Мух и обезображенных лиц было достаточно, чтобы не задерживаться в городе и пройти через него как можно быстрее, даже при дружелюбном отношении жителей. Но оно не было дружелюбным. Люди держались угрюмо и настороженно.
Майлс, взявший на себя подготовку к поездке, говорил ей о двух сотнях миль, на которых хозяйничали мародеры. Не приходилось удивляться, что он делал все возможное, чтобы отпугнуть от себя людей.
— Египтяне верят в великое количество джиннов, добрых и злых, — рассказывала она Карсингтону. — Призраки, вампиры и ифриты, демоны — это все разновидности джиннов. Они часто встречаются среди захоронений и гробниц.
— Ну, сейчас-то он бродит по кладбищу, — заметил Руперт. — Полагаю, он выходит только по ночам.
— Неподалеку, к югу отсюда, есть гробницы, — указала она. — Около красного холма, Ком-эль-Ахмар.
— Тогда нам стоит заглянуть туда, — сказал он.
Солнце угрожающе клонилось к закату, когда они обнаружили признаки пребывания Арчдейла и поняли, что опоздали. С приближением темноты их египетские сопровождающие проявляли все меньше желания продолжать поиски. Стражники остались снаружи гробницы. Большинство осмелились лишь на несколько футов войти в нее. Только Том и еще один молодой слуга, Юсуф, с факелами в руках храбро последовали за Рупертом и миссис Пембрук в глубь захоронения.
Далеко внутри они нашли остатки костра, на котором готовили пищу, и другие признаки присутствия человека. Руперт не видел в этом ничего необычного. Иностранные исследователи часто находили укрытие в гробницах и храмах, как это часто делали и местные жители.
Но в этой гробнице были обрывки цепей, а также лохмотья английской одежды высокого качества. Грязные и рваные, они казались царским одеянием по сравнению с тем, что носили простые египетские крестьяне. Ни один местный житель не оставил бы подобную роскошь на виду.
Том и Юсуф стояли в углу, тихо переговариваясь. Миссис Пембрук держала рваную одежду и кусок цепи в руках и смотрела на них. На ее освещенном факелом лице была печаль. Этот горестный взгляд только усиливал мучительную бурю чувств, владевших Рупертом.
Он бы предпочел не думать о том, что он чувствует или что чувствует она. Ему хотелось уйти отсюда и заняться чем-нибудь другим. Но он должен был что-то сделать, что-то сказать. Она бросилась на поиски с такой жадностью и надеждой, и в результате такое горькое разочарование.
Кроме того, Руперта все еще беспокоило то, что произошло немного раньше.
Несмотря на то что он не был святым, у него были свои правила, простые благородные правила относительно того, что джентльмен делает и чего не делает. Например, джентльмен не ложится в постель с незамужней женщиной. Он спал с незамужними женщинами, которые не были леди, — актрисами, танцовщицами, куртизанками и им подобными. Он мог переспать и с замужней леди, но Руперт всегда избегал таких связей, находя их слишком сложными. А вот с вдовами прежде не было никаких сложностей! Девственность утеряна, мужья в постоянном отсутствии, игра велась честно.
Он до отчаяния страстно желал эту вдову. Она ясно давала понять, что неравнодушна к нему. Соблазнить ее было нелегко, и трудность задачи делала ее еще привлекательнее.
Кроме всего прочего, Дафна обладала лицом и фигурой богини и потрясающим умом. Всем известно, что богини более строптивы и опасны, чем обыкновенные женщины. Посмотрите, что происходило в греческих мифах! Нельзя ожидать, что необыкновенная женщина будет вести себя так же, как самая заурядная.
Если бы она ударила его ружейным прикладом, или в кровь разбила бы ему нос, или по крайней мере сурово отчитала его тогда, он воспринял бы наказание с легким сердцем. Ведь Руперт действительно повел себя непорядочно, воспользовался незначительным поводом, чтобы позволить себе недопустимые вольности.
Вместо этого непостижимое существо сделало не что иное, как обвинило во всем себя и извинилось перед ним! Она рассердилась на себя, а не на него. Это трудно понять. Хуже всего было то, что его мучило раскаяние.
Совесть многие годы не беспокоила его, а сейчас она громко заговорила и терзала все его существо.
И все из-за того, что он распустил руки с вдовой, которая сказала на чистом английском языке, что он привлекает ее физически!
— Видимо, мы опоздали на несколько дней, — наконец сказал он. — Однако мы теперь знаем, что его не держат в плену в Каире. Он впереди нас всего лишь в нескольких днях пути.
— Или позади, — сказала она. — Он, наверное, пытается вернуться в Каир.
А может быть, он мертв или перебрался в другое потайное место — в скалах множество могил. Чудо, что они нашли следы Арчдейла всего лишь после дня поисков.
Но она, как и Руперт, понимала это, и если он не скажет ей чего-нибудь ободряющего, она совсем падет духом. Ее лицо побледнеет как мел, страдальческий вид расстроит его не меньше, чем ее слезы.
— А вы не думаете, что Мерзавец Ноксли уже нашел его? — сказал Руперт. — Он бы постарался найти его, как вы полагаете? Все останавливаются в Минье. Наверняка он бы услышал там о несчастье с судном и, сложив два и два, догадался. Тут вряд ли требуется гений. Ведь я же догадался.
Дафна подняла на него глаза, и он увидел, что ее необыкновенный ум выбирается из той тьмы, в которую она погрузилась. Лицо оживилось, даже при колеблющемся свете факела было видно, как засверкали ее глаза.
— Боже мой, я забыла о нем! Вы говорили, что его яхту ни с чьей не спутаешь. Он не раз бывал в верховьях и низовьях Нила. Люди бы узнали его судно.
— Ничего странного, — заметил Руперт. — Местные люди не самые общительные из всех египтян, с которыми мы встречались.
— Значит, мы должны заставить их говорить, — сказала она. Прижимая к груди вещи брата, Дафна поспешила к выходу.
По пути назад, к причалу, Дафна подсчитывала свои запасы, решая, не следует ли ей пожертвовать еще парой пистолетов или какими-нибудь инструментами Майлса на подкуп. Она радовалась, что предстояло сделать нечто полезное, о чем можно было думать.
Дафна не сознавала, как велика, как глубока была ее надежда, пока она не разбилась вдребезги. До этого она не сознавала, как тоскует по Майлсу, пока в ее руках не оказалась его грязная рубашка. А затем увидеть разорванную цепь… представить, что он перенес, и почувствовать свое бессилие… Она приказала себе не поддаваться отчаянию, быть благодарной, что не нашла его мертвым. Дафна приказала себе не плакать. Это не поможет. Но никогда раньше ей так не хотелось упасть на колени и расплакаться навзрыд. Но ей стало легче, когда Руперт вспомнил о лорде Ноксли.
Его милость упоминал, с какой быстротой здесь распространяются новости. Странно, что никто в Минье не сказал о нем ни слова. Его судно должно было остановиться там пополнить свои запасы. Иначе им бы пришлось сделать это в Ассиуте, находившемся почти в ста милях от Миньи.
