Подумал секунду и добавил:
– Хоть я и не гений. А сделал бы. Не вертолет, конечно, я бы попытался собрать что-то близкое к настоящей стрекозе. Это чертовски трудно, почти невозможно. Только строить микровертолеты – вообще за гранью. До сих пор не верю, что они есть. Пока не увижу – не поверю. Обставил нас Деденёв, еще десять лет назад обставил. Чего мы тут… Движемся методически грамотно, шаг за шагом… А у него – бац! – и сразу универсал.
– И сразу под запрет, – вставил Зарецкий.
– Ну-ну! Мы тоже молодцы, – заметил Михаил. – У нас тоже есть репликаторы.
– Дохленькие и недолговечные, – сказал Рыбников. И вдруг зевнул. – А главное, не загреметь бы нам с ними.
– Забудь, – сказал Михаил. – Когда я стану Президентом, Россия выйдет из конвенции. И никто не пикнет даже. Потому что у кого живые репликаторы, тот правит миром, а остальные в пролете. И ты еще сделаешь универсала. И это все… – он небрежно махнул рукой. – Это все будет твое.
Он повернулся к Зарецкому.
– А ты, если все получится, для начала примешь клинику. А там поглядим.
– Получится, – Зарецкий учтиво поклонился.
– Как будем извлекать добычу?
– Традиционным способом, – сказал Рыбников и снова зевнул. – Виноват, устал. Когда у парня в крови начнется война, он плохо себя почувствует. Симптомы как при гриппе. Дальше все сделает… – он наконец-то поднял глаза на Зарецкого. – Наш любезный доктор.
– Я загляну к нему в лабораторию, отведу парня в санчасть, там на всякий случай возьму анализ крови из вены, он ведь раковый больной. У меня в кармане будет кодер, боты с добычей наведутся на иглу. Нам ведь много не надо…
– Много не надо, – подтвердил Рыбников. – Не хватало еще, чтобы они устроили демонстрацию протеста у меня под микроскопом.
– Это все не вызовет подозрений? Парень может знать, что ты не просто врач, – бросил Михаил Зарецкому.
– Парень должен знать, что у нас в санчасти глухо, и мы, врачи-исследователи, совмещаем, – парировал Зарецкий. – Между прочим…
– Да-да, – кивнул Михаил. – При Деде такого бардака не было. Только это он нарочно придумал, чтобы дать вам с Витей Васильевым по второй ставке. Стимулировать молодых специалистов. Я могу прекратить бардак, посадить в санчасть людей, пускай там сопьются от скуки, повеселят народ. Хочешь? Или просто отдай ставку молодому специалисту. У тебя их теперь целое отделение, все голодные, энергичные… Болтливые.
Зарецкий усмехнулся и промолчал.
– Что будет с парнем дальше? Война-то продолжится.
– Наши победят, и все пройдет. Это продлится день, ну два, – пообещал Зарецкий. – Не переживай.
– А если не наши?..
– Тогда все пройдет еще быстрее, – Рыбников криво ухмыльнулся.
Михаил едва заметно прищурился, так бывало, когда его вдруг одолевали сомнения в человеке.
– У тебя прямо какой-то страх перед пятой серией, а?
– Я ее уважаю, – хмуро сказал Рыбников.
– Ты себя уважай, коллега. Самого Деда переплюнул. Он почти два года с этой проблемой возился, а ты неполных два месяца. И вот они, репликаторы. Поставим их на поток – орден тебе соображу. Придумаю, за что. За заслуги перед Отечеством, черт побери!
– Я герой, – бесцветным голосом произнес Рыбников. – Только наши репликаторы держат связность роя четыре месяца, а в парне они сидят восемь лет и не чихают.
Михаил раздраженно крякнул.
– Извини, – сказал Рыбников. – Устал просто. Спать хочу.
– Хорошо. Отдыхай. А завтра готовь свою… Группу захвата. Она может понадобиться в любой момент.
– А ты готовь свою… Роковую женщину.
Михаил усмехнулся и кивнул.
– Она уже готова. Она уже на пути к успеху.
