И ещё – в ушах нарастал не то свист, не то скрипучий шорох, такое с Воловичем было, когда случился гипертонический криз. Одновременно ощущалось нечто вроде невесомости при стремительном падении скоростного лифта.
Фёст спокойно вывел свой «Фольксваген» на двойную сплошную и по пустому коридору между потоками машин придавил как следует. Стрелка сдвинулась за сто сорок.
– Вадим, осторожнее, – сказала Людмила. – Если на дороге что-то подвернётся, резерва у нас больше нет. Заднего хода тоже.
– Да уже и хватит. Подожди, я дырку найду, куда втереться, и выключай.
Через несколько километров, когда скорость по спидометру упала до полусотни, Фёст увидел довольно длинный интервал между чёрным джипом и междугородним автобусом, резко принял вправо, включив, как положено, поворотник. И всё равно, хоть он его и не подреза́л, водитель автобуса возмущённо загудел, видимо, с перепугу. Со стороны их появление выглядело так, будто гоночный болид на трёхсоткилометровой скорости вылетел ниоткуда и мгновенно вклинился в поток, превратившись в неторопливый старенький «Пассат».
Впрочем, такое со всеми случается – отвлекся на секунду и прозевал появившуюся из «мёртвой зоны» зеркала машину.
– Что это было? – переводя дух, спросил Волович, вытащил очень к случаю припасённую бутылку, свернул пробку, несколько раз шумно глотнул.
– Что, на реактивных истребителях летать не приходилось? – сочувственно и, как принято в определённых кругах, вопросом на вопрос ответил Фёст.
– Не держи меня за дурака. Что – это – было?!
– Наш способ отрываться от неприятеля. Ты ведь сам почувствовал, что те ребята бежали именно к тебе с самыми недобрыми намерениями? Потерей фотоаппарата ты едва бы отделался, если здесь только что нескольких сотрудников их же конторы в головешки спалили. Это тебе не Людины упражнения с дымовыми шашками. А она у нас ещё и в телепортации практикуется. Перспективное направление оборонной магии. Сейчас, на наше счастье, у неё хорошо получилось. Не совсем чисто, но приемлемо. На восемь километров, – он бросил взгляд на одометр, – перепрыгнули. Здесь не догонят. А дальше побережёмся. Посмотри на снимки, номер сгоревшей машины где-то в кадр попал?
Волович, продолжая ничего не понимать, подчиняясь совершенно механически, посмотрел.
– Вот здесь, только не весь, – он присмотрелся, прибавил на дисплей увеличение, – «Гэ – четыре – пять…» и всё. Остальное не читается.
– Достаточно. Люда, звони Герте, сообщи. Скажи, мы скоро влево сворачивать будем, пусть укажут, где нас встретят…
Когда Герта передала всем то, что услышала от Вяземской, и назвала часть автомобильного номера, Мятлев посерел лицом, длинно и тоскливо выругался. До сих пор серьёзность положения до него так по-настоящему и не доходила. До генеральских звёзд дожил, а со смертью от выстрела в спину до сих пор не сталкивался, с предательствами соседей по кабинету и, условно говоря, по окопу. Вся кровь и грязь борьбы за власть и лёгкое, с пылу с жару богатство прошли как бы мимо него. Леониду Ефимовичу будто сами собой доставались обычная, по специальности, работа да банальные подковёрные интриги.
А сейчас он почувствовал себя как генерал Павлов[59], лично увидевший заходящие на цель немецкие бомбардировщики.
– Хорошие парни были. Надёжные, а я их, получается, на смерть послал. А вы ведь меня предупреждали, – сказал он Секонду, сдерживая дрожь в голосе. – До конца не верил, мудак старый, контрразведчик долбаный, что они и со своими так могут! Но я, бля, узнаю, кто приказал и кто исполнял! Посчитаемся!
– Чего там узнавать, Людка с Вадимом приедут, тут всё и узнаем. И имена, и адреса с фотографиями иметь будем. А уж час мы продержимся.
Мятлев, продолжая сквозь зубы материться, пошёл по ковровой лестнице на второй этаж, докладывать Президенту. Журналист остался.
– Если машину расстреляли только что, зная, что группа ожидает Мятлева, не подозревая, что мы поехали другой дорогой, логичнее всего предположить, что теперь киллеры выдвинутся ещё ближе к городу, чтобы до места засады перехватить, – начал он свои рассуждения, основываясь на логике «здравого смысла» и прочитанных книжках соответствующей тематики. – Значит, в засаде потеряют полчаса-час, пока не сообразят…
– Не факт, – перебил его Секонд. – С чего ты взял, что работает всего одна группа? Эти спалили охрану и ждут генерала там же. Через милицейские посты он по-любому не проедет, если в багажнике не спрячется, так они рассуждать должны. Значит, и багажники смотреть будут. Цель в любом случае достигнута – Мятлев и десяток бойцов на дачу уже не попали… Они ведь ещё не убедились, а не был ли и ты сам в машине. По первому варианту ребята тебя должны были в центре подобрать!
