Петер удивлённо посмотрел на старика и сказал:
– Корасон не тигрица. Корасон хороший.
– Вот видишь, – обрадовался Татав, – он не считает тебя тигрицей. – И про себя добавил: «В отличие от меня».
Успокоенная Корасон нарисовала на песке ослиную морду и сказала Петеру:
– А это Татав.
Петер посмотрел на рисунок и весело засмеялся.
– Ладно, вы тут развлекайтесь, – сказал Татав, – а у меня дела.
– Какие дела? – удивилась Корасон.
– Как это, какие?! Ведь я рыбак.
– Ты что, собрался на рыбалку?
– Да. А что в этом странного?
Корасон покраснела.
– Но… но кто останется с Петером? – робко спросила она.
– Как кто, ты, конечно. – Старик лукаво подмигнул женщине.
– Татав ловить рыбу? – спросил Петер.
– Да. А Корасон останется с тобой. – Татав показал Петеру на Корасон и чётко сказал: – Остаётся с тобой.
– Остаётся! – обрадованно воскликнул Петер.
– Но… но я не могу! – попыталась возразить Корасон.
– Почему? – удивился Татав.
– Я… мне нужно… У меня много дел.
– Ах, как жаль! – Старик вздохнул, притворившись, что поверил ей. – Значит, Петеру придётся сидеть дома одному.
– Но разве можно оставлять его одного, он же, болен?! – возразила Корасон.
– Конечно, нельзя. А что делать? Ведь мне нужно чем-то зарабатывать себе на жизнь.
– Ладно, я останусь, – тихо сказала женщина и густо покраснела.
– Вот и отлично! – заявил Татав, сделав вид, будто он не заметил её смущения. – А мне пора, а то весь лов пропущу.
Взяв рыболовную сеть, он вышел во двор и пошёл к своей лодке. Корасон и Петер остались одни.
Они долго молчали, смущаясь друг друга. Петер поднял с земли прутик и теперь рисовал им на песке разные рисунки. Корасон долго наблюдала за ним. Потом она увидела, что Петер нарисовал лодку, и сказала:
– Лодка. Это лодка.
– Лодка, – повторил Петер.
Корасон взяла у него прутик и нарисовала солнце.
– Солнце, – сказала она.
– Солн-це, – повторил Петер, довольный тем, что не нужно сидеть без дела.
Когда через два часа довольный Татав вошёл во двор, Петер и Корасон громко смеялись.
– Чего вы смеётесь? – улыбнулся старик.
– Нам просто весело, – ответила Корасон.
– Корасон хорошая, – сказал Петер, смеясь. – Корасон очень хорошая.
– Конечно, – догадался Татав. – Ты только и делала, что учила говорить тебе комплименты!
– И вовсе нет! Я учила его разным словам.
– Каким, например? – спросил старик.
– Солнце, море, лодка, парус, – начал повторять Петер, гордо глядя на старика. – Татав рыболов. Татав любит море.
– Ба, да у вас успехи! – обрадовался старик.
Петер действительно делал большие успехи. И в этом ему очень помогала Корасон. Через три дня она разрешила ему встать, и они долго бродили по берегу, разговаривая о разных вещах.
Однажды Петер подошёл к Татаву, указал на старый гончарный круг, который валялся на заднем дворе, и спросил:
– Это что?
– Это гончарный круг.
– Зачем? Зачем он?
– С помощью него делают посуду, – объяснил Татав.
– А как? Покажи!
– Очень просто, сейчас покажу.
Сев за круг, старик принялся объяснять:
– Ты нажимаешь ногой на эти педали, и круг начинает вращаться. На этот круг кладут глину, вот сюда, – он показал в центр круга.
Петер с интересом наблюдал за кругом и слушал объяснения старика. Татав показал и рассказал ему всё как мог.
– А где глина? – спросил Петер, когда старик закончил объяснения.
– Глина? А зачем она тебе?
– Хочу попробовать, – ответил Петер и с интересом сел за круг. Поставив ноги на педали и раскрутив круг, подержал над ним ладони, шевеля пальцами, будто лепит что-то.
– Глину можно найти недалеко отсюда, – вспомнил, наконец, старик.
– Где? – заинтересовался Петер.
– А вон там! – Татав махнул рукой в направлении деревни. – За деревней есть небольшой овраг и там превосходная глина.
