Тут есть тонкость, которую после извращений Хрущева и последующих генсеков люди уже перестали понимать. Коммунизмом и его первой стадией — социализмом — люди привычно считают ситуацию, когда у власти в данной стране находятся люди, называющие себя коммунистами. Это чушь и к коммунизму не имеет никакого отношения. Само это слово, происходящее от латинского communis, означает «общий», т. е. коммунизм — это общество, в котором у всех до одного человека: одни права, одни обязанности и одни возможности, — а не общество, в котором у членов коммунистической партии прав больше, чем у беспартийных. Сталин был коммунист, после революции прошло почти 20 лет, он не мог больше терпеть антикоммунистическое положение в стране. Сталина, как я уже писал выше, не волновало то, будет ли он лично у власти или нет, ему нужен был Коммунизм.
Партийной номенклатуре, комплектовавшей собой Центральный Комитет ВКП(б), по существу Сталину возразить было нечем, но ей, в отличие от Сталина, было далеко не все равно, останется она лично во власти или нет. Члены ЦК, секретари обкомов и прочие партфункционеры свою личную власть просто так отдавать не собирались. Сталин для них был вождь, они ценили его за выдающиеся способности, но в вопросах их собственной судьбы они плевали на Сталина. И тут следует отвлечься и поговорить о принципиальных особенностях высшей власти ВКП(б).
Начальники и подчиненные
На XX съезде КПСС в 1956 г. Хрущев, начав поливать Сталина грязью, представил дело так, что Сталин, этот физически не очень сильный человек с полупарализованной левой рукой, непрерывными убийствами держал в страхе сотни тысяч партийных и государственных деятелей СССР. А эти деятели, в том числе и сам Хрущев, из страха быть убитыми Сталиным и по его приказу творили преступления, убивая своих невиновных товарищей.
Чтобы принять эту идею на веру, надо быть либо наивным, либо кретином от рождения, но толпа всегда отличается наивным кретинизмом, поэтому мир эту версию принял и теперь все события в СССР тех времен рассматривает только с этих позиций. Но давайте всмотримся в схему управления ВКП(б) и оценим, могло ли быть такое.
ВКП(б) управлялась по принципам акционерного общества, в котором каждый коммунист как бы владел одной акцией, но на регулярные собрания акционеров — на съезды ВКП(б) — съезжались не все акционеры, а только их представители от определенного числа коммунистов — делегаты съезда. Эти делегаты избирали правление партии — Центральный Комитет ВКП(б), который в конце 30-х гг. состоял из 71 члена и 69 кандидатов в члены ЦК. И главным начальником в партии был ЦК, т. е. главным начальником были эти 140 человек. Они избирали технических руководителей партии (Политбюро и секретарей) и в любой момент могли их заменить, в том числе в любой момент могли заменить и Сталина. Для этого достаточно было 36 членам ЦК проголосовать за это, а 36 человекам сговориться очень не сложно.
Выдающийся советский конструктор Г.В. Костин как-то подсчитал по старым газетам, начиная с 1933 г., степень культа личности генсеков ВКП(б) и КПСС, т. е. по сути — степень восхваления генсеков партийной номенклатурой. Получилось, что Н.С. Хрущева партноменклатура восхваляла в 7,3 раза больше, чем Сталина, и даже Л.И. Брежнева восхваляла в 4,8 раза больше187. Но восхваления Хрущеву не помогли, как не помогло и то, что при Хрущеве Центральный Комитет КПСС состоял из 175 членов и 155 кандидатов в члены ЦК, т. е. сговориться о снятии Хрущева с должностей было гораздо сложнее, чем сговориться о снятии с должности Сталина, тем не менее в 1964 г. Хрущев был снят безо всяких проблем. Поэтому я и пишу, что версия Хрущева о том, что Сталин якобы заставлял кого-либо совершать преступления, — это вранье, рассчитанное только на наивных и дебилов. Если бы Сталин делал что-то не так, то Центральный Комитет ВКП(б) мог в любой момент снять его, как позже ЦК снял Хрущева.
Да, по отношению к отдельному члену ЦК Сталин был начальником даже безотносительно своего огромного авторитета умного и честного человека. Но когда все члены ЦК собрались вместе, то они становились начальником Сталина, и каждый член ЦК отстаивал свое собственное решение, а не просто голосовал так, как Сталин скажет. Вот этот Хрущевский идиотизм о «всесилии Сталина» приводит к тому, что современные историки, читая даже подлинные документы, не могут объяснить происходящего в то время и вынуждены использовать совершенно алогичные, дурацкие предположения. Давайте для примера разберем эпизод рассмотрения дела Бухарина на февральско-мартовском 1937 г. пленуме ЦК ВКП(б). (Этот эпизод изложил в сборнике «Инквизитор» «знаток» права В. Ковалев.)