Поэтому группа захвата или ликвидации «Первого» может работать спокойно. Если даже в охране дачи нет ни одного предателя, что та охрана может? Я бы взял на такой случай две роты омоновцев или собровцев поглупее, чтобы и не догадались, куда приехали и что вокруг происходит. Внешнее кольцо оцепления создать. А десяток снайперов с хорошими винтовками наших охранников в момент перещёлкают. В то время, как основные исполнители в открытую к воротам подъедут, при поддержки «Альфы» и спецназа ГРУ, не знаю, кто сейчас на их стороне…
– Очень возможно, – согласился Анатолий. – В Форосе так и было, генерал – начальник управления лично приехал с переговорщиками и всю охрану с постов снял. И связь отрубил… – Он очень хорошо помнил тот август по личным впечатлениям, а потом, пока тема была актуальной и к ней сохранялся интерес, прочитал массу статей и книг о «путче ГКЧП». – Можно думать, что нынешние те уроки усвоили, ошибок не повторят, манную кашу по столу размазывать не станут.
– Те уроки, может, и усвоили, – усмехнулся Секонд, – только самая распространённая ошибка – готовиться к прошлой войне. Им бы опыт покушения на Олега Константиновича использовать… – В ответ на непонимающий взгляд Журналиста пояснил: – У нас царскую дачу двумя батальонами чеченцев атаковали, при поддержке танков и авиации, предварительно заняв все ключевые точки в городе. Как им показалось…
– И что?
– И ничего. Императора ты на днях видел живого и здорового, я тоже перед тобой стою отнюдь не в виде призрака, а трофейную технику из твоего мира наши оружейники изучают. И мы отобьёмся.
– Так что же мы теперь должны делать по-твоему? – несколько растерянно спросил Президент, выслушав Мятлева. Он ещё больше, чем генерал, был не готов безоговорочно воспринять грубые реалии жизни. Для него тоже подобные вещи или казались «делами давно минувших дней», или имели право происходить на далёкой периферии – в Ираке, Ливии, Кот-д’Ивуаре, Судане… Никто же не штурмует резиденции президентов и премьер-министров США, Великобритании, даже Италии, не ставит их к стенке. С Чаушеску[60] подобное случилось, так очень давно, почти не в этой жизни. В Латинской Америке и то последние двадцать лет бросили эту привычку.
– Защищаться! Как только (и если – сделал он на всякий случай успокаивающую оговорку), начнётся, мы будем отстреливаться, а ты обратишься к народу и армии. Назовёшь всё своими именами и, как Верховный Главнокомандующий, прикажешь армии, внутренним войскам, всем добровольцам из гражданских занять Москву, блокировать, как учил великий вождь, вокзалы, мосты, почту и телеграф, центры управления мятежников… – Мятлев вдруг почувствовал себя Бонапартом, приводящим к покорности термидорианский Париж.
– И как же я обращусь? – уцепился Президент за частность, уж очень не хотелось целиком и полностью принимать новую реальность, перечёркивающую всю прожитую жизнь и особенно последние годы, не всегда безмятежные, но так или иначе понятные, – по телефону, что ли?
– Ты забыл, что с нами человек оттуда? Как он в твоём телевизоре появился, так и ты сможешь.
– А чем защищаться? Пистолетами и коллекционными ружьями втроём против спецназа? Дворец Амина чуть не гвардейский батальон охранял, а наши его за час взяли…
Воспоминание о мутной истории с устранением куда более легитимного лидера революционного Афганистана, чем Бабрак Кармаль, оптимизма Президенту не прибавило.
– Во-первых, ты что, только меня и Анатолия считаешь? Нас уже не трое, а семеро, «великолепная семёрка», если ещё помнишь. Двое друзей полковника Ляхова – высококлассные профессионалы и прекрасно вооружены. Спустимся – познакомишься. Ну ещё и девушка, тоже не с пустыми руками, подготовленная лучше любого нашего «альфовца». Офицер личной гвардии Императора Олега.
При упоминании этого имени Президент досадливо поморщился.
– Если авиация нас вакуумными бомбами не приласкает, – подвёл итог Мятлев, – до подхода серьёзной помощи продержимся. Гарантирую!
