цветы, тряпки, осколки и трупы. Кровь, уже не алая, загустевшая… Парусами надуваются занавески, роятся, жужжат дорвавшиеся до смерти мухи, а в голове даже не жужжит, воет. Ничего не понять, не вспомнить, но стольких он убить не мог. И выжить не мог, с такими ранами не живут, но дыра в животе исчезла, правый бок тоже цел. А спина?
Рука не желает подчиняться, с плечом, по крайней мере, он не ошибся. Так, сведем лопатки. Вздохнем… Ничего! Неужели примерещилось, но мертвецы – вот же они! Он не мог перебить всех. Половину, да, половину он положил, но остальные его почти добили.
– Один… – Эпинэ, словно вынырнув из омута, ошеломленно оглядел дело рук своих. Полдюжины тел валялось вперемешку с раздавленными фруктами и битыми вазами, а он ничего не помнил, то есть помнил какую-то муть с ландышами и Леворуким.
– Монсеньор! Вы целы? Ответьте! – Это не мухи, это скулит собачонка. Разве у нее была левретка?
Пальцы в крови, отвратительно липкие, вокруг ногтей черно-красная кайма, у самого лица тело без головы. Из расстегнутого воротника выглядывает шея. Кровь вытекла, осталось мясо, кости да какие-то слизистые дырки. Как у курицы, только больше…
Сквозь тающее кровавое марево проступают женские глаза. Испуганные, огромные, черные – Марианна! Забилась в угол, бессильно опустив руки. Платье залито то ли кровью, то ли вином, волосы растрепаны. Чей она враг, его или Альдо? Чей друг?
– Грабители. – Робер поймал встревоженный взгляд офицера. – Сюда ворвались грабители. Помогите мне.
Дойти до кресел он может и сам, но этого мало. Нужно собраться с мыслями, перевязать запястье и дурацкую царапину на плече, добраться до дома и лечь, иначе он околеет.
– Вам нужен врач, – подает голос баронесса, – и вам нужно лечь!
– Потом! – В этом доме он не уснет даже под охраной, и дело не в убийцах. – Теньент… Назовите ваше имя.
– Льюис Грейндж.
Парень полон рвения. Хороший офицер, но лучше б сюда явился какой-нибудь болван.
– Вы из Надора?
– Из Корды.
– Я там бывал. – Тошнота подкатывает волнами, в которых барахтаются Марианна, теньент Грейндж, левретка Эвро…
– Мой маршал, умоляю, вспомните, что произошло. – Этот не отцепится, он и сам бы не отцепился. – Нужно найти преступников.
– Я мало чем могу помочь. – И я не хочу вам помогать. – Возможно, госпожа баронесса заметила больше. Мы… ужинали и беседовали. Потом залаяла собачка, я не обратил внимания… Госпожа Капуль-Гизайль настояла, чтоб я проверил, я взял шпагу, и тут они ворвались.
– О, – прошептала Марианна, – это было так ужасно… Вас могли убить!
Могли, но не хотели, и об этом, сударыня, мы еще поговорим, но позже. Сейчас Первый маршал Талигойи ничего не соображает.
– Сударыня, – Эпинэ поймал бархатный взгляд, – все обошлось. Постарайтесь вспомнить, что можете, потому что я не успел ничего разглядеть.
– Спасибо, герцог… Я обязана вам больше чем жизнью. Льюис… Теньент Грейндж, я, увы, не очень наблюдательна. Грабители вбежали через дверь, которую я всегда считала ложной.
– Неприятное дело, – насупился настырный теньент. – Не хочу вас пугать, сударыня, но, боюсь, разбойников в дом впустили. Как давно живут в доме слуги?
– Личные слуги нам преданы, – щеки Марианны слегка порозовели, – но на кухне и на конюшне люди часто меняются. О них лучше говорить с моим супругом…
– Без сомнения, сударыня. – Грейндж хотел докопаться до сути, но Робера это никоим образом не устраивало.