Н.И. Бухарин был кандидатом в члены ЦК, и сведения о его участии в заговоре с целью захвата власти в СССР Центральный Комитет ВКП(б) рассматривал и обсуждал в его присутствии. В. Ковалев так излагает и комментирует это событие. После того как пленум ЦК заслушал доклад наркома внутренних дел Ежова и сделал тому выговор за плохую организацию следственной работы по разоблачению антисоветского подполья, «на трибуну снова поднимается Николай Ежов. В напряженной тишине зала зловеще звучат его слова о том, что в материалах уголовного дела «параллельного троцкистского антисоветского центра» имеются данные об участии в контрреволюционной деятельности Бухарина и Рыкова.
Реакция Бухарина была отчаянной.
В НКВД есть люди, которые, прикрываясь авторитетом партии, творят невиданный произвол, — резко выкрикнул он в зал.
Ну вот мы тебя туда и пошлем, ты и посмотришь, — бросил реплику Сталин.
После этих слов генсека Бухарин был обречен. И первым это почувствовал Ежов. Он предлагает проект решения: «Исключить Бухарина и Рыкова из состава кандидатов в члены ЦК и членов партии, с преданием их суду военного трибунала, с применением высшей меры наказания — расстрела».
Эта уникальная в своем роде формула является своеобразным манифестом беззакония. Ведь установление виновности, а тем более назначение меры наказания — исключительная прерогатива суда. Если же, как в данном случае, мера наказания определяется задолго до судебного разбирательства, то к правосудию это не имеет никакого отношения. И называется такая акция иначе — санкционированное убийство. Другого термина для определения подобного действия человечество не знает.
Такого рода соображения едва ли приходили в голову Ежова, когда он предлагал свой проект решения. Иное дело Сталин. Его можно обвинить в чем угодно, но в проницательности ему не откажешь. Он сразу понял, что подобная резолюция принесет возглавляемому им режиму значительно больше вреда, чем пользы. Ведь беззаконие — отнюдь не та реальность, которую следует выставлять напоказ перед всем миром. И Сталин вносит иной проект резолюции: «Исключить из состава кандидатов в члены ЦК ВКП(б) и членов ВКП(б) Бухарина и Рыкова; суду их не предавать, а направить дело Бухарина и Рыкова в НКВД».
С точки зрения формальной процедуры такое решение представлялось несравненно более демократичным и гуманным. Любопытно, что некоторые члены ЦК продолжали требовать крови даже после предложения Сталина, и в этом смысле были, как говорят, католиками в большей степени, чем сам папа римский. Так, первый секретарь ЦК ВЛКСМ Александр Косарев и командующий войсками Киевского военного округа Иона Якир выступили за первоначальное предложение Ежова — «исключение, суд и расстрел». Знать бы им, что уже отлиты пули, которые вскоре унесут и их жизни…»188.
Ковалев в этом эпизоде нагло врет и о том, как все происходило, и о сути происходящего.
Особенности уголовного закона СССР
Действительно, в феврале того года на пленуме ЦК выступил член ЦК и нарком внутренних дел СССР Николай Ежов и представил членам и кандидатам в члены ЦК собранные НКВД доказательства того, что два кандидата в члены ЦК — Рыков и Бухарин — предали Родину и готовят переворот. Поскольку оба сидели здесь же в зале, то, само собой, им дали слово для объяснения, но ЦК решения не принимал, а создал из членов ЦК под председательством Микояна комиссию из 35 человек для отдельного расследования, обсуждения этого вопроса и выработки проекта резолюции пленума.
Ежов на пленуме предложил, исключив Рыкова и Бухарина из ЦК и партии, отдать их под суд военного трибунала, разрешив тому применить высшую меру наказания — расстрел. И остальные члены ЦК обязаны были в своих предложениях обязательно оговаривать, надо ли разрешить суду приговорить Рыкова и Бухарина к расстрелу, если суд найдет подсудимых виновными. Но сначала о том, как эта комиссия Микояна рассматривала дело Бухарина и Рыкова
Как следует из протокола этой комиссии, после доклада Ежова и его обсуждения первым взял слово секретарь Киевского обкома партии Постышев и предложил отдать Бухарина и Рыкова под суд, но не расстреливать. С ним не согласился инспектор кавалерии Красной армии Буденный, который предложил разрешить суду приговорить заговорщиков к расстрелу.