– Спасибо! – воскликнул обрадованный Петер и направился к деревне.
– Ты куда? – удивился Татав.
– За глиной! – крикнул он, уходя, и прибавил ходу.
Старик посмотрел ему вслед и сказал, улыбнувшись:
– Ну, совсем, как ребёнок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А Петер тем временем весело шагал через деревню. Он не раз бывал здесь, но никогда не приходил сюда один. Ему вообще ещё не удавалось выходить куда-то одному, потому что Татав и Корасон очень оберегали его. И теперь, почувствовав себя свободным, он был очень рад. Не сказать, чтобы общество Корасон или Татава тяготило его, нет. Просто он очень хотел почувствовать себя, наконец, самостоятельным, взрослым человеком. И вот теперь он чувствовал себя самостоятельным и был очень рад этому.
Проходя мимо лавки Намиса, Петер услышал, как его кто-то окликнул:
– Эй, Петер, подожди!
Мужчина остановился и оглянулся. На пороге лавки стоял Намис.
– Здравствуйте, – поздоровался он.
– Здравствуйте, – ответил лавочник.
– Вам что-нибудь нужно?
– Да, нужно.
– Что?
– Передай Татаву, что приближается время платить проценты, и спроси его, не забыл ли он об этом.
– Какие проценты?
– Он знает, какие! – И, засмеявшись, ушёл в дом.
Петер, ничего не поняв, пожал плечами и направился дальше. Он нашёл овраг, о котором говорил Татав, и набрал там глины. Когда он вернулся домой, Татав спросил его:
– Ну, как прогулялся?
– Хорошо, – ответил Петер.
– Нашёл овраг?
– Да. – Петер высыпал перед стариком глину.
Татав присел перед этой глиной, взял один из комьев в руку и, разминая его, сказал:
– Хорошая глина.
– Я встретил мужчина, вот такой! – сказал Петер и изобразил толстяка.
– Это, наверно, Намис! – воскликнул Татав и расхохотался тому, как смешно и точно Петер изобразил толстого лавочника.
– Он сказал про какие-то проценты, – продолжал Петер.
Услышав это, Татав перестал смеяться. Он поднялся с колен и швырнул глину на землю.
– Про какие проценты он говорил? – спросил Петер.
– Да так, не важно, – ответил Татав и пошёл в дом.
Петер проводил его долгим взглядом, пожал плечами и стал собирать разбросанную по земле глину.
А Татав вошёл в дом, сел на стул и задумался. Он не хотел, чтобы Петер знал о его делах с Намисом, поэтому ничего не сказал ему. Но проценты действительно предстояло отдавать через неделю, а у старика совсем не было денег, и он даже не знал, где их можно было достать.
– Ничего, как-нибудь выкручусь! – сказал он, наконец, и встал со стула, хлопнув себя по коленям.
Когда он вышел во двор, Петер уже размочил глину и укладывал её на круг.
– Хочу работать, – сказал он, увидев, что Татав наблюдает за ним. – Будет горшок.
– А ты умеешь? – спросил старик.
– Не знаю. Не помню, – ответил Петер и рассмеялся.
Разогнав круг, Петер принялся за работу. Движения его рук сначала были неловкими и неумелыми. Но постепенно он приноровился, и из бесформенного куска глины стало появляться некое подобие кувшина. Этот кувшин был ещё неровный, неуклюжий, но это был уже кувшин…
Первый кувшин у Петера развалился. Но это его совсем не огорчило. Он собрал глину в кучку и начал всё сначала. Петер был так увлечён, что даже не заметил, как пришла Корасон, поговорила о чём-то с Татавом, потом тихонько подошла к Петеру и стала наблюдать за его работой.
Когда рассыпался второй кувшин, женщина сказала:
– Не переживай, Петер, у тебя очень неплохо получается. Вот увидишь, из тебя выйдет хороший гончар.
– Тебе нравится? – удивлённо спросил он.
– Да, конечно, – ответила она тихо и опустила глаза.
– Спасибо, – смущённо сказал Петер. – Ты хорошая… добрая.
От этих слов краска залила лицо женщины. Она робко улыбнулась и спросила:
– Ты это из вежливости говоришь? Или ты действительно так думаешь?
– Что такое «из вежливости»? Я так думаю – я так говорю.
Корасон рассмеялась.
– Почему ты смеёшься? – удивился Петер.