– Господин теньент, – похмелье, усталость и боль словно с цепи сорвались, а в голове гремел перепившийся оркестр, – проводите меня домой, мои люди сейчас заняты. Что до грабителей, то это в ведении цивильного коменданта Олларии. Герцог Окделл – добрый знакомый… барона Капуль-Гизайля. Без сомнения, он сделает все от него зависящее, а мы с вами – военные, а не стражники.
– Да, монсеньор. – Лицо офицера стало виноватым. – Но не лучше ли пригласить врача сюда?
Если он не встанет сейчас, он не встанет до вечера, но нужно уйти и увести солдат. И еще получить несколько часов покоя. Без потайных дверей, королей, левреток и разбойников. Коронация, приемы, Дора, головорезы в масках… Это слишком для одного человека.
– Теньент, вам доводилось перевязывать раны?
– Конечно, монсеньор, – заверил офицер.
– Я могу помочь, – вызвалась баронесса Капуль-Гизайль. – Если я не упала в обморок раньше, не упаду и сейчас.
– У вас есть корпия, чистое полотно и хлебное вино? – немедленно осведомился Грейндж.
– Разумеется. – Баронесса, бестрепетно перешагнув через труп, скрылась за дверью. Той самой, которой якобы не было. Теньент проводил женщину восхищенным взглядом. Славный парень, но как же не вовремя он явился!
Робер стиснул зубы и положил многострадальную руку на столик для фруктов. Снимать обручальный браслет – дурная примета, но иначе не получится, и потом, их с Айрис помолвка – просто уловка. Эпинэ закусил губу и глянул на окровавленное золото. Надорский герб и имя невесты исчезли, на гладком золотом обруче отчетливо проступал знак Молнии. Такой же, как на отобранном истинниками браслете Мэллит.
Часть I. «Мир»[3]
Чтобы вступить в заговор, нужна непоколебимая отвага, а чтобы стойко переносить опасности войны, хватит обыкновенного мужества.
Франсуа де Ларошфуко
Глава 1. Талигойя. Ракана (б. Оллария). 400 год К. С. Утро 3-го дня Зимних Скал
1
Степь горела; над иссохшими мертвыми травами стелился остро пахнущий дым, ел глаза, забивался в нос, в горло… Полный пепла ветер гнал пламя прямо на Ричарда. Мимо, спасаясь от огня, мчались, летели, бежали, ползли степные твари, а юноша стоял над упавшей Соной, глядя в отчаянные лошадиные глаза, не в силах ни бросить мориску, ни подарить ей последний выстрел.
Сона захрапела, силясь подняться. Куда там, нога была безнадежно сломана… Кобылу пришлось бы пристрелить, даже окажись они в королевском парке.
Справа что-то прошелестело: ызарги, целая стая, родные братья вылезших позапрошлой осенью из полыхавшего красноягодника. Тогда огонь спас от мерзких тварей погибших птиц, теперь укроет сперва мориску, а потом и ее хозяина – пешком от пожара не уйти, так стоит ли длить агонию?
– Монсеньор! Монсеньор! – Из горячего марева вынырнуло встревоженное лицо. Джереми!
– Что случилось? – юноша быстро сел на постели, понимая, что все, почти все было сном. – Пожар?
– Пожар? – удивился слуга. – Нет, монсеньор. Напали на герцога Эпинэ.
– Убили?! – Ричард схватился за одежду.
Только не это! Иноходец должен жить, должен поверить в победу, научиться радоваться. Если он мертв, это несправедливо! Несправедливо и подло!
– Господин Первый маршал ранен. – Камердинер поднял свалившийся пояс и с поклоном подал хозяину. – Возможно, монсеньор захочет выслушать офицера, который привез известие?
– Конечно, – почти выкрикнул Дикон, – где он?
– Я его проводил в Ореховый кабинет.
Ричард наскоро взмахнул гребенкой, приглаживая вздыбившиеся вихры, и, на ходу застегивая камзол, выскочил из спальни. Бедный Иноходец! Вчерашнее раздражение растаяло, сменившись чувством, очень похожим на вину. Неужели их последней встречей станет ссора? Святой Алан, только бы обошлось!
– Господин цивильный комендант, – худощавый невысокий офицер, явно не южанин, четко отдал честь, – теньент Грейндж.
