Невский в который раз повернулся в постели, сон не шел. «Может быть, я подхватил инфекцию?». Но пока картина его кашля не вязалась ни с чем. «Завтра утром надо будет сходить в инфекционное отделение проконсультироваться на свой счет, вроде у нас не намечаются операции». Под утро все-таки удалось задремать.
2
Утром, с трудом поднявшись, первым делом Невский подошел к зеркалу. Нет, белки глаз не пожелтели. А язык, каков? Тааак, обложен с отчетливыми отпечатками зубов. Уже не порядок. А кожа? Невский задрал рубаху. Черт! Какие-то высыпания появились.
— Ты че себя перед зеркалом рассматриваешь? Не налюбовался за жизнь? — спросил, входя с полотенцем на шее и продолжая вытираться, майор Копытов, хирург госпиталя. — Ну, ты и кашлял опять всю ночь, где простыть умудрился?
— Слышь, Васильевич, я вроде тифом заболел, видишь, высыпания на коже появились, а язык глянь, — Невский старательно высунул язык.
— Да, очень похоже. Вчера положили в «инфекцию» операционную сестру и медсестру из нашего отделения, фельдшер приемного тоже заболел. Кто это всех так наградил?
— Надо поваров проверить, — вступил в разговор терапевт госпиталя майор Дорогин. Он уже оделся и собирался выходить из комнаты. — Ты, Сашка, «дуй» прямо в инфекцию на осмотр, они через день-другой уже будут переезжать на новое место, надо сейчас успевать. Михаил Васильевич предупредит начальника хирургии о твоем уходе. Дай Бог, чтобы мы ошибались. Хреновая эта штука — тиф. — Он вышел, тихо притворив дверь.
— Да, Санька, так давай и сделаем. Потом сообщишь результат. А я пошел на «пятиминутку». — Он тоже ушел.
— Здравствуй, Зина. Я вернулся, — в сердцах Невский даже плюнул. — Вот заболеть перед Новым годом мне только и не хватало.
Собравшись, он отправился в расположенное неподалеку отделение для инфекционных больных. Начальника отделения, подполковника Дежнева нашел быстро. Напомнил о себе, они уже знакомились раньше, иногда перебрасывались парой фраз. Дежнев внимательно выслушал, посмотрел язык.
— Знаешь, у нас сейчас большая запарка — переезжаем скоро, пока ничего определенного сказать не могу, очень спешу. Подойди к нашей «мадам», пусть жопу от стула оторвет, тебя посмотрит, хоть что-то полезное сделает, да и жирок хорошо бы ей растрясти. Знаешь ее?
Невский кивнул, он видел не раз эту докторшу, Любовь Максимовну Мазуревич, среднего роста, полную, молодящуюся женщину. Поговаривали, что она приехала в Афганистан «найти мужа», на крайний случай — заработать на кооперативную квартиру в далеком Могилеве. Ее частенько можно было видеть в обществе «разудалых» молодцов, причем как рядового, так и офицерского состава.
Старший лейтенант отправился на поиски «мадам». Переходил из одной палатки в другую. Скученность была невероятная, в солдатских помещениях кровати были в два яруса, в офицерских, правда, в один. «Как они умудряются еще и вылечиваться в таких условиях?», — невольно задавал себе вопрос о больных Невский. Он спрашивал о докторше больных и медсестер — все пожимали плечами.
— Спросите что-нибудь полегче, — обронила одна из медсестер, заканчивая ставить укол худенькому солдатику с застывшей маской страдания на лице.
Наконец, Александр заметил вдалеке у административного здания знакомую фигуру. Докторша весело разговаривала с незнакомым офицером в летном комбинезоне.
— «Летуна» обрабатывает, — хмыкнул Невский. Он приблизился ближе.
— Здравствуйте, Любовь Максимовна. Меня начальник отделения к вам направил. Мне подождать?
Мазуревич оборвала смех, недовольно взглянула на наглеца, прошептала на ухо «избраннику» еще несколько фраз, чмокнула его в щеку. Тот быстро удалился. Сердито глянув на Невского, она пошла по дорожке, махнув ему рукой. Перед входом в крайнюю инфекционную палатку остановилась, процедив сквозь зубы:
— Что у тебя?
— Я вроде брюшной тиф подцепил, хотел проконсультироваться. Симптомы похожие, — проговорил старший лейтенант, вытирая платком испарину на лбу.
— Ты че, старлей, инфекционист что ли? Ты вроде хирург, вот и оставь свои предположения. Это нам решать, умник. Заходи сюда, — она втолкнула в солдатскую палатку.
Все ярусы кроватей были заняты. Больные без всякого интереса посмотрели на вошедших. Велев раздеться по пояс, так и не предложив хотя бы сесть на табуретку, доктор бегло осмотрела, надавила пальцем на красные высыпания на коже, для вида пару раз ткнула в живот, осмотрела язык. Даже несколько раз приложила фонендоскоп, извлеченный из кармана белого халата к груди Невского, послушав непонятно что, но забыв при этом вставить наконечники в свои уши.
— Ничего нашего нет, — наконец глубокомысленно изрекла доктор-инфекционист. — А высыпания у тебя от аллергии, наверное, апельсинов много слопал. Пусть тебе поколют хлористый кальций, все пройдет. Одевайся, паникер!
— Да не лопал я апельсины, — пытался в спину уходящей сказать старший лейтенант, но его уже не услышали.
3
Невский перешел в хирургическое отделение, доложился начальнику отделения майору Борисову. Тот с сомнением покачал головой («чую, Санька, тиф у тебя, но раз «инфекция» так говорит, давай еще подождем. Иди, давай, в процедурную на укол»).
После «горячего» внутривенного укола высыпания на коже действительно пропали, но не на долго — через час они вновь появились. Борисов отправил заболевшего отлеживаться в комнату общежития, где тот проживал последний месяц.
К вечеру поднялась температура, появилась сильная боль в животе. Весь следующий день Невский пролежал в кровати, отказываясь есть, пил только воду. Впрочем, сходил снова на укол, но высыпания на коже теперь даже не исчезали совсем. Оба доктора, с которыми Александр «делил крышу», уже не сомневались — это тиф. Они заботливо, даже трогательно ухаживали за больным, поочередно меняя холодный компресс на голове. В инфекцию не имело смысла обращаться — начался переезд отделения в новое здание.
— Вот они переберутся в шикарное здание, ты и явишься на прием, положат, как миленькие, еще и Любке «шею намылишь» — не могла сразу болезнь распознать, инфекционист хренов! Даже лучше, что не пришлось в палатке лежать, холодно ночью, печки там плохо греют, все же декабрь идет, — говорил Михаил Васильевич, накладывая на лоб холодное полотенце. — Выпьешь жаропонижающее? Ого, 39 градусов набежало, — произнес он, посмотрев на извлеченный градусник.
Невский кивнул тяжелой головой. Говорить совсем не хотелось.
На другой день вновь пришлось пролежать, не вставая. Приходил начальник отделения Иван Владимирович, принес полную сетку огромных темно-красных гранат, сам надавил в кружку свежего сока (переспевшие гранаты от малейшего прикосновения разрывались на куски, щедро выделяя сок), заставил выпить. Стало даже легче. Рассказал, что выявили источник инфекции — один из раздатчиков пищи в служебной столовой госпиталя оказался «бактерионосителем» (скрытая, легкая форма заболевания), он и «наградил» сотрудников госпиталя своей болезнью, еще 4 сотрудницы тоже «свалились».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
