Смысл лжи был ясен — снять с себя всякую отвественность за непродуманное решение о повышении норм выдачи хлеба с 25 декабря 1941 г. и его отсутствие в течение первых дней 1942 г. Это окончательно надломило силы многих горожан и привело к резкому повышению смертности населения в этот период. Жданов, очевидно, с удовлетворением воспринял эту Справку — «по валу» карточки за 1942—1943 г. действительно были отоварены, и у него было, что сказать Кремлю, если бы возник вопрос о распорядительности чиновников Смольного зимой 1941—1942 гг.
Закрытие большинства заводов и учреждений города зимой 1941—1942 гг. означало перенесение центра тяжести всей партийной работы в домохозяйства, что также было тяжело сделать в специфических условиях блокады. Борьбой с пропагандой противника и всевозможными слухами в тяжелых условиях блокады вместе с органами НКВД занимались специально созданные бригады агитаторов, политорганизаторы домохозяйств. В Василеостровском районе из их числа были выделены специальные группы, которые занимались учетом настроений и проводили соответствующую обстановке разъяснительную работу во время воздушных тревог в местах скопления людей, на лестницах, у ворот, в бомбоубежищах105. В Куйбышевском районе из лучших агитаторов было создано девять бригад. Секретарь РК ВКП(б) вспоминал:
«Бывает так, зайдешь в магазин, прислушаешься к разговору, и через несколько минут образуется нечто вроде летучего собрания. Сначала отвечаешь на вопросы, а потом расскажешь об обстановке, сделаешь небольшую информацию, рассеешь сомнения. Таких импровизированных собраний... партийно-советским активом и агитаторами проведено тысячи»106.
На предприятиях партийные организации ставили перед коммунистами задачу бороться с нездоровыми настроениями и провокационными слухами. На собраниях перед рабочими выступали работники горкома и райкомов партии, секретари партийных организаций, агитаторы. О необходимости таких собраний говорили работницы фабрики «Красное знамя», что «надо чаще говорить с народом так прямо и открыто, вскрывать и разбивать то, что, о чем шепчутся тайком, о чем ходят разные слухи»107.
В лекционной пропаганде значительное место отводилось таким темам, как «Фашизм — злейший враг человечества», «О революционном порядке и революционной бдительности», «Женщины в обороне Ленинграда». Количество лекций такого характера от общего числа прочитанных доходило до половины осенью — зимой 1941—1942 гг. Осенью 1941 г. партийные функционеры призывали актив таким образом проводить разъяснительную работу среди ленинградцев, чтобы «подводить людей к мысли о том, что сдача Ленинграда будет означать гибель всех горожан»108.
За высшим слоем партийных функционеров оставались, однако, важнейшие инструменты контроля. Члены Военного Совета Жданов и Кузнецов номинально и фактически обладали всей полнотой информации для принятия решений по всем вопросам обороны города, которые были обязательны и для Управления НКВД. Несмотря на военное время, партийная организация Управления попрежнему работала, занимаясь не только сугубо организационными вопросами (прием в партию, уплата членских взносов), но и выполняла контролирующие функции в отношении профессиональной деятельности сотрудников Управления. Основанием для подобного рода работы были довоенные постановления ЦК ВКП(б), запрещавшие использование метода провокации в оперативной деятельности. Материалы заседаний парткома УНКВД свидетельствуют о том, что разбирательство поведения членов партии всегда носило неформальный характер — в них принимали участие руководители управления и отдельных служб.
Решения парткома УНКВД по персональным делам предопределяли постановления Дзержинского райкома ВКП(б), которые, как правило, были малоинформативны по содержанию и сухи по форме. Контролирующая роль горкома партии состояла в том, что формально пополнение органов госбезопасности и назначение на ключевые должности в Управлении происходило с санкции соответствующего отдела ГК, принимавшего персональное решение по каждой кандидатуре. Сразу заметим, что в материалах горкома ВКП(б) не отложилось свидетельств отклонения той или иной кандидатуры при зачислении в «органы» — первичный отбор кадров осуществлялся самим УНКВД и партийные функционеры лишь утверждали заранее подготовленное решение.
Еще одним важным инструментом контроля партийной номенклатуры было то, что вся идеологическая работа, включая средства массовой информации, непосредственно подчинялась ей. Содержание публикаций в прессе, материалы радиопередач, репертуар театров, создание новых фильмов и т. п. — все это определялось соответствующим секретарем горкома (а в ряде случаев и самим Ждановым), отделом агитации и пропаганды, а также редакциями, персональный состав которых формировался горкомом партии.