– И когда?.. – поинтересовался Зарецкий.
– Не представляю, – Михаил развел руками. – Но я внимательно слежу. Может, через неделю. Через месяц. Вряд ли больше. Парень у нее прямо под носом, и она знает, что я к нему благоволю. Это для нашей роковой женщины очень весомый стимул попробовать молодого человека на зуб. Она любит хватать чужие вещи, надкусывать и выбрасывать потом.
– Подтолкнуть бы, – сказал Рыбников. – Время поджимает.
– Не могу. Все должно произойти естественно, это люди, а не микробы. Если еще за месяц отношения не наладятся, я придумаю этой парочке общую задачу. Будут работать вместе.
– Парня надо зафиксировать всего-то секунд на десять, чтобы особая партия учуяла в нем других ботов и успела перепрыгнуть на него, – сказал Рыбников, явно недовольный тем, что с людьми куда сложнее, чем с микробами. – В идеале – обнять руками за шею. Неужели это так трудно?
– Ты просто не представляешь, как трудно. Десять секунд! Да это целая вечность. Чертовски трудно. Мужчины вообще крайне неохотно дают себя трогать руками. Избегают контакта, охраняют личное пространство. Если, конечно, в него не вломится красивая женщина…
Рыбников пожал плечами.
Зарецкий плотоядно облизнулся.
Под самым потолком, на краю высокого книжного шкафа, сидели два серебристых вертолетика, довольно крупных, где-то с ноготь большого пальца, и заинтересованно наблюдали за происходящим.
Глава 21
В столовой Нанотеха было людно – обедала вечерняя смена. Повсюду молодые лица: именно в вечерней работали юные «полуставочники», ребята из школ и техникумов, кадровый резерв института. С каждым годом их становилось все больше. «Будем портить молодежь в промышленных масштабах! – смеялся Михалборисыч. – Сначала ты наш двадцать часов в неделю, но оглянуться не успеешь, а ты уже наш по жизни. Ты увидел современную высокотехнологичную компанию: наноточность, нанодопуски, наноконтроль. Ты поверил, что это не фантастика, а сегодняшний день России и залог ее успеха завтра. Не имеет значения, куда ты дальше пойдешь, главное, ты никогда не станешь забивать болты кувалдой!»
Когда это мудрое – кроме шуток, – изречение дошло до опытного производства, колдовавшего в длинном приземистом цехе позади института, тамошний народ сразу понял, как отозваться. На день рождения Михалборисыча инженеры-стендовики преподнесли ему махонькое стеклышко в красивой рамке. На рамке гравировка: «ЗИП[1] бота 9 серии. Русские нанороботы самые русские нанороботы в мире!» И ничего не видать в стеклышке, прозрачное оно. «Что-то мне боязно! – сказал директор. – Знаю я эти ваши испытательские приколы…» – «Да ничего там страшного, так, пошутили слегка!» – бодро заверили стендовики. В лаборатории удалось разглядеть на стекле капельку клея, в которую влипли три микроскопических песчинки: кувалда, пассатижи и штопор…
Леха и программист Петя быстро накидали еды на подносы и очень удачно захватили столик у окна. За окном был роскошный осенний вечер, а главное, в стекле отражался весь зал, и было удобно разглядывать девчонок, не привлекая лишнего внимания. Леха заметил вдалеке Дашу, Мария еще не пришла, у нее был какой-то свой хитрый график. Поговаривали, она частенько заглядывает в кабинет к Михалборисычу – то ли директор лично натаскивает «перспективный кадр», то ли просто запал на малолетку, дело житейское. В любом случае беды не будет, он же знает, кто ее отец. Папа у Марии человек совершенно очаровательный, только прошлое его, хм… Пиратское, мягко говоря. Чемоданы с черным налом, черные пистолеты и чуть ли не черные метки. Ежели чего, такой папуля не посмотрит, что ты метишь в Президенты, он сначала оторвет тебе яйцо, а потом, уже ухватив плоскогубцами второе, задумается. И ходи, как дурак, с одним яйцом. Это если папуля вовремя опомнится, конечно…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
