В общем, через сорок минут к нам подогнали две бронированные машины: копию восьмиколесного ARMA, на каком рассекал Винт, и какой-то бронированный грузовик с цельнометаллическим бронированным кузовом-кунгом. В грузовике привезли сорок ящиков с взрывчаткой общим весом чуть больше тонны и несколько коробок, заполненных разномастным алкоголем. Бухло я тут же отложил в сторону и расколотил вдребезги. При этом вся моя команда закричала, словно от физической боли, видя такое варварство и надругательство по отношению к бухлу. Но, как говорится, есть время бухать, а есть время работу делать.
Когда мои парни вели по противнику огонь с верхних этажей, то в одной из комнат нашли связанных людей. Это было семейство, которому принадлежал дом, подчиненные Ахмеда связали их, намереваясь в дальнейшем обратить в рабство. Я тут же приказал всех, кроме главы семейства, отпустить восвояси. Взамен старший в семье мужчина, коренастый усач Керим, сообщил, что может тайком вывести всех нас через подземный ход, который идет через катакомбы. Оказалось, что полуостров, на котором расположен Синоп, изобилует подземными ходами и катакомбами. Собственно говоря, после этой новости и родился мой план, как нам всем выбраться без потерь из этой западни.
Вот если бы с нами был Хохол со своей группой, то было бы вообще замечательно, тогда вся команда была бы в сборе и можно было бы со спокойным сердцем валить из этого проклятого богом Синопа, будь он тысячу раз неладен! Петровича неоднократно вызывали по рации, но тщетно, никто из его группы не отзывался. Я даже озаботил пришедших на переговоры турецких военных, предложив им найти моих людей и обменять их на золото: мол, найдете Петровича с его командой, доставите сюда живыми и про центнер золота можете забыть.
Турки сначала приняли это предложение с энтузиазмом, и в радиоэфире начались суета и шумиха, но спустя какое-то время все стихло. Видимо, группа Хохла все-таки погибла в полном составе, ибо если бы они были захвачены в плен, то уже были бы здесь и турки азартно торговались бы за их головы. При этом даже не удалось выцепить тех, кто атаковал танковые ангары: люди Визиря попросту этого не знали.
Тайный ход, о котором сообщил усатый Керим, проверили, прошли по нему до самого конца.
На улице уже стояла самая натуральная ночь, когда противная сторона сообщила, что все наши требования выполнены, катера готовы и золото ждет нас на пирсе. К этому времени мы тоже были готовы начинать. Раненым подштопали раны, перевязали их, вколов все необходимые снадобья. Оружие и снаряжение перебрали, облачившись таким образом, чтобы можно было двигаться налегке и в темноте. Помещение, в котором мы находились, заминировали, соорудив несколько неприятных для атакующей стороны сюрпризов. Практически всю взрывчатку так и оставили в кузове броневика. Ну что, начнем…
– Мне нужно больше света! – вновь повторил я свое новое условие в микрофон рации.
– Мы и так сделали больше, чем могли, – отозвался на ломаном русском собеседник. – Включены фары всех машин.
– Соорудите большие костры, пусть их пламя освещает окрестности! – потребовал я. – Мы должны видеть на сто метров вглубь маршрута нашего движения!
– Но до пирса больше пяти километров, и здесь плотная застройка, придется разводить костры через каждые двадцать-тридцать метров, при этом они начнут гаснуть раньше, чем вы до них доедете.
– Резонно. Тогда мне нужны переносные прожекторы, которые бы питались от генератора. Это возможно?
– Да, но это займет много времени. Русские, мы же дали вам слово, что не будем нападать, выполнили все ваши условия. Визирю срочно нужна медицинская помощь, он тяжело ранен!
– Ладно, ждите, мне надо подумать, – ответил я и отключился.
На самом деле я не планировал ехать на машине к пирсу и покидать Синоп на предложенном турецкой стороной катере. На фига?! У меня есть свой план. Опять же, мы не просто так заказали целую тонну взрывчатки. Напомню, что изначально, еще на том самом митинге, когда я кричал патриотические речухи, было провозглашено, что мы дадим туркам такой урок, который они так просто не забудут и тысячу раз подумают перед тем, как нападать на русские поселения. Для этого нам и нужна тонна взрывчатки!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ну что, у вас все готово? – спросил я у Мислава и Михаила.