В начале войны в соответствии с решением ГК ВКП(б) от 24 июня 1941 г. в идеологической работе стала широко использоваться изъятая из обращения после подписания пакта о ненападении с Германией антифашистская литература, пластинки, кинофильмы. Созданные советскими кинематографистами в 1930-е гг. фильмы о нацистской Германии109 «Профессор Мамлок», «Семья Оппенгейм», «Карл Брунер» вновь вышли на экраны кинотеатров. Эти фильмы пользовались большой популярностью у населения в довоенное время, и власть активно их использовала в целях пропаганды:
«Много горячих чувств поднимает в зрительном зале картина «Профессор Мамлок». Зритель видит в ней живую иллюстрацию ежедневных газетных известий о кровавом пути гитлеровского режима. Голодающие женщины и дети, установленный во всех подчиненных фашистской Германии странах тюремный режим, преследования и расстрелы — все это встает перед глазами, когда смотришь фильм»110.
Издательство «Искусство» за первые месяцы войны выпустило 250 наименований военных и антифашистских плакатов, лозунгов, лубков и открыток общим тиражом 320 тыс. экземпляров111, а созданное в Ленинградском отделении Союза писателей бюро оборонной печати за военные месяцы 1941 г. одобрило более 300 антифашистских произведений112. В середине июля 1941 г. театр комедии приступил к работе над постановкой «Антифашистского обозрения», написанного М. Зощенко и Е. Шварцем113. Театр музыкальной комедии исключил из своего репертуара оперетту «Ева» на музыку Легара по той причине, что композитор, по словам директора Театра Г.С.Максимова, «оказался немцем и совершенно явным фашистом»114. Театр Ленинского комсомола во второй половине июля 1941 г. по пьесе Л. Шейнина и братьев Тур поставил спектакль «Очная ставка», в котором «рассказывалось о бдительности советских патриотов, разоблачивших коварные приемы фашистских шпионов и диверсантов»115.
Несмотря на крайне тяжелые условия блокады, в 1941 г. вышли в свет книги и брошюры известных ученых: Е.В. Тарле «Отечественная война 1812 года и разгром империи Наполеона», В.В. Мавродина «Ледовое побоище», Б.М. Козакова, Ш.М. Левина, А.В. Предте-ченского «Великое народное ополчение», Б.В. Данилевского «Фашизм — заклятый враг науки и культуры», Н.С. Державина «Под игом фашизма». Большими тиражами были изданы очерки о боевых и трудовых традициях ленинградских рабочих, героях революции и гражданской войны, советских полководцах. Главной их темой была героическая борьба советских людей за свободу и независимость социалистической родины. Что же касается деятельности немногочисленных общественных организаций, то во время войны она пошла на спад. Например, за весь период войны Союз воинствующих безбожников подготовил всего один доклад, охватывавший лишь первые шесть месяцев войны.
В первый период войны пропагандистская работа партии была сориентирована на проведение преимущественно мобилизационных мероприятий и концентрировалась на крупных заводов и учреждениях, в результате чего из поля зрения выпали представители торговой сферы, работники мелких предприятий и трампарков116.
После первой блокадной зимы партийное руководство города пыталось «скорректировать» коллективную память ленинградцев, ориентируя весь творческий потенциал города на создание исключительно эпических произведений и жестко пресекая изображение трагических сторон блокады. Одним из важнейших инструментов советской пропаганды было кино. «Самому массовому из искусств» предстояло решить важнейшую задачу — рассказать стране о блокаде и героической борьбе ленинградцев и одновременно постараться изменить коллективную память ленинградцев, выживших в суровые месяцы первой военной зимы 1941—1942 гг. Фильм о блокаде должен был удовлетворить и вкус главного зрителя, И.Сталина, не пропускавшего, как известно, ни одной картины.
На всех этапах работы над фильмом — от написания сценария и до выпуска его на экран — шла непрерывная работа по изъятию слоя за слоем фрагментов, свидельствовавших о глубине ленинградской трагедии и проявившейся при этом слабости власти. В обсуждении подготовленной к показу документальной картины «Оборона Ленинграда» в студии кинохроники принимали участие практически все руководители Ленинграда, за исключением, пожалуй, лишь военных. Стенограмма дискуссии, состоявшейся 17 апреля 1942 г., отразила общее недовольство проделанной работой. Первым выступил П.С. Попков, которого народная молва «сняла» с должности и «расстреляла» за плохую работу и «вредительство» еще в феврале 1942 г. Он высказался за изъятие из фильма ряда фрагментов. Приводимые ниже выдержки его выступления иллюстрируют основные направления цензорской правки, которой должен был подвергнуться фильм.
