было больно?
– Не очень.
– Хм... Потому что ты смелая, – его губы устремляются к шее.
Немного щекотно, и я смеюсь. И вновь подпеваю:
– Забудем друг за друга, ну и пусть.
Мы потопили наши корабли.
Дамир поднимает голову, убирает руку с моего живота и выхватывает телефон. Вырубает песню.
– Эй! – протестую я. – Она мне нравится!
– А мне уже нет, – заявляет категорично. – Мы вместе, Ева. Наши корабли не потонут никогда. Эта песня нам не подходит.
Он говорит совершенно серьёзно. Моё сердце начинает биться ещё быстрее, чувствуя особенность этого момента. Словно сейчас мы должны признаться друг другу в любви. Или нет. Не знаю...
– Давай что-нибудь веселёнькое, – продолжает парень, пролистывая плейлист.
Звонко чмокнув меня в губы, включает опять Мияги. Тот самый трек, который часто слушает мой брат. Мотивчик у него заводной.
А тот волнующий момент – момент несостоявшегося признания в любви – проходит.
– Давай танцевать! – с энтузиазмом заявляет Дамир, сверкая завораживающей улыбкой.
Вскакивает и пытается поднять меня, но я упираюсь. Тогда Дамир начинает один танцевать на кровати.
О Господи! Мне кажется, я краснею до корней волос. Не потому, что Дамир плохо танцует, а потому, что он дурачится и выписывает бёдрами, словно заправский стриптизёр.
Это смешно. Очень смешно. Я хохочу в голос.
Дамир тоже смеётся и вновь пытается меня поднять. На этот раз я поднимаюсь, и он обнимает меня сзади. Мы двигаемся в такт музыке. Я ритмично покачиваю бёдрами, а Дамир покрывает поцелуями мою шею и двигается вместе со мной.
– Ева! – неожиданно доносится сквозь музыку.
Мама! Она за дверью! Чёрт...
Глава 23
Дамир
Твою ж...
Её мать! Она вернулась! И, кажется, сейчас откроет дверь.
Ева спихивает меня с кровати и шепчет:
– Спрячься!
Сначала я собираюсь возмутиться. Ну что, блин, за детский сад?! Но тут же меня осеняет – я не должен попадаться её матери на глаза.
Ложусь на пол за кроватью. Ева несётся к двери и вылетает из комнаты. Тут же слышу её взвинченное:
– Мама?!
– Ну да. Я, вообще-то, тоже здесь живу, – усмехается её мать. – А ты чего такая?
– Какая?
– Запыхавшаяся.
– Зарядку делала.
Машинально хмыкаю вслух. Чёрт...
– Перед сном?
– Да... И пресс качала, – продолжает врать Ева.
– Ты одна? – внезапно спрашивает её мама.
И что-то в её тоне мне подсказывает, что она знает ответ на свой вопрос. Чёрт возьми! Брат же мог сказать ей, что я здесь! Ну не здесь... А то, что я к Еве поехал. Чёрт!
– Ну, конечно, одна! А с кем я должна быть?
Наступает тишина. Я буквально вижу, как сейчас её мама подозрительно вглядывается в лицо дочери.
– Вообще-то, я спать уже ложусь. Спокойной ночи, мам, – тараторит Ева.
– Спокойной ночи... – в голосе женщины слышится недоумение.
Впервые слышу её голос. Он довольно приятный. И сама она очень симпатичная, даже красивая. Я хорошо разглядел её лицо на фотографии в рамке. Ева на неё похожа. Неудивительно, что мой брат поплыл от неё.
Слышно, как открывается дверь, и вновь доносится голос женщины:
– Твой брат приедет рано утром. Отец его встретит на автостанции. Нужно встать хотя бы в семь.
– Хорошо, заведу будильник, – отвечает Ева. – Спокойной ночи, мама.
– Приятных снов.
Дверь закрывается, раздаются тихие шаги на лестнице. Выглядываю из-за кровати. Ева стоит возле двери, прижавшись к ней спиной. Переводит дух. Её щеки просто пылают.
– У тебя же на лице всё написано! – шепчу возмущённо.
– Ну не умею я врать! – шепчет в ответ Ева.
Медленно подходит к кровати, садится на неё. Я поднимаюсь с пола и сажусь рядом. Кошусь на дверь.
– А она совсем-совсем не запирается?
– Нет. Папа против замков. Никто из родителей не вламывается ни ко мне, ни к Тиму...
– Понятно, – беру Еву за руку, переплетаю наши пальцы. – Значит, она не войдёт, и мы можем побыть ещё немного вместе, верно?
Ева поднимает взгляд к моим глазам. И выглядит сейчас чертовски виновато.
– Прости, что заставила тебя прятаться, Дамир. В другой раз я вас обязательно познакомлю. Просто сегодня как-то не подумала...
Не даю ей договорить, прижав палец к губам.
– Шшш... Я понял. Ещё не время. К тому же парень в твоей комнате в одиннадцатом часу ночи – такое себе...
На самом деле нам с её матерью нельзя знакомиться ни при каких обстоятельствах. Правда о том, кто её любовник, разрушит наши отношения с Евой. И это удручает...
– Ну раз ты меня не гонишь... – как можно расслабленнее говорю я и заваливаюсь на кровать. Поудобнее устраиваюсь на подушке и хлопаю ладонью рядом с собой. – Давай ко мне.
Прежде чем лечь ко мне под бок, Ева выключает свет, оставляя только настольную лампу. Ложится рядом со мной, повернувшись набок. Я тоже поворачиваюсь к ней. Наши лица в паре сантиметров друг от друга.
– Где была твоя мама? – спрашиваю я ровным тоном.
Этот вопрос меня беспокоил ещё до того, как она пришла, но я не хотел тратить наше время на пустые разговоры. А сейчас решаю копнуть эту тему.
– Она уехала ещё в обед. Сказала, что в офис. Потом какая-то встреча. А потом, – Ева внезапно расплывается в улыбке, – они встречались с отцом. Вроде бы нужно было что-то обсудить. И я думала, что она быстро вернётся. Но мама написала мне, что задержится. После чего я и написала тебе.
– Ты думаешь, у них с твоим отцом что-то налаживается? – спрашиваю осторожно.
Ева сияет от радости. И без слов понятно, что она верит в счастливый финал этой истории.
– Я очень надеюсь, что они помирятся, и папа передумает уезжать, – шепчет Ева уже без улыбки. – Да, я знаю, что чертовски наивная.
В её взгляде появляется грусть, и мне тут же хочется забрать все её плохие мысли и эмоции. Не хочу, чтобы моя девочка грустила. И меня бесит, что мой брат имеет отношение к её грусти.
Поспешно говорю:
– Всё будет хорошо.
Притягиваю Еву к себе и крепко обнимаю. Целую. На этот раз без напора. Чтобы себя ещё больше не заводить. Чертовски сложно быть с ней рядом, целовать, трогать