– Да, командир, все готово, – ответил Михаил. – Брат спрашивает: а нельзя ли ему лично убить Ахмеда? Мы считаем, что просто взорвать его – это слишком легкая смерть для такого мерзавца.
– Так, вы давайте мне без самодеятельности. По плану Ахмед должен быть живым и примотанным к крыше машины. Ну, если хотите, отрежьте ему руку или там ткните ножом в глаз. Короче, что хотите с ним, то и делайте, но, когда будете привязывать его к кузову заминированного грузовика, он должен выглядеть живым. Ясно?
– Договорились, будет как живой, ножками-ручками будет дрыгать и даже мычать сквозь кляп, – хищно улыбнувшись, ответил Миха.
– Вы же понимаете, что вам это так просто с рук не сойдет? – обессиленным голосом поинтересовался Визирь. – Вы будете прокляты! Смерть настигнет каждого из вас!
– Все мы смертны, и каждый из нас, так или иначе, рано или поздно умрет, – равнодушно пожал я плечами, игнорируя проклятья Визиря.
Выглядел великий и ужасный Визирь, он же Абдул-Меджид, весьма плачевно, от всего его лоска и величия не осталось и следа, сейчас он был похож на бомжа из подворотни. От него явственно разило мочой и блевотиной, одежда была вся в грязи и изодрана, кожа на лице приобрела серый, землистый цвет, а борода слиплась сосульками от натекшей из разбитых губ крови. Еще старик лишился передних зубов – пришлось поторопить его помощников, которые слишком медленно выполняли наши требования. А потом возле занятого нами дома внимательный Серега заметил какое-то подозрительное движение. Это были люди Ахмеда, которые хотели начать штурм и отбить своего главаря, но были нами замечены, и тогда Визирь лишился еще и уха.
В итоге между военными Визиря и бандой Ахмеда произошла короткая стычка, в которой погибли по несколько бойцов с каждой стороны. Но зато в стане врага было достигнуто взаимопонимание, и люди Ахмеда временно согласились выполнять условия кадровых военных.
К слову, Ахмед держался молодцом. Головорез, видимо, понимал, что его песенка спета и никто не отдаст его живым, поэтому пытался сохранить лицо истинного воина. Получалось, правда, у него не очень: боль бородач переносил плохо.
Тайным ходом, который вел из подвала соседнего дома, первыми ушли раненые и часть бойцов нашего отряда. Путь по катакомбам был извилистый, и местами приходилось проползать в очень узких расщелинах, а для здоровяков сербов или Сереги-пулеметчика это было весьма проблематично и затруднительно, требовалось лишнее время, которого в случае экстренной эвакуации попросту не было бы.
В спортивном магазине остались я, Керчь, Женева и Мислав с Михаилом. Мислав тоже был парень будь здоров, под два метра ростом и косая сажень в плечах, но двигался он на удивление легко и грациозно, так что не должен был застрять в подземелье, тем более что я заставил его пройти этот путь от начала и до конца.
– Ладно, хрен с вами, обойдемся без прожекторов, – начал я в микрофон рации, обращаясь к переговорщику на той стороне. – Через пять минут возле машины должен быть ее водитель, пусть на нем будут только легкая футболка и шорты, он сядет за руль. Часть моих людей и привязанный к крыше Ахмед поедут первыми. Когда они достигнут катера, на БТР выдвинется вторая группа с Визирем. Катера уйдут в море на расстояние километра, сопровождать можно только одной легкой лодке с одним человеком на борту. Визиря и Ахмеда в спасательных жилетах выбросим в воду и уйдем, ваш человек их заберет. Ясно? Отсчет пошел!
Переговорщик задал пару уточняющих вопросов, я на них ответил, и меня убедили, что их все устраивает. Действительно, через пять минут возле машины был мужичок средних лет совершенно невыразительной наружности, но от него веяло такой уверенностью и силой, что мне было понятно: перед нами человек с богатым боевым опытом за плечами.
