Пока они занимались всем этим, Петр ни на минуту не расставался со своим мечом, из чего Саша заключил, что тот ни на минуту не переставал думать об опасности. Петр никогда не спускался к реке с одним ведром, в то время как Саша мог бы выливать второе. Он, казалось, специально утяжелял свою работу, зачерпывая сразу по два ведра, а пока Саша освобождал их, присаживался на корень дерева и ждал. Это помогало им постоянно быть на глазах друг у друга, и само по себе было еще одним доказательством того, что Петр был обеспокоен.
Обеспокоен был и сам Саша. Сейчас, под чистым голубым небом, у него было достаточно времени, чтобы, вдыхая свежий, после только что прошедшего дождя, утренний воздух, подумать об удивительной удаче, которая не покидала их последние два дня. У него невольно напрашивался вопрос: вполне возможно, что те частицы опыта и советов, которые передал ему Ууламетс, помогли ему раскрыть свой талант. Или, что тоже вполне возможно, как часто повторял Ууламетс, удалось хотя бы остановить чью-то злую волю и удержать ее в самый решительный момент…
— Большинство людей обладают природной склонностью к волшебству, — говорил ему Ууламетс в то самое утро, когда начал учить его. — У одних способности очень небольшие, и они, к тому же не стараются совершенствовать их, а лишь окончательно уменьшают. Или же значительно ослабляют вполне развитые способности, растрачивая их то на одно, то на другое, а под конец, торопливо и кое-как стараются получить результат, и очень удивляются, если получают не то, что нужно. Они никогда не поймут того, о чем я постоянно говорю тебе: упорный труд и хороший талант, соединенные вместе, дают все возможности чуть-чуть подтолкнуть удачу в свою сторону. Но большинство хотят использовать одно без другого.
— А каковы же мои способности? — спросил он тогда, полный внутреннего трепета.
— Они могут оказаться отнюдь не маленькими, — сказал Ууламетс. — Вот что я хочу сказать тебе: есть непреложный закон природы, что волшебники и те таинственные созданья, которые возникают из волшебства, гораздо сильнее подвержены действию волшебных сил, чем обычные люди. Их натура, наделенная способностями проникать в области, закрытые для обычных людей, кроме того, может гораздо в большей степени подвергаться заклинаниям, к которым совершенно не чувствительны обычные люди…
— А может ли такой человек… остановить это воздействие? Может ли он?…
— Повернуть колдовскую силу заклинаний вспять? Ты это имеешь в виду? Да. И ты знаешь, как.
Да, наверное он знал. По крайней мере, ему так казалось.
— Позволь мне сказать тебе еще вот что, — сказал затем Ууламетс, когда они сидели за столом в то утро. Саша, наблюдая за тем, как предостерегающе помахивал в воздухе пальцем старик, казалось и сам почувствовал дыхание опасности. — Это очень легко дается молодым, но я хочу, чтобы ты запомнил мои слова. Помни, что для неокрепшего таланта не составляет большого труда войти в мир, где царствуют волшебные духи, но при этом у него не будет достаточных средств защиты, чтобы обеспечить собственную безопасность…
Тем временем, количество постиранной одежды понемногу прибавлялось…
Саша почему-то вдруг вспомнил, как Ивешка сказала этим утром: «У папы был ученик, Кави…"
—… и чем больше ты погружаешься в глубины этих темных сил, тем сильнее они влекут и удерживают тебя. Ты понимаешь, о чем я говорю? Сила очень привлекательна, и нападение дается всегда гораздо легче, чем защита. Применять силу в каждый момент следует только в одном каком-то направлении. По крайней мере помни о последовательности своих действий, которые ты желаешь осуществить, и знай наперед обо всем, что ты затрагиваешь при этом, прямо или косвенно. Все это очень важно, но больше всего, остерегайся проявлять по отношению к чему бы то ни было свою злую волю.
Неожиданно Саша вспомнил, как Ууламетс упомянул за завтраком странные слова о черном боге, которому поклоняется Кави Черневог…
Но еще более удивительным было…
— А откуда, по-твоему, взялась мука? — очень тихо спросил Саша, протягивая пустые ведра Петру? — Откуда взялась мука сегодня утром?
— Иногда мне очень трудно уследить за твоими мыслями, — сказал Петр.
— Я имею в виду завтрак. — Он только тут понял, что, на самом деле, начал разговор с Петром с середины собственных размышлений. — Сегодняшний завтрак.
Петр очень странно посмотрел на него. А может быть, он тоже размышлял в этот же самый момент. Пока Петр отправился по тропинке к реке, Саша устроился на его месте и стал ждать.
