— Совсем забыл про Ахмеда! Действительно, бабки и у него побывали. Не думаю, что сыщики рискнут ещё раз к нему подкатиться.
— А я — рискну! — похвасталась я. — Дайте сюда телефон.
Номера Ахмеда я не знала, но раз он где-то неподалёку от моей мамы, позвонила ей.
— Что случилось, господин Мэр? — поинтересовалась она.
— Мама, это я, а не Мэрский.
— Да? А почему его телефон высветился?
— Мой разрядился, звоню с чужого.
— Леночка, ты меня разбудила, — пожаловалась она, и в динамике послышался её зевок. — Но ничего. Я рада, что ты там не спишь. В твоём возрасте ночи — не для сна. Видать, Мэрский внял моему совету, и тебя, скажем так, потрогал.
— Мама, не было ничего подобного!
— Что, даже ни разу не поцеловал? Не верю! Думаю, поцеловал раза три.
— Я тебя очень прошу! Моя личная жизнь тебя не касается!
— Хорошо, хорошо, я же не против. Только ты там предохраняйся. А то залетишь, и тогда всё это меня коснётся ещё как.
— Как скажешь, мамочка. А сейчас я хочу поговорить с дядей Ахмедом.
— Разве он тебе дядя?
— Понятия не имею. Но он так представился. Хочет человек быть дядей — не собираюсь ему мешать.
Тут же из телефона зазвучал голос Ахмеда.
— Здравствуйте ещё раз, Лена. Вам нужна моя помощь?
— Здравствуйте, дядя Ахмед. Я так поняла, у вас очень хорошая память.
— Есть такой грех. В общем, не жалуюсь.
— Нужно чтобы вы вспомнили одну вашу валютную операцию. У меня раньше был один, скажем так, друг. Сожитель…
— Ваша мама рассказывала. Андрей, правильно?
— Да, именно он.
— Можно нескромный вопрос?
— Спрашивайте. Если не очень нескромный.
— Вы знали, что он — внебрачный сын губернатора?
Мэрский поперхнулся кофе и закашлялся.
— Нет, не знала, — честно ответила я.
— Вот, не могу понять! На базаре все знают, а вы с Пышкой три года с ним прожили под одной крышей, и не в курсе. Как такое может быть?
— Сама удивляюсь.
— Лена, вы хотели что-то о нём спросить?
— Да. Скажите, дядя Ахмед, вы помните последний раз, когда Андрей сдавал вам валюту?
— Помню. Это было утром, в прошлую субботу. Даже сумму помню — три тысячи сто.
— Не ровно три тысячи?
— Я пересчитал. Всегда пересчитываю, на всякий случай.
— А не помните, что с этими деньгами дальше было?
— Большей частью помню. Только этот оболтус отошёл, подлетает ко мне один бандюк и хочет купить три тысячи. Я ему дал из этих денег, других у меня не было. Осталась сотенка, но тут уж ничем не могу помочь. Кому-то я её продал, но вот кому…
— Бандита того знаете?
— Нет. Он — из людей Кареты, но как его зовут — без понятия.
Что-то тут не сходилось. Каретникову нужны были именно те купюры, которые Ахмеду принёс Андрей. Значит, его люди точно знали, что других долларов у валютчика нет. Не будь этой уверенности, они бы нашли способ отобрать деньги у самого Андрея.
— Дядя Ахмед, у вас ведь больше долларов не было? Я имею в виду, кроме тех, что принёс Андрей.
— Были, — возразил он, и сердце у меня упало. — Три десятки, две двадцатки, полтинник, пятёрка и три по доллару. Спрос на эти номиналы невелик, но на всякий случай при себе всегда имею.
— А сотенки? Почему вы пришли на базар без сотенок?
— Кто вам сказал такую глупость, Лена? У меня были сотенки. Целых двадцать шесть. Но их у меня забрал покупатель за минуту до прихода оболтуса. Я знаю, что вы сейчас хотите спросить. Ответ: да, этот покупатель — тоже человек Кареты.
— А вы бы смогли их опознать?
— Узнать — смог бы. Опознать — нет, ни в коем случае. Если я это сделаю, меня могут убить. И даже если пощадят, на базаре мне больше не работать. Так что, Лена, извините.
— Тогда у меня всё. До свидания, дядя Ахмед.
— До свидания. Мэрскому передавайте привет, и скажите, чтобы он больше не подсылал ко мне своих подонков. Меня они бесят, а если я по-настоящему разозлюсь, его никакой Колян не защитит.
Ахмед отключил связь, и я уставилась на Мэрского, ожидая, что он скажет. На его лице отражалась смесь веселья и огорчения.
— Я не подсылал к Ахмеду подонков, — улыбнулся он. — Это сделал Мелентий по своей собственной инициативе. И поплатился побоями, между прочим. К сожалению, если он повторит свой подвиг, расплачиваться придётся уже мне. Но это лирика. А по делу, к сожалению, это ничего нам не дало. Ахмед сказал, что передал деньги людям Кареты, а мы и так знали, что купюры прошли через руки их шефа. А самое противное, что тайну, которую я поклялся хранить и храню, знает весь базар. Вот уж, действительно, информация высшего уровня секретности…
Ночную тишину разорвала трель телефонного звонка. Мэрский поставил рингтоном именно старомодный звонок, а не какую-нибудь мелодию. Наверно, психиатру это многое бы сказало, но я, увы, не психиатр.
— Что скажешь, Мелентий? — поинтересовался он, не отключая режим громкой связи.
— До тебя дозвониться невозможно! Всё занято и занято! Говорил, ждёшь с нетерпением, а на самом деле что?
— Не теряй времени. Что сказал эксперт?
— Ты был прав, проверяли всего тридцать купюр, — вздохнул Мелентий. — Он очень разозлился, что я его разбудил, и сказал, что только последний осёл мог подумать, что они будут снимать ‘пальчики’ с купюр, к которым подозреваемый не прикасался.
— Согласен с ним. Только не осёл, а ослы. Множественное число. Ладно, ты кретин, но как я не догадался? Впрочем, неважно. Это всё?
— Нет. Отпечатки неизвестного совпадают с ‘пальчиками’ балбеса. Мы только что их сверили. Он, кстати, тоже был недоволен, когда его разбудили.
— Ты сказал ‘мы’? Ты что, тоже к нему съездил?
— Конечно! Сыщики люди вежливые, я имею в виду, с клиентами, но вряд ли они были рады ночной работе. А когда человек не радуется жизни, ему закономерно хочется набить кому-нибудь морду. Тем более, балбес тоже сонный, а значит, будет хамить. Вот я и решил присутствовать, и правильно решил, при мне они парня не тронули. Хотя очень хотели. Нам же не нужны неприятности с сыном губернатора?
— И ты тоже это знаешь? — Мэрский схватился за голову.
— И сыщики знают. Без понятия, откуда. Вроде услышали на базаре, но я не обязан им верить. В любом случае, это уже секрет полишинеля. Зато я выяснил, почему на одной купюре не нашли твоих пальчиков.
— Потому что их там не было, — буркнул Мэрский. — Это только последним ослам может быть непонятно. Балбес припёр Ахмеду на сотку больше, чем от него ожидали. Свою добавил. Она и затесалась в общую кучу.
— Не свою. Соседка попросила. Одинокая старушка с больными суставами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
