Зальцбург, чтобы Веберы и Моцарты познакомились получше. «Моя сестра найдет в м-ль Вебер подругу и товарища, так как она пользуется здесь такой же отличной репутацией, как сестра в Зальцбурге, благодаря своим хорошим манерам и поведению, ее отец пользуется такой же репутацией, как мой, мать — как и моя мать, и вся семья — как семья Моцартов. Конечно, здесь, как и у нас, имеются завистники; но если припереть их к стенке, то они вынуждены будут сказать правду: все проходит, одна правда остается. Должен сказать, что радость моя была бы полной, если бы и я смог поехать с ними в Зальцбург, хотя бы только для того, чтобы вы ее послушали».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