Он проследил, как Петр подошел к воде и зачерпнул два полных ведра. Когда Петр, тяжело дыша, поднялся вверх, он поставил ведра на землю и сказал:
— Должно быть, старик торгует с кем-то или производит обмен. Возможно, с теми, кто проплывает по реке.
— Нет, здесь это невозможно. Скорее, он прячет ее. Но зачем, скажи мне, прятать кувшин с мукой?
Петр бросил на него долгий взгляд. В нем начинало проступать беспокойство.
— Я не знаю. Может быть, эта мука случайно сохранилась, а она знала, где ее взять.
— Мука не может храниться вечно. А этот лес стоит мертвым не одну сотню лет, и на реке не бывает никаких купцов…
— Тогда он получил ее с помощью колдовства. Разве не могут колдуны сделать такую простую вещь?
А вот это уже была мысль. Это было придумано гораздо умнее, чем все сашины мысли на тот счет, что за завтраком они ели нечто странное. Но там было еще и масло. Муки вполне хватило на шесть пирожков, и, должно быть, еще осталось, потому что вряд ли можно предположить, что кто-то будет использовать все запасы для одного завтрака. Мука, масло и сушеные ягоды. Это было и в самом деле странно.
Саша устало тащился с двумя тяжелыми ведрами в сторону бани через двор, где в клубах пара работала Ивешка.
— Вот сюда, — сказала она, указывая ему рукой. Он перелил воду в бадью для полоскания и, стараясь обходить мокрую землю, отправился с пустыми ведрами к дереву, где его поджидал Петр.
— Больше всего, — сказал вдруг Петр, когда Саша добрался до дерева, — мне хотелось бы знать, почему вообще сработало колдовство.
— Какое колдовство?
— Ну, которое было использовано для нее. — Петр взял в руки ведра. — Ведь там, в подводной пещере, были лишь одни кости. Как ты думаешь, что можно сделать с ними? Как ты можешь в таком случае вернуть назад тело?
— Я не знаю, — сказал Саша. — Но все это наверняка есть в той самой книге, все, что он когда-либо делал или узнавал, записано там.
— И он говорил с тобой об этом?
— Так обычно делают все колдуны. Он сам сказал мне это. Ведь ты должен следить за ходом событий, и не следует забывать о том, что ты уже сделал или же не осмеливаешься делать. Он работал над этим волшебством долгие годы, собирая каждый кусочек, продвигаясь шаг за шагом вперед.
Петр посмотрел на мальчика, и во взгляде его проглядывало явное недоверие, будто бы тот попросту врал. Но в следующее мгновенье он уже повернулся и пошел вниз по холму.
Когда он вернулся с полными ведрами, то сказал, нахмурясь:
— И все это есть в той книге?
— Я не знаю. Я говорю только то, что он сказал мне.
— Но он хотя бы пытался проделать это раньше? Почему это сработало именно сейчас?
Это был один из самых беспокойных вопросов, среди множества тех, над которыми он часто думал.
— А где домовой? Куда делся дворовик, или Малыш, как он называл его? Ведь мы не видели его с тех пор, как он исчез около того небольшого холма.
Петр скорчил гримасу беспокойства и взглянул в сторону дома.
— Я не знаю. Мне никогда не доводилось видеть, чтобы в каком-то доме были подобные существа. Может быть, дедуля создал их своими заклинаниями, чтобы иметь хоть какую-то компанию, и теперь, возможно, просто забыл о них.
Но Саша подумал, что это маловероятно, за этим могло что-то скрываться. Он подхватил тяжелые ведра и двинулся назад к бане. Он тяжело дышал, когда наконец дошел до нее.
— Ты не таскай воду так быстро, — сказала Ивешка.
— Со мной ничего не случиться, — ответил он.
— Не мог бы ты помочь мне вылить грязную воду? — Саша помог ей опорожнить бадью, а затем налил в нее свежей воды. Платье на девушке все промокло и плотно облегало ее фигуру, так что Саша старался не смотреть на нее. Он забрал свои ведра и вновь отправился к дереву.
— Я давно уже не вижу и ворона, — сказал Саша Петру, — и меня это очень беспокоит.
— Ты переживаешь об этой чертовой птице? — Петр был безнадежно глух к происходившему, что, с другой стороны, означало, что он был раздражен.
— Я беспокоюсь обо всем. — Он очень боялся, что Петр тут же предложит убежать в лес. Но Саша не был уверен в том, что там они будут в большей безопасности, чем здесь. — Я не думаю, что мы должны именно сбегать отсюда. Ведь учитель Ууламетс может оказаться в беде, но я боюсь, что эта опасность может быть такого свойства, что справиться с ней сможет только он сам. Я не смогу. Да и твой меч не сможет помочь, если призрак вновь появится здесь. Он не сможет остановить его.
